Стеклянный шар - Наталия Романова

Лида вспомнила первую ночь, хрустально звенящую удовлетворённость в теле и душе, невольно улыбнулась, пряча лицо на груди Вани. Именно тогда он стал Ваней. Её Ваней. И пусть привыкнуть было непросто, по сей день порой казалось, что она идёт по зыбким пескам, грозящим засосать в себя, заволочь, уничтожить, она была счастлива, как никогда в жизни. Душа её пела, как весенняя капель, обещая скорую весну. Дзинь-дзинь-дзинь.

– Проще тебе? Легче? – Иван серьёзно посмотрел в глаза Лиды, ища там ответ на вопрос. – Привыкаешь?

– Привыкаю, – так же серьёзно ответила она. Привыкала, свыкалась, примеряла не свой костюм, с удивлением понимая, что сидит, как влитой.

– Тогда, – Ваня потянулся в сторону, удерживая одной рукой Лиду на месте, взял в руку футляр, спрятанный до поры до времени, от ювелирного дома, известного не только качеством, но и баснословным ценников. – Выходи за меня? – он улыбнулся лишь глазами. – Поверишь, и сейчас боюсь испугать тебя! Выйдешь? – с небольшой заминкой переспросил Ваня.

– Я… – глаза предательски заблестели.

Лида рада была ответить «Да» – простое, короткое, ёмкое «Да», но в горле пересохло, язык прилип к нёбу, не хватало воздуха, дыхания.

– Простое «да», пожалуйста.

– Да, – выдохнула Лида. – Естественно, да.

– Откроешь футляр? – мягко подсказал Ваня следующие действия Лиды.

Она держала в руках увесистую коробочку, до чёртиков опасалась снять крышку, будто от лишнего движения пропадёт волшебство. Разобьётся, как стеклянный шар. Приподняла крышечку футляра, увидела кольцо, замерла, разглядывая самое прекрасное ювелирное украшение, которое видела, могла вообразить.

– Сертификат на столе, – услышала странную фразу. – На бриллианты, – тут же пояснил Ваня, вызывая улыбку. Она снова забыла, что украшению подобного класса полагается сертификат. – Достанешь? – перевёл он разговор, указывая взглядом на кольцо.

Пальцы, конечно, подрагивали, Лида едва справилась с волнением. Не из-за баснословной стоимости, которая и не снилась простой смертной, совсем недавно живший в крохотной квартирке на четвёртом этаже пятиэтажки, а из-за того, от кого получено кольцо. От понимания смысла происходящего, от всего, что было раньше и случится дальше.

Ваня забрал кольцо из вздрагивающей руки, уверенно надел на палец Лиды, довольно посмотрел на результат, вдруг засияв совершенно мальчишеской улыбкой.

– Люблю тебя, – сказал он то, что говорил до этого миллион раз.

– Люблю тебя, – ответила она в унисон.

Спустя время они целовались как шальные, глубоко, жарко, сходя, сводя с ума. Руки Вани прижимали Лиду сильнее, губы недвусмысленно сообщали о намерениях, движения становились настойчивей, жаднее.

Она сходила с ума от происходящего, от обуревающего желания, от того, что произойдёт сейчас – в этом не было никаких сомнений.

– Дверь, – шепнула она между жадными движениями языка и губ. – Марсель зайдёт.

– Пришла Миа, – тяжело дыша, ответил Ваня. – Он не уйдёт со двора, пока она там.

– Миа? – причём здесь Миа?..

– Кажется, наш мальчик влюблён в неё.

– Ей же девятнадцать лет…

– Именно поэтому. У девушки есть грудь.

– В возрасте Марселя любят платонически.

– Но грудь лишней точно не бывает, – по-доброму усмехнулся Ваня, нырнув под блузку Лиды, отодвигая в сторону лямочку бюстгальтера, оглаживая обсуждаемый орган.

– Ваня, – простонала Лида, выгибаясь, прижимаясь, двигаясь.

