Свистопляска - Иоанна Хмелевская

Что ж, я не обиделась и в одиночестве отправилась на пляж. Встретив по дороге пана Януша, я пояснила, что вчерашним ненормальным был мой кузен, которому то и дело приходят в голову разные глупые идеи. В настоящее время он вообразил себя следователем, находящимся на пути выявления крупной гангстерской шайки, и на нем, пане Януше, практиковался. Пан Януш не имел претензий к Зигмусю, в подробностях описал все действия кузена, и мы от души посмеялись. Вдруг пан Януш вздрогнул и, глядя на кого-то в густой толпе отдыхающих, удивленно произнес:

— Глядите, а эти из воломинской мафии чего сюда приехали? А как же варшавский ипподром? Запустили?

— Ведь и мы с вами его запустили, — легкомысленно заметила я. — Может, как и мы, приехали отдохнуть. А кто там из мафии?

— А вон, видите, рядом с теми, что играют в волейбол? Ну, если говорить обо мне, сюда я приехал не по собственной воле. Обещал сестре побыть с племянником, тому врачи предписали дышать морским воздухом, ну да сестра скоро приедет и сменит меня. Немного задержалась, у неё какие-то неприятности.

Пан Януш тяжело вздохнул, я же во все глаза уставилась в указанном направлении. Очень хотелось собственными глазами увидеть, как выглядит один из представителей знаменитой воломинской мафии, орудующей в Варшаве на ипподроме. Все их знали, я же ни разу не видела, хотя и считаю себя большим знатоком скачек. Однако сколько я ни пялилась, в пестрой толпе курортников никак не могла на глазок выделить мафиозо.

— Никого не вижу, — недовольно заметила я. — Обязательно покажите мне их при случае. Все говорят, что воломинская мафия рангом выше ожаровской и некоторые из её членов выглядят истинными джентльменами. Хотелось бы в этом убедиться.

Пан Януш со знанием дела подтвердил — так оно и есть. В наше время респектабельный господин в костюме от лондонского портного, небрежно пожимающий руки представителям самых высших сфер, с равным успехом может быть как председателем акционерного общества, так и членом воломинской мафии. Да, в наше время мафиози поумнели и уже давно не походят на бандитов, что отнюдь не означает изменения их сущности. Изменения чисто внешние. Пан Януш, постоянный бывалец ипподрома, имел обширные знакомства среди лошадников и некоторых мафиозо знал в лицо.

— Двух из них я видел на пляже здесь, — сообщил он. — Сначала сомневался, а вот сейчас уже не сомневаюсь. И слышал, что вроде тут и шеф их находится. Вот его никто в лицо не знает, не любит он показываться публично.

Шеф жутко меня заинтересовал, да и все сообщение пана Януша представляло интерес. Ко всем здешним преступникам добавляется ещё и ипподромная мафия, устроившая свой съезд в этом маленьком курортном городке .

Распрощавшись с паном Янушем, я наконец добралась до пляжа, и тут на меня сразу набежала Кася. Она, в отличие от меня, предпочитала ходить на обеды в первую смену и, уже напляжившись, спешила на обед. Встреча с ней заняла всего несколько минут, я рассказала ей о заключительной фазе вчерашних приключений Зигмуся и бросила матрас на песок. В самое время, Болек на своем паруснике ухе приближался к берегу.

Выглядел Болек совершенно нормально, даже казался довольным жизнью, с лодкой управлялся ловко, но вот с лебедкой — чрезвычайно осторожно. Сначала он как следует осмотрел канат и трос и только после этого зацепился. Ему помогали рыбаки, которые вернулись с уловом камбалы почти одновременно с Болеком. Потом, разумеется, Болек помог им. Потом бросился на помощь людям, у которых ветром перевернуло пляжный зонт. За всеми этими хлопотами время шло незаметно, вот уже три часа. Пляж вновь стал заполняться людьми.

Среди них был и адвокат Кочарко, на сей раз в оранжевой распашонке. Он важно и неторопливо прогуливался по прибрежной кромке, у самой воды, видимо, совершал пообеденный моцион, а за ним крался Зигмусь, в плавках, но с неразлучным чемоданом в руке.

А затем я занялась собственными делами. После обеда, до самого вечера, просидела я за столом, по памяти составляя показания названных майором лиц. И ни один не отказался подписать, может, ещё и потому, что всем им я не уставала повторять — расследование веду назло полиции и прокуратуре, которые мух не ловят. «Назло» действовало безотказно. Итак, я получила подписанные показания кельнера, швейцара, Колодзея и барменши. Не хватало мне одной лишь Мажены, которая, пользуясь тем, что у неё были отгулы, пребывала неизвестно где. Ну ничего, завтра я её заловлю.

Болек явился ко мне уже в полной темноте.

Мы допоздна проговорили, и ближе к полночи Болек признался:

— Из головы не идут самые страшные мысли, все думаю, как меня прикончат, где и каким образом.

Погибну ли я в катастрофе... Но ведь пожар всякий дурак сумеет организовать, чего же они выпендриваются? Кстати, в пожаре отлично могут сгореть любые контрабандные товары. Вы случайно не знаете, героин не воняет, если загорится?

— Не имею понятия. Принимают его внутрь, не воняет, наверное.

— Ну тогда обязательно подстроят мне катастрофу, все сгорело и взятки гладки. Но ещё я мог сбежать в Аргентину, заранее позаботился о фальшивых документах. Хотя нет, не пойдет, ведь меня могут поймать, а при мне — никакого богатства. Станут меня пытать, нет, подошвы прижигать не будут, воспользуются какими-нибудь современными методами, ну я и признаюсь, нет при мне сокровищ. Обман раскроется... Нет, на такой риск они не пойдут.

— Еще тебя могут утопить, — услужливо подсказала я.

— Вряд ли, в воде я как в родной стихии. Не могут они об этом не знать. Ведь мне проплыть километров двадцать — раз плюнуть.

— А кто тебе позволит их проплывать? Получишь по голове и плыть не придется.

— Сам себя я по голове не стукну, пришлось бы мне оказаться в компании. И уж уверяю вас, я успею нырнуть в воду до того, как они меня шлепнут. Что еще? Можно меня усыпить, связать, застрелить, но это сложная работа. Одному человеку вряд ли со всем этим справиться, значит, в лайбе я буду не один на один с преступником. А вы ведь знаете, если на карту поставлены баснословные богатства, пострадавшие так проведут расследование, что куда там всем полициям мира! Достаточно одного неосторожного слова, и мальчики могут распроститься сначала со спокойной жизнью, а потом и с жизнью вообще. Так как же меня можно пришлепнуть без шума?

Этот интересный разговор мы вели в порту, сидя на корме вытянутой на песок рыбачьей лодки. Море было спокойно, светила луна. На соседней лодке примостилась какая-то парочка. Наверху, у механизма лебедки, дежурил сторож. Иногда по песку к воде спускались темные тени курортников и раздавался плеск воды. В общем, нормальная, спокойная ночь. А бедный, предназначенный на убой Болек все пытался разгадать намерения своих убийц, чтобы хотя бы знать, чего остерегаться.