Операция «Тень» - Иван Цацулин

Ландышев спросил с интересом:

— Это ваши статьи были напечатаны о новых сверхстойких материалах для двигателей космических ракет? Давно как-то читал…

Егоров-Годдарт с достоинством поклонился:

— Да, мои.

— Очень любопытные высказаны вами соображения, хотя кое с чем я и не согласен, — продолжал Ландышев.

— А вы встретьтесь и найдите истину, — подсказал Желтовский с лукавинкой в тоне. — Еще древние справедливо утверждали: истина рождается в споре.

Егоров с готовностью поклонился. Ландышев сказал:

— Что же, как-нибудь…

Лучепольский любезно просил Егорова остаться, но тот поблагодарил и решительно отказался — надо сдавать материал в типографию, и без того опоздали. Желтовский виновато вздохнул: «А все я не успеваю, хоть разорвись», — и сокрушенно развел руками.

Годдарт-Егоров раскланялся и уехал. Желтовский заметил:

— Исключительной скромности товарищ.

Позже Соколов слышал, как он говорил Ландышеву:

— Борис Львович — знающий инженер, аккуратный до педантичности. Я его, извините, нарочно сюда вытащил, хотел показать вам, ведь в вашем «проекте» опытные люди нужны, не так ли?

— Пожалуй…

— Да и ему-то нечего отираться в редакции, возиться с бумагами, пора возвращаться к живому делу, — продолжал Желтовский, уверенный, что он умно и на пользу делу проводит свою линию: и Ландышеву хорошо, и Егорову на пользу.

— Скажите, а разве инженер Егоров осведомлен о том, чем конкретно занимается товарищ Ландышев? — обратился Соколов к Желтовскому.

Профессор в негодовании отрицательно потряс головой.

— Нет, что вы! Егоров об этом не имеет ни малейшего представления. Это исключительно моя инициатива. Мне думается, что Николай Кузьмич, — Желтовский кивнул в сторону Ландышева, — нуждается в опытных, талантливых помощниках.

Соколов хотел еще что-то сказать, но не успел — кто-то тронул его за локоть. Соколов оглянулся, — мимо прошел капитан Пчелин. Соколов направился за ним к выходу. Когда вышли за ограду, Пчелин тихо сказал:

— Генерал прислал за вами, товарищ полковник. Пытались дозвониться, ничего не вышло — кто-то здесь повис на телефоне.

— Где же машина? — спросил Соколов, осматриваясь.

— А во-он, за углом… Не хотел, чтобы бросилось в глаза, мало ли что…

Они незаметно покинули дачу. Автомобиль мчал их в столицу.

— Что же все-таки случилось? — спросил Соколов Пчелина.

— Возвратился майор Русаков.

— Наконец-то!

Почему-то назойливо в голову лез приезжавший к Желтовскому инженер Егоров: кто, собственно, этот человек, откуда он взялся, не с умыслом ли появился сегодня у Лучепольских как раз тогда, когда там находился Ландышев? Интересно — почему Егоров сменил практическую инженерную работу на литературную? Почему он именно в «Космосе»? Может, от излишней мнительности грызет Соколова зародившееся сомнение, а все-таки проверить Егорова надо.

Генерал Тарханов сказал:

— Я внимательно просмотрел ваши предложения и, к сожалению, вынужден отклонить их, Иван Иваныч.

Полковник Соколов помрачнел.

Тарханов успокаивающе заметил:

— Во сто крат лучше огорчиться вот здесь, в моем кабинете, чем после, наделав промахов. Так-то… Начиная любую агентурную операцию, руководство иностранной разведки не ставит нас об этом в известность и никаких данных о ней не сообщает, — это элементарно. И когда такая операция замышляется и начинается, мы обычно не имеем о ней представления. И тут удивляться нечему, иначе и быть не может. Потом начинает постепенно проясняться, где-то показывается кончик веревочки, и наша задача — не упустить момент, ухватиться за тот кончик и размотать всю затею иностранной разведки.

Мне кажется, вы не все учли, работая над своими предложениями. А мне, признаюсь, последние дни покою не дают кое-какие тревожные мысли. Давайте вместе посмотрим, какая картина вырисовывается. — Тарханов слегка стукнул ладонью по лежавшим перед ним документам. — Вот заключение наших крупных ученых: Можайцев работал в сфере, общей с Ландышевым. Но… изобретение Можайцева имеет одну важную особенность — оно по сути своей направлено как раз против всего того, чему посвятил свою жизнь инженер Ландышев. Точнее — оно направлено на создание возможности, подчеркиваю это, Иван Иваныч, — уничтожить плоды всей научной деятельности Ландышева, уничтожить не в отвлеченном понятии, а буквально. Заключение специалистов не оставляет на сей счет ни малейших сомнений.

После непродолжительного раздумья он продолжал:

— Можайцев работал на Прайса, но вот он почему-то от Прайса скрылся, и тот не получил ни установок, ни документации по ним… Понимаете… Агрессивное предназначение установок Можайцева очевидно. Что же происходит дальше? Прайс и Харвуд — мы знаем это — попытались схватить Можайцева в Норвегии, но неудачно. Прайс остался ни с чем. Та-ак… На первый взгляд представляется пустым занятием гадать, что же все-таки должен был делать Прайс в его положении. Но так может показаться только на первый взгляд. Вот это мнение ученых дает нам в руки кончик ниточки, и мы с вами не имеем права сейчас отбросить как несущественный тот факт, что вся работа Можайцева была направлена против Ландышева. Случайность ли это? А что, если Прайс с самого начала нацеливал установки «М-1» против результатов труда Ландышева? А если это так, то положение меняется, и мы обязаны особенно внимательно собирать и анализировать факты. Какие факты я имею в виду? Если допустить предположение, что Прайс с помощью установок Можайцева имел в виду ударить по «проекту Ландышева», то есть по советской программе создания обитаемых и управляемых человеком космических кораблей, то следует ответить на другой вопрос, который при этом возникает: стало быть, Прайс знает, и уже давно, чем именно занимается Ландышев. А дело, насколько я понимаю, обстоит именно так, иначе ему просто незачем было бы возиться с установками Можайцева, на кой черт они ему нужны… В такой ситуации у нас с вами не может быть уверенности в том, что где-то, когда-то мы с вами не просмотрели и Прайс сумел получить нужную ему информацию, заинтересовавшую и в то же время обеспокоившую его. Здесь нам с вами есть над чем подумать.

Дальше… Мы с вами немало говорили о заброске к нам агента маршрутом «Дрисса». По вашему мнению, иностранная разведка этим самым активизировала свою деятельность в районе Пореченска. Возможно, возможно, но в данном случае для нас имеет значение и другое… Обратите внимание, Иван Иваныч, агент заслан к нам почти тотчас после неудачи Прайса с Можайцевым в Норвегии. Что это — опять случайность, совпадение? Н-не знаю. А что, если не совпадение?

Затем мы с вами знаем, что какое-то время у нас, здесь, промышлял Грин. Нам известно, что он за фигура для Харвуда. Он покинул пределы Советского Союза тоже вскоре после провала Прайса с Можайцевым, уехал на неизвестный нам срок в Штаты. Что, и тут совпадение? Что-то многовато таких «случайных совпадений», не правда ли? Мы с вами неоднократно говорили об отъезде Грина в Штаты, и я, признаться, никак не мог уловить связь между этим его отъездом и преступными каверзами Уильяма Прайса, хотя в душе чувствовал: связь должна быть! Так вот, Иван Иваныч, сегодня мне известно — Грин уже пробрался на советскую территорию, на этот раз тайком, нелегально, чтобы мы не знали.