– Повтори.

– Ваня…

– Ещё.

– Ваня.

– Ещё.

– Ваня!

Дверь закрыли с пульта управления, следом комната погрузилась в интимный полумрак, автоматические шторы скрыли пару от мира, оставляя наедине с тихой, пронзительной нежностью, поглощающей страстью, последующей звенящей удовлетворённостью во всём теле.

Свадьба была в апреле. Гостей почти не было. Родители Ивана, дедушка Лиды, конечно Марсель, в честь праздника терпеливо смирившийся с дресс-кодом, несколько близких людей с двух сторон. Не были допущены журналисты, в СМИ не просочилось ни единого сообщения. Иван Ефремович Фролов упрямо игнорировал прямые и завуалированные вопросы, впрочем, массивное обручальное кольцо на безымянном пальце номера восемь в списке Форбс говорило само за себя.

В августе, в Швейцарской клинике, появился на свет Фролов Максим Иванович, заставив своего отца заплакать, пожалуй, впервые в жизни, а брата озадачено почесать затылок, а потом взять на руки крохотный комочек.

– Привет, парень, – сказал Марсель. – Уверен, ты будешь клёвым братом.

Лида обречённо посмотрела в зеркало, вздохнула, оправила неброский костюм от Кристи Морана, нашедшей признание благодаря «минуте славы» на спутнице Фролова Ивана Ефремовича на премьере оперы. Сжала и разжала кулаки несколько раз, лишь потом сумела сделать несколько уверенных шагов в сторону импровизированной сцены.

Подведены итоги, названы победители, произнесены благодарственные речи от участников и устроителей, осталось слово от главного спонсора, которого представляла Лидия Фролова.

Прошло прилично лет с того дня, как она встретила сентябрьским, дождливым днём в типовом универсаме взъерошенного, ершащегося парнишку. Привела в свой дом, а он привёл к изменениям в её размеренной, как шаги галапагосской черепахи, жизни.

Лида никак не могла привыкнуть к публичности, честно говоря, не хотела привыкать. Её муж, Фролов Иван Ефремович, по-прежнему выступал меценатом культурных мероприятий, с его помощью, вернее, с помощью его денег, ставились грандиозные постановки оперы и балета, гремевшие на весь мир. Спонсировались благотворительные проекты, давался шанс неизвестным именам заявить о себе.

Естественно, Иван, если позволяло время, присутствовал на премьерах и концертах, относясь к труду артистов с должным уважением, а к своим обязанностям, как к рутине. Лида же избегала публичных появлений, особенно если мероприятие носило приставку «светский». Для неё это значило одно – крикливые, аляпистые отчёты в СМИ, шквал так называемой критики от обывательниц и гуру фешн-индустрии.

Доставалось за всё: не актуальный в этом сезоне разрез глаз, невысокие скулы, бледность кожи, невыразительный внешний вид. Возраст, в конце концов! Лида бы хотела не обращать внимания, но чамрочная училка всё ещё жила в глубине её души, пусть всё реже напоминая о себе.

На соревнованиях по спортивному программированию не было журналистов светской хроники, в принципе было мало корреспондентов, лишь студенческие команды, заинтересованные вовсе не во внешнем облике генерального спонсора, а в итогах соревнований и самом процессе, в конце концов.

Как Лида начала спонсировать соревнования для детей и юношества? Сама толком не могла ответить. Через полгода после рождения Максима, Лида разговаривала с Мизуриным Димой. В основном об успехах Марселя, всё ещё учившегося в частной школе и занимающегося у Дмитрия Сергеевича математикой. Между делом, абсолютно без задней масли, Лида была в этом уверена, Димка посетовал на то, что лучший его ученик не может поехать на международный конкурс в Японию. На Европу родители наскребали денег, благо оплачивать приходилось только дорогу, плюс расходы на личные желания мальчишки, а вот дорогу в Японию потянуть не могли.