Под маской молчания - Кристиан Мерк

Она больно ткнула его пальцем в грудь:

— Вы — один мотылек, а Морсби вздумалось вывести целый рой.

— А вы, значит, страховая компания.

Она улыбнулась:

— Нет, мы больше. Мы патриоты планеты. Патриоты-глобалисты.

— Хотел бы я увидеть остальных патриотов.

— Не думаю, что это возможно… милый Виктор.

— Не называйте меня так.

— Вы с Морсби подружитесь, — заверила Марианна с той же улыбкой и принялась растирать колени. Не очень-то помогали таблетки.

Она кивнула своему сопровождающему, тот вынул из плейера кассету и открыл перед хозяйкой дверь. Там уже стояли наготове еще двое крепко сбитых типов. Во дворе светились хвостовые огни автомобилей. Виктор как будто прирос к середине комнаты.

— Отомрите, милый Виктор. Ваш чемодан готов, машина заправлена. Отдышитесь и готовьтесь на заре отправиться в путь. И вымойтесь как следует. От вас разит…

В дорожной сумке оказались его собственные вещи. Сумку собирали у него дома. Шампунь двух видов. Опыт. Семь веков преследований и воровства.

Он влез под душ и принялся ожесточенно оттираться от грязи, пота и впечатлений. Последнее оказалось самым трудным.

Когда меланхоличный страж повез его поутру к самолету, лес уже через несколько минут поредел, и они оказались на окраине Детройта. Водитель попытался завязать непринужденную беседу, но Виктора больше заинтересовало радиосообщение об исчезновении служащего вермонтской полиции, машину которого обнаружили вдали от района его патрулирования.

В аэропорту сопровождающий вручил Виктору билет и бумажник. Он остался в машине, а Виктор, не оглядываясь, двинулся к стойке «Америкэн эйрлайнз». Подивился своему телячьему оптимизму по поводу возвращения в мир живых, где все осталось по-прежнему. Улыбки персонала. «Мистер Талент» (это ему). Багаж, ползущий по ленте транспортера. В самолете он заснул, едва защелкнув пряжку ремня безопасности.

Сидящая сзади наискосок молодая дама внимательно следила, как подбородок ее подопечного уперся в грудь.

Порыв жаркого ветра толкнул в грудь и швырнул в глаза горсть сухой пыли. В отдалении синеют подпирающие небо горы. Виктор остановился на бетоне взлетно-посадочной полосы Хила-бенд. Осмотрелся. Сошедшая за ним стройная молодая женщина направилась к поджидавшему ее неприметному автомобилю. У изгороди из колючей проволоки истлевает остов какого-то ископаемого реактивного самолета. За проволокой, сколько хватает глаз, — плоская равнина. Лишь поднимаются в небо антенны да редкие пальмы.

Перед Виктором возник Морсби, задержался взглядом на побелевших со времени их встречи в Венеции волосах, протянул руку для пожатия. Ладонь грубая, шершавая. Как будто он слегка похудел после Венеции.

— Рад встрече, — улыбнулся Морсби и пригласил Виктора в выцветший на солнце пикап F-150.

— Послушайте, я бы хотел…

— Позже.

Морсби погнал машину мимо заброшенных казарм резервных аэродромов, мимо рядов истребителей, которым более не суждено взлететь. Он стремился подальше от любопытных глаз, хотя никого вокруг не было видно. Только бродячие собаки дрались насмерть возле куч какого-то старья. Проехали через пропеченный солнцем город, дорога снова побежала по пустоши. Морсби откинулся на спинку сиденья:

— Здесь можно говорить.

— Благодарю вас за приглашение, — начал Виктор, чувствуя себя подлым убийцей, хуже Рэймонда.

— Ладно, ладно, оставь эти глупости, — отмахнулся Морсби. — Ты над своим рисом не работал после Венеции, ведь так?

— Я так и не могу переварить, что со мной случилось.

— Знакомое ощущение.

Степная дорога отозвалась в памяти Виктора воспоминанием о череде песчаных дюн. Он вдруг увидел Напалмового Неда, разбрызганный мозг Флореса, сумасшедшее лицо соседа по кабине… Как же назывался тот пустынный цветок? Росток пустыни вытеснил из сознания серый ужас, выбеливший голову. Нахлынул какой-то подъем, он ощутил прилив оптимизма, ничем не обоснованной веры в себя.

Морсби свернул на узкую дорогу, к которой жались кустики можжевельника и колючки кактусов. На склонах скалистых холмов койоты готовились к ночной охоте. Головы диких собак повернулись в сторону большого железного зверя, стремительно ползущего по дороге на уродливых круглых лапах, уши вытянулись вперед и вверх. Небо быстро темнело. Над каньоном парили на восходящих потоках ястребы.

— Ты их тоже видишь? — спросил Морсби.

— Кого?

— Тени. — Старик неопределенно мотнул головой в сторону скал. — Темные силуэты.

Виктор промолчал, чувствуя, как на плечи наваливается знакомый страх.

— Раньше они прятались вверху. — Морсби пристально посмотрел на крутобокий холм, торчащий посреди каньона. — Сейчас обнаглели. Недавно засек одного за конюшней.

Подъехали к воротам в длинном дощатом заборе. Виктор посмотрел на человека, в котором он хотел бы найти единомышленника, а видел лишь жертву мрачных теней, отбрасываемых давно минувшими столетиями.

Бертон Валентин Морсби, выпускник Вест-Пойнта, окончил с отличием; спецназ, 1955 год, демилитаризованная зона Кореи; Лаос. Во Вьетнам прибыл в 1961 году в звании капитана. Две Серебряные звезды. Ни одного взыскания. Непьющий. Ни разу не ранен. Психика устойчивая, но склонен к депрессии. Полковник. Представлен к званию бригадного генерала. Почетная отставка в 1970 году.

Виктор почувствовал прикосновение к плечу и очнулся. Морсби что-то спросил у него.

— Пойдет? — Морсби убрал руку от его плеча.

— А? Что? Прошу прощения.

— Ко мне на ужин. Знакомство с народом. Если не слишком устал, конечно.

— Да-да… Отлично, с удовольствием.

Морсби кивнул и направил машину на холм, который было невозможно разглядеть из города. Здесь пустыня цвела и зеленела, пальмы выглядели совершенно иначе, чем их чахлые собратья на равнине. Под ними извивался искусственный ручей. Две женщины и мужчина выгуливали лошадей. Они приветливо помахали сидящим в машине. Масть лошадей напомнила Виктору цвет волос Арабеллы. Или Джо. Морсби остановил машину возле одноэтажного дома для гостей и вышел.

— Здесь очень неплохо.

Виктор кивнул, стараясь выглядеть бодро, но Морсби заметил легкую прозелень в его лице и озабоченно нахмурился.

— Слегка подташнивает после долгой дороги, — улыбнулся Виктор.

— Жена всегда ругала меня за стиль езды. Конечно, она была права, — вздохнул Морсби и открыл дверь.

Интерьер охотничьей хижины из самого дорогого каталога. Мягкие диваны, индейские одеяла, коврики навахо, картины и охотничьи ружья на стенах…

— Рад, что ты приехал. Осваивайся, освежайся… Подходи ко мне через… скажем, два часа. — Морсби указал на телефон: — В случае чего наберешь единицу.