Невеста проклятого - Властелина Богатова

Только к обеду тепло немного разгулялось по полю, и ветер уже не так свирепо бушевал, поднимая сухую траву в небо, взбивая гривы коней. Путники решили сделать привал прямо на открытом месте, разведя сноровисто кострища, что буйно полыхали под резкими промозглыми порывами ветра. От земли ещё тянуло сыростью, потому мужчины расстелили плащи и кожухи, дабы разделить сварганенную на кострах трапезу. Ели, неспешно переговариваясь меж собой, откинувшись на расстеленные подстилки, отдыхали.

Полад всё утро не решался вступать в разговор с помрачневшим чернее туч другом. Да и что говорить? Всё что случилось, было таким нелепым. Драка с Волотом вызывала в Дарко бешеную злость. Разбитые кулаки болели, нагнетали ещё большего буйства. Но как бы ни метались внутри чувства, разрывая княжича на части, а принять неизбежное придётся. Волот и так все соки выпил из него, оставив ни с чем, к чему теперь сокрушаться.

Волынянин всё же решился разбавить напряжённую тишину. Оставив Вавила, подсел ближе к костру, на плащи, где Дарко сидел в одиночестве, неподвижно, что каменная глыба.

– Охолонись, хватит уже лютовать.

Княжич свирепо глянул на друга. Полад с холодной твёрдостью встретил его взгляд, потом мельком обернулся на своих людей, убеждаясь, что их никто не подслушивает.

– Я хорошо тебя понимаю. Но подумай лучше, – продолжил он, подкидывая в костёр веток и сухой травы. – Волот тебе родной брат, ну вспылил, болтнул малость, накипело, да и Венцеслав его натаскал так, что он ничего не видит. Может, помиритесь ещё.

Дарко побледнел и, пребывая и без того в скверном расположении духа, вовсе изменился в лице.

– Нет. Он поступил по-скотски, вконец борзость свою выпустил, и пора бы поставить его на место.

– И как ты собираешься это сделать? – спросил Полад, будто и ждал мига, когда сможет задать именно этот вопрос, что верно мучал его всю ночь и утро.

Дарко поёжился, передёргивая плечами. К Волоту, конечно так просто не подберёшься, тем более у него есть надёжный тын – отец. Но плевать, до весны он должен вернуться в Дольну и забрать своё. После похода поедет к князю Избору в Волынь, там и осядет, а к теплу приедет за Росьей. Только вот тошно делалось от одного представления о том, чего придётся ей до того времени натерпеться.

– Может, всё же вернуться и поговорить с Волотом?

– Не получится, – бросил Дарко, откидываясь на шкуры, глядя в клубы серых туч, что ворочались в небе, тесня друг друга.

Точно так же было у Дарко на душе – тесно и хмуро. Полад больше не тревожил его, сидел погрузившись в молчание.

Княжич сомкнул веки, бессонная ночь дала о себе знать. Слушая шум ветра и обрывистые разговор воинов, которые изредка уносил ветер куда-то в сторону, он провалился в дремоту. Но неожиданно сквозь полусон пробились другие звуки, ощущаемые телом от земли. Дарко вскочил на ноги, тревожно вглядываясь вдаль. И в самом деле, на отряд неслись со стороны городища всадники. Воины вмиг подобрались с земли, тоже начали вглядываться, хмурясь.

– Свои, – сказал кто-то из них.

– Никак случилось что?

Внутри Дарко кровь оледенела, когда он узнал среди всадников Венцеслава. Княжич сжал кулаки, лицо его побледнело. Какого беса этому ещё тут надо?

Спешившись, поборщик стремительно приблизился к отряду.

– Ты посмотри, успел нагнать, – встал рядом Полад, скрестив руки на груди. – Неужели Волот одумался?

Дарко хмуро глянул на него.

Венцеслав остановился в двух шагах. Скотина всем своим видом показывал свою брезгливость.

– Меня послал Волот, – произнёс он, щурясь от ветра.

Дарко непроизвольно качнулся, сдерживаясь от грубого высказывания. Поборщик от чего-то медлил, оглядывая княжича.

– Князь Мстислав…

Он не договорил, но внутри уже продрало льдом.

– Что?

– Умер.

Воины, что стояли за спинами, окружив их, переглянулась. Дарко же помертвел, не веря в то, что только что услышал, в груди камнем забилось сердце.

– Лжёшь, паскуда! – шагнул он к поборщику, схватив того за грудки. – Зачем?! – прорычал он, встряхивая худощавое тело Венцеслава.

Тот попытался смахнуть руки Дарко, но ничего не вышло.

– Дарко, – потянул Полад друга в сторону, отрывая от Венцеслава.

Люди поборщика тоже спохватились, но вмешиваться поостереглись, к княжескому сыну идти на рожон побоялись.

– Зачем лжёшь, тварь?!

– Это правда, – прошипел Венцеслав. – Княгиня нынче с утра прибежала к Волоту, известив об этом, она и просила вернуть тебя. Мстислав не проснулся поутру.

Последние слова хлестнули, что плетью по сердцу. Дарко ослабил хватку, отпихнул Венцеслава сам. Тот, взъерошившись, бросил остервенелый взгляд. Пошёл к оставленной лошади, взобрался в седло.

– Зря я вызвался помочь! – крикнул он с безопасного расстояния и с яростью пнул лошадь пятками, разворачивая и пуская её вниз по склону в обратный путь, следом едва поспевали его прихвостни.

Побратимы стояли молча, с хмурыми лицами, верно никто не ждал такой лихой вести. Дарко, дыша глубоко, всё пытался осмыслить сказанное Венцеславом. Как такое может быть? Отец был ещё крепок, как железо. Ладонь Полада легла на плечо княжича, оглушительный порыв ветра разбросал волосы по лицу Дарко, рванул полы плаща Валуя, что стоял поодаль.

– Нужно возвращаться, – нарушил первым тишину волынянин.

Дарко сжал зубы.

«Вернуться», – отдалось эхом в ставшей вдруг пустой голове.

Вернуться – это значит быть снова на побегушках у Волота, это значит выполнять его прихоти, из кожи вон лезть, чтобы не расстраивать мать и точно так же подчиняться её велению.

– Я не поеду обратно, – ответил, наконец, княжич, переводя застрявшее в груди дыхание.

Побратимы вскинули взгляды, в недоумении смотрели на младшего сына князя.

– Не дури, Дарко, – стиснул его плечо Полад.

– Я сказал, не вернусь, – смахнул он руку друга и широким шагом пошёл прочь от остальных.

Но куда там, одного волынян его явно не хотел оставлять, настиг быстро.

– Послушай! – окликнул он. – Да постой же!

Рванул, вынуждая остановиться.

–Я бы, наверное, на твоём месте поступил так же, но, поверь, потом ты будешь себя винить за горячность и глупость, которую совершил, не проводив в последний путь своего отца. Я знаю, о чём говорю, – въелся он в друга взглядом, замолк, дыша часто и глубоко Лицо его стало белым, лёг на него след глубокой горечи.

Дарко припомнил, что отец Полада погиб пару вёсен назад, погиб вдали от дома.

– А ещё ты должен вернуться и помочь Росье, если она так тебе дорога. Сам подумай, сколько воды утечёт, когда вернёшься за ней. Навряд ли ты увидишь ту Росью, которую знал.