Адмирал Нимиц - Элмер Б. Поттер

Кинг заявил, что готов начать наступление силами флота и морской пехоты, «даже если армия не сможет обеспечить никакой поддержки в юго-западной части Тихого океана». В ответ на это Макартур отправил радиограмму Маршаллу. Флот, возмущался он, пытается навязать армии вспомогательную роль, которая сводится «в основном к беспрекословному подчинению офицерам флота и морской пехоты».

Маршалл выждал несколько дней, успокоился сам и подождал, пока спадет напряженность в рядах командования. 29 июня он выслал Кингу примирительный меморандум с предложением встретиться и прийти к соглашению.

Все это и было причиной экстренных конференций, отсрочивших отъезд Кинга на западное побережье.

Вскоре после того как Нимицы поселились в отеле «Сент-Френсис», туда прибыл коммодор Рид, главный военврач округа. После предъявления документов бдительному морскому пехотинцу, который охранял двери специального лифта, ему разрешили проследовать в люкс. Он провел очередной медосмотр и подтвердил, что раны адмирала хоть и многочисленны, но не серьезны. Тем не менее капитан Рид порекомендовал при усилении боли в порезах немедленно обратиться в окружную медицинскую службу и пройти лечение диатермией. «Пока что, — сказал он, — следует соблюдать постельный режим».

У Честера и Кэтрин было гораздо больше общих интересов, чем у других супружеских пар. Им было что рассказать друг другу после шести месяцев разлуки. Они разговаривали весь день, и адмирал, казалось, забыл о своей боли (а может быть, просто не обращал на нее внимания). Однако последующую ночь он провел без сна. Порезы причиняли ему такой дискомфорт, что утром он, по совету кэптена Рида, действительно пошел в медицинскую службу и начал курс лечения диатермией. Потом он вернулся в отель и лег в постель, как ему и советовал врач.

Это был вечер 1 июля. Адмирал Нимиц лежал на кровати, и в душе его нарастало беспокойство. Внезапно он вскочил. «Я не собираюсь больше валяться в постели», — заявил он и попросил Кэтрин принести его гражданский костюм. «Давай спустимся, — сказал он жене, — прогуляемся, поглазеем на витрины».

Так, адмирал надел костюм и под руку с Кэтрин, вышел из номера. Попросив удивленного часового посторониться, они спустились на лифте и присоединились к толпе гуляющих. Адмирала никто не узнал — обыкновенный чуть прихрамывающий мужчина, гуляющий вдоль витрин под руку с женой. Дойдя до Калифорния-стрит, они решили подняться на фуникулере на вершину холма и навестить старых друзей — недавно ушедшего в отставку адмирала и его жену.

Фуникулер остановился неподалеку от вершины. Нимицы уже собирались выходить и тут увидели других старых друзей, которые в свою очередь собирались войти в фуникулер — коммандера Этертона Маккондри с матерью. Маккондри («самый обаятельный холостяк на свете», как его называла миссис Нимиц) был учеником адмирала, когда тот готовил офицеров запаса в Университете Калифорнии в 1920-х годах.

Мужчины пожали друг другу руки и разговорились. Миссис Нимиц была любительницей поболтать и с удовольствием поддержала разговор. Тем временем кондуктор фуникулера, которого уже начинала раздражать затянувшаяся беседа посреди улицы, вовсю звонил в звонок, требуя, чтобы Нимицы наконец сошли, а Маккондри зашли в салон.

Наконец, адмирал убрал руку с поручней фуникулера, Маккондри забрались внутрь, и вагон тронулся с места со всей скоростью, на которую только способен поднимающийся в гору сан-францискский фуникулер. Кондуктор злился в особенности на того джентльмена, что постарше, из-за которого, похоже, и произошла задержка. Он оглушительно зарычал на весь вагон: «Да кто он такой, чтобы вот так задерживать движение?!». Коммандер Маккондри чуть не расхохотался. Ему так и хотелось сказать: «Если бы вы узнали, то очень бы удивились».

В течение следующих двух дней Честер и Кэтрин шатались по городу, заходя ко всем друзьям по очереди. Честер позабыл о своих порезах и в который раз заметил, что люди и общение с ними для него — лучшее лекарство. Даже посещение госпиталя «Мэр-Айленд» не испортило их с Кэтрин хорошего настроения — там они узнали, что жертвы давешней авиакатастрофы благополучно идут на поправку.

Импровизированный отпуск Нимицев закончился вечером 3 июля. В тот день из Вашингтона прибыл адмирал

Кинг со свитой. На следующее утро должна была состояться официальная встреча, а после нее Нимиц должен был вернуться в Перл-Харбор и вновь принять на себя тяготы руководства флотом.

Покинуть наконец Вашингтон Кингу позволило поистине «соломоново» решение. Чтобы закончить противостояние генерала Макартура и флотского командования, комитет начальников штабов «выпрямил» демаркационную линию Север — Юг так, что она теперь проходила по 159-му восточному меридиану на север до экватора. Таким образом, восточные Соломоновы острова, включая Тулаги и Гуадалканал, оказывались в пределах Южно-Тихоокеанского сектора. В увеличенном таким образом секторе предполагалось силами Тихоокеанского флота под верховным командованием Нимица захватить и занять Тулаги, острова Санта-Круз и прилегающие территории. Эта операция имела кодовое название «Задача 1» и была назначена на 1 августа.

В следующую за ней «Задачу 2» входило взятие остальных Соломоновых островов и северо-восточного побережья Новой Гвинеи, включая Лаэ и Саламауа. На этом этапе верховное командование возлагалось на генерала Макартура. «Задача 3» состояла во взятии Рабаула и прилегающих районов под командованием того же Макартура.

Совещание под председательством Кинга и Нимица открылось утром 4 июля в Федеральном доме. Коммандер Мерсер появился в стильном синем костюме в белую клетку. Этот костюм вызвал у адмирала Кинга столь явное раздражение, что ко второму заседанию коммандер с женой привели в божеский вид порванную в авиакатастрофе униформу. Присутствовали контр-адмиралы Пай и Джекобс, а в начале конференции — также контр-адмирал Ричмонд Келли Тернер, бывший руководитель отдела планирования военных операций при начальнике штаба ВМС, теперь назначенный командующим в Южно-Тихоокеанском секторе силами морской пехоты. В последнем качестве он должен был руководить захватом Тулаги.

В начале заседания адмирал Кинг сформулировал и прокомментировал компромиссное решение командования по предстоящей операции на Соломоновых островах. Вдаваться в подробности плана операции на Тулаги не было необходимости — общие наметки этого плана были выработаны и утверждены Кингом и Нимицем по радио. Адмирал Тернер представил более детальный план, который был быстро одобрен. Когда стало ясно, что по поводу Тулаги сказать больше нечего, Тернер покинул совещание и отправился на самолете в Перл-Харбор и Южно-Тихоокеанский сектор для последней корректировки планов и сбора сил.

Как и большинство совещаний Кинга и Нимица, эта встреча была в основном посвящена обсуждению деталей, в то время как основные решения были, как всегда, приняты по радио. Однако Кинг взбудоражил воображение всех присутствовавших перспективами дальнейших действий. Он заявил, что после выполнения задач 1, 2 и

3 дальнейшее наступление на Японию будет осуществляться через Трук, Гуам и Сайпан.

К вечеру 5 июля, перед перерывом в конференции, из Перл-Харбора пришло сообщение. Станция «Гипо» перехватила радиодепешу, сообщавшую о высадке японского десанта в Гуадалканале. Из того, что в десанте присутствовали строительные войска, разведка заключила, что неприятель планирует постройку аэродрома на этом острове. Это шокирующее известие заставило полностью пересмотреть цели операции и придало ей повышенную срочность. От предварительного плана захвата островов Санта-Круз пришлось отказаться и приступить к разработке операции по взятию Гуадалканала. Последний необходимо было взять до того, как неприятельский аэродром будет достроен и подготовлен к использованию.