Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Валенти было поручено установить связь с А-3504. Он ждал на указанной частоте с полуночи, стараясь услышать знакомые точки и тире, слагавшиеся в позывные. Ночной эфир был чистым и прозрачным, наполненным какими-то порой загадочными звуками. Немцы передавали директивы, вводящие чрезвычайное положение, или беседовали с невидимыми партнерами, которых знали только по кодовым номерам или кличкам. Впервые радиосвязь столь широко использовалась в разведке. В эфире царило столпотворение, предвещавшее войну, наполняя тех из нас, кто перехватывал разговоры, тревогой и недобрыми предчувствиями[58].

Где-то далеко звучали сигналы морзянки, еле слышные точки и тире. По-видимому, какое-то рыболовное судно пыталось связаться с ДАН, мощной германской радиостанцией в Нордейке. Звучала обычная какофония звуков, сигналы налагались и перебивали друг друга. Одно сообщение смешивалось с другим.

Ровно в 4.30 утра 28 августа Валенти вдруг узнал знакомый почерк агента, которого он обучал в течение долгих изматывающих уроков (поскольку агент был крайне нетерпеливым и раздражительным учеником). Это был короткий, снова и снова повторяющийся сигнал, означавший, что агент пытался установить связь с Вольдорфом: его позывной и две трехбуквенные группы – ALB… SSD… QRV, означавшие, что агент с кодовым номером ALB готов передать особо срочное сообщение. Само кодированное сообщение, которое удалось разобрать, состояло из пятизначных групп: CCHRI JAZTP GHIJN APXZF TSOEN MOPRN AHFTZ XZGNL EOSPR UNKPS XZYWN. Затем следовала незашифрованная фраза по-английски: «До связи завтра».

Валенти вырвал из блокнота листок с записью, помчался в кабину прямой связи с гамбургским управлением абвера на Зофиентеррасе и сообщил своему абоненту:

– Ваш парень вышел на связь. Я получил сообщение.

– Что там? – спросил капитан Риттер, с нетерпением ожидавший донесения от А-3504.

– Пока не знаю, герр капитан. Я еще не расшифровал его.

– Позвоните мне сразу же, как сделаете это.

Ничем не примечательный передатчик, с которого пришла радиограмма, был тем не менее весьма заметным. Это был единственный передатчик абвера в Англии.

Кингстон, рядом с Ричмонд-парком, респектабельный жилой район в одиннадцати милях к юго-западу от центра Лондона, едва ли был подходящим местом для таких «шалостей». Дом, в котором находился передатчик, был темным и безмолвным, как и все остальные здания под сенью колокольни церкви Всех Святых, где когда-то короновались саксонские короли. Все их жильцы, замотанные драматизмом обстановки и кризисом, безмятежно спали, оставив заботу о своей судьбе людям с Уайтхолл.

В комнате, выходящей в задний дворик, за задернутыми занавесками при неярком свете торшера, освещающем уложенную в чемоданчик рацию, сидел невысокий темноволосый мужчина с крючковатым носом и быстро стучал ключом Морзе. Это и был «наш человек на площадке для гольфа» – немецкий агент в Англии, передающий по рации свое первое сообщение.

Как вам может сказать любой шпион, есть таинственное возбуждение в этом моменте, к которому тщательно готовили каждого агента. Шпионы – самые одинокие создания, подобные маленькому суденышку в океане, идущему своим собственным курсом. Как только они выходят в эфир, давящее чувство одиночества исчезает. Они чувствуют, что, наконец, они нужны, что люди на другом краю земли жаждут услышать их.

За несколько дней до того, как адмирал Канарис вверг свое ведомство в состояние войны, капитан Риттер дал инструкции низкорослому человеку в Кингстоне произвести серию пробных радиосвязей. Риттер установил контрольное время с 4.00 до 4.30 утра и первый выход в эфир назначил на 28 августа.

Было уже 5.10 утра, когда Валенти вновь подошел к телефону с наконец расшифрованной радиограммой: «Непонятно караван кораблей резерва ВМФ отправляется из Портсм… в Гибралтар непонятно семь тридцать».

Информация была не очень значительна. И при передаче были серьезные искажения. Но Риттер был удовлетворен. Это было его дитя, он звал его Джонни и присвоил ему кодовый номер А-3504 в своей картотеке высококлассных разведчиков.

Джонни нашел свой путь в абвер в 1936 году с такими «верительными грамотами», которые были слишком хороши, чтобы им можно было верить. Его звали Артур Джордж Оуэне, и он стал шпионом, чтобы удовлетворить свои политические фантазии и личные нужды. Он родился в Уэльсе в 1899 году, перебрался в Канаду, в 1933 году вернулся в Англию, где некий Ганс Гамильтон, директор фирмы «Экспендид метал компани», заинтересовался изобретенным Оуэнсом аккумулятором нового типа, который мог быть применен в британском ВМФ. Его взяли на работу в «Экспендид метал» в качестве консультанта-электромеханика, а позднее Гамильтон помог открыть Оуэнсу свое дело – фирму «Оуэне бэттери эквипмент компани» для продажи некоторых его изобретений. На эти доходы он мог жить безбедно в Хэмпстеде с женой и ребенком. Однако тихое семейное счастье было не для него, и, хотя по акценту и образу жизни он был валлийцем, по убеждениям он не был конформистом. Обаятельный, непостоянный, безответственный и продажный, он жил не по средствам, всегда нуждаясь в деньгах на низкопробных любовниц и на шотландское виски, к которому питал чрезвычайное пристрастие. Ему нравилась роль коммивояжера, и он постоянно разъезжал, регулярно бывая в Голландии, где поддерживал деловые связи с гигантским концерном «Филипс», а также в Бельгии и изредка в Германии.

Из таких поездок он возвращался с технической информацией, которую передавал Адмиралтейству, пока не решил в начале 1936 года, что можно получать деньги за эти сведения, вместо того чтобы отдавать их бесплатно. Разведывательное управление ВМФ проявило интерес к сотрудничеству с ним на постоянной основе, и Оуэне был представлен полковнику Пилу из СИС, который завербовал его.

Вскоре Оуэне разочаровался в своих нанимателях, отчасти из-за высокомерного отношения к нему полковника Пила, но главным образом из-за прижимистости своих шефов. Это недовольство способствовало пробуждению в нем валлийского национализма и ненависти к англичанам. К концу 1936 года это сочетание недовольства Пилом, ненависти к англичанам и неприязни к СИС породило в нем жажду мщения.

Как шпион Оуэне мог многое предложить немцам. Его фирма заключила несколько контрактов с Адмиралтейством, он мог там бывать практически в любое время, он регулярно посещал такие важные объекты Королевских ВВС, как экспериментальные базы в Фарнборо и Хендоне, знал многие из тщательно охраняемых секретов авиации и флота.

Он мог предложить немцам и более того, среди его друзей были ярые валлийские националисты, некоторые из них занимали ключевые посты на таких заводах, как «Шорт бразерс» в Рочестере и «Роллс-Ройс» в Ковентри. Он мог создать из них шпионскую сеть и возглавить ее, если только удастся связаться с немцами, не вызвав у СИС подозрений в предательстве.

Для этого лучше всего подходил действовавший в те годы в Лондоне общественный клуб для немцев, прислуживавших в английских домах, созданный немецкий трудовым фронтом. Он стал частым посетителем заведения, якобы для того, чтобы заводить знакомства с хорошенькими немецкими горничными, а на самом деле для того, чтобы выйти на германскую разведку.