Командорские острова - Алексей Волков

Где путешествия, там и новости. До эпохи средств массовой информации оставались еще века. Ни телевидения, ни радио, ни Интернета. Газеты – и те редки, да и выходят мизерными тиражами.

Оно, в общем-то, и неплохо. Хотя бы никто не навязывает свою точку зрения. А путнику хочешь – верь, а хочешь – не верь. Дело исключительно твое… Более того – можешь и вообще не слушать, как путешественник излагает вперемежку были и небылицы, в которых известия о свадьбах и смертях общих знакомых причудливо переплетены с описаниями неведомых царств и видений ангелов. Последнее – взамен грядущих летающих тарелок и особенностей сексуальной жизни звезд на какой-то там фабрике.

Какая сексуальная жизнь может быть у сгустков плазмы, разбросанных друг от друга на светогода?

Первым известие о шведах в Курляндии доставил из Митавы Зиберн. Ни шведам, ни русским он особо не симпатизировал. Какое дело управляющему чужим имением до схваток двух государств? Урожай поздних яблок повыгоднее продать да свежепосоленное сало, так, чтобы и в свой карман что-нибудь перепало, – вот это да. Достойная тема для размышлений.

Собственно, поэтому Зиберн и объявился в Риге. Был у него тут свояк, державший корчму, который обычно покупал вышеназванные продукты. Из яблок гнал сидр, а уж сало в корчме лишним не бывает.

Обойти молчанием новость о шведах Зиберн не мог.

Вначале свояк рассказал ему о новых повелителях края. Нормальные люди, расплачиваются аккуратно, не буянят. Рядом растет целый городок кораблестроителей, а это тоже неплохо. Больше людей – больше и прибыль. Самое же главное – уменьшена вдвое таможенная пошлина. В сочетании с русскими товарами это обещает такие барыши, что остается только радоваться грядущему открытию навигации.

– Не шибко радуйтесь, – возразил Зиберн. – В Митаве объявились шведы. Так что скоро все может вернуться на круги своя. И плакали ваши пошлины.

Сами планы воюющих сторон он знать, понятно, не мог, но для чего еще в соседнем государстве может обосноваться армия противника? Только для нападения.

– Что? – Свояк не на шутку взволновался. Он-то уже прикидывал, насколько удастся расширить торговлю, а тут…

Новость мгновенно облетела остальных посетителей корчмы. И на этом прервала свой полет.

Кто-то успел сбегать до Паткуля с самыми лучшими намерениями – предупредить о грядущей осаде. Помощник губернатора по гражданской части среагировал мгновенно. Он объявил, что намечается бунт, прихватил с собой дюжину солдат и отправился на место.

Солдаты немецкого языка не понимали. Им велели исполнять приказы начальника, а уж на каком языке их отдадут, никого не озаботило. Потому смысл разговора Паткуля с посетителями корчмы остался солдатам непонятен. Они ждали какого-нибудь знака, мол, хватай всех, ребята, но Паткуль если и жестикулировал, то исключительно для посетителей и хозяина.

Речь помощника губернатора была краткой. Мол, кто обмолвится за этими стенами хоть словом, немедленно отправится на эшафот как распространитель опасных слухов.

– Я поступлю еще проще, – решил в конце речи Паткуль. – Все находящиеся здесь будут тщательно переписаны, и если хоть кто-то в городе заговорит о шведах за рекой, то даже не буду разбираться, от кого пошел слух. Казнены будут все.

Он бы с радостью арестовал собравшихся, но опасался, что их начнут искать жены или какие-другие родственники. Так причина может легко дойти до кого-нибудь из русских начальников. Самого Меншикова, назначенного рижским губернатором, в городе не было, но имелся комендант. Тот самый Сорокин, который прославился разгромом шведского флота в устье Двины. В повседневную жизнь города новоиспеченный генерал и адмирал вмешивался мало. Ему хватало дел на верфи, где уже почти готовые стояли корабли грядущего Балтийского флота, в лихорадочно строящемся городке корабелов и флотского люда, на батареях и среди расквартированных в городе войск.

Нападение должно было состояться семнадцатого января поздним вечером, практически – ночью. Ночной штурм предложил сам Паткуль. Он достаточно усвоил уроки новых правителей края и посчитал неожиданность и дерзость лучшей гарантией успеха, чем традиционную ставку на силу.

Сейчас приближался вечер шестнадцатого. Следовательно, надо было соблюсти тайну совсем немