Покоренный ее красотой - Элоиза Джеймс

– Доктор, я глубоко задета тем, что случилось сегодня, видимо, с вашего разрешения, если не поощрения. Глубоко задета. И хотя сожалею, что мне приходится прерывать вас, это дело не терпит отлагательства.

– Пациента бросало в жар, как только он терял зрение. О чем это говорит? – спросил Пирс, обращаясь к молодым докторам. Затем неохотно обернулся.

Правда заключалась в том, что Линнет была пугающе красива, с безупречными чертами, безупречными волосами…

И затаенной улыбкой в безупречных глазах.

Это действовало на нервы.

Пирс подавил ответную улыбку.

– Что, к дьяволу, вы затеяли?

Ее улыбка увяла.

– У меня возникли вопросы об уходе за пациентами в западном крыле, включая диету и посещения членов семьи, и я обратилась к экономке.

– Правильно. Это входит в ее обязанности. – Он повернулся к сестре Матильде. – Вам следовало ответить на них, поскольку вы и есть экономка, о которой идет речь.

Грудь сестры Матильды впечатляюще раздулась, как у жабы на листе водяной лилии, приготовившейся исполнить свою песню.

– Я глубоко оскорблена тоном этих неуместных расспросов. Если вас волнует, как я выполняю свои обязанности и забочусь о больных, вам следовало обратиться ко мне напрямую.

Пирс снова повернулся к докторам.

– Временная потеря зрения, ослабление слуха, возможно, жар. Какие еще вопросы вы задавали?

Доктора молчали.

– По-моему, никаких, – подытожил он. – Итак, больной. Вы не испытывали головокружения. Никто не говорил вам, что у вас краснело лицо?

Джаггз покачал головой.

– Вы не чувствовали слабости в коленях? Вас не бросало из жара в холод?

– Только в жар. Ну и пару раз меня вырвало.

– А почему вы не упомянули об этом? О чем еще вы забыли сказать?

– Моя жена говорит, что я был пьян. Но я не был. – Джаггз насупился, его брови сошлись на переносице во впечатляющей гримасе, хотя, на взгляд Пирса, она вряд ли вошла бы в моду у лондонских щеголей. – Я уже двадцать лет владею «Хвостом русалки» и знаю, когда корабль дает крен.

– Обычно пьяницы осознают это последними, – возразил Пирс. – Собственно, большинство из них признают, что перепили, только утром, когда наступает похмелье. Трактирщику следовало бы это знать. – Он повернулся к сестре Матильде. – Вы не могли бы вкратце рассказать, что именно так взволновало вас? Вам не доставили удовольствия вопросы мисс Тринн?

Ее грудь снова раздулась.

– Эта юная леди не имеет представления о медицинском уходе. Она назвала меня жестокой…

– Я употребила слово «негуманная», – вставила Линнет. Она снова улыбнулась, и все доктора буквально растаяли. Даже Джаггз свесился с постели, чтобы лучше видеть ее.

– Потому что я говорю пациентам, что раз они оказались здесь, никаких посетителей не будет, – твердо сказала сестра Матильда. – Вы не хуже меня знаете, лорд Марчент, что здесь полно пациентов, у которых нет никаких шансов на выздоровление. Мне некогда заниматься с безутешными родственниками. С таким же успехом родные могут попрощаться, когда оставляют больных здесь. Не вижу причин продлевать боль расставания.

– То есть это делается для их же блага. – Линнет нахмурилась, но Пирс даже не взглянул на нее. – Вы предупредили об этом мистера Джаггза?

Сестра Матильда кивнула:

– Конечно. – Она метнула в Линнет неприязненный взгляд. – К сожалению, эта юная леди отменила мои указания и отправила женщину на кухню, где она, вне всякого сомнения, создает лишние проблемы и мешает работать.

– Зато мы можем пригласить ее наверх, чтобы она рассказала, как выглядел мистер Джаггз во время приступов, о которых идет речь, – вставила Линнет. – Почему бы вам не сходить за ней, миссис Хэвлок?

Любопытно, что, хотя Линнет весила гораздо меньше экономки, в ней было что-то, заставившее сестру Матильду подчиниться, хотя всем своим видом она выражала неодобрение.

– Клянусь Иисусом, я бы не хотел попасть в число врагов вашей экономки, – заметил Джаггз, устремив на Линнет благоговейный взгляд. – Именно это вы сейчас проделали, мисс. Моя миссис очень расстроилась бы, если бы ей пришлось уехать, оставив меня здесь. Она бы померла от беспокойства.

– Это все улыбка, не так ли? – поинтересовался Пирс, обращаясь к Линнет.

– На миссис Хэвлок моя улыбка не действует, – отозвалась она. – Вы давно женаты, мистер Джаггз?

– Да уже двадцать четыре года, – ответил тот. – В первый раз это приключилось со мной аккурат на нашу двадцатую годовщину.

– Вы не упоминали об этом раньше, – заметил Биттс, записывая. – Выходит, у вас было четыре приступа.

– А может, и больше, – признался Джаггз. – Я не сразу обратился к врачу. На самом деле это моя миссис начала беспокоиться.

Дверь открылась, и в палату влетела взбешенная сестра Матильда, сопровождаемая взволнованной толстушкой в шляпке, украшенной вишнями, сделанными из клубочков шерсти.

– Как выглядел ваш муж во время приступов? – спросил Пирс, не тратя времени на приветствия.

Она удивленно моргнула.

– Как обычно, насколько я помню.

– Лицо краснело?

– Не больше, чем обычно, когда он напивается.

– Я никогда не напиваюсь! – крикнул Джаггз с постели.

– Напиваешься! – Она так яростно кивнула головой, что вишни у нее на шляпке взмыли в воздух и снова опустились. – По праздникам, и не пытайтесь отрицать это, мистер Джаггз.

– В тот раз в Йорке я выпил не более пинты, – заявил больной торжествующим тоном.

– У тебя язык заплетался, – возразила она, подойдя ближе, чтобы потрепать его по ноге. – Ничего страшного, если выпить пару пинт, но чтобы заплетался язык, требуется больше. Этот последний случай в Йорке был той самой соломинкой, которая ломает хребет верблюду, – сказала она Пирсу, одновременно обращаясь к Линнет. – Он обещал мне, что сходит к врачу, если это снова случится.

– Разрази меня гром! – отозвался Джаггз с досадой. – Я и близко не выпил того, что мог бы!

– А что это было за событие? – поинтересовалась Линнет. – Вы были в этой прелестной шляпке, миссис Джаггз?

Та просияла:

– Да! Это было на военном параде. Мистер Джаггз надел свою военную форму, хотя она стала тесновата ему в последнее время. Но он всегда надевает ее по праздникам. Я связала эту шляпку крючком как раз для этого случая, хотя летом в ней очень жарко.

– Наверное, мистер Джаггз вспотел в мундире, – предположил Пирс.

– Мистер Джаггз никогда не потеет, – гордо заявила его жена. – Мне почти не приходится стирать его форму из-за пота, слава Богу. Его приятели на параде только успевали промокать лица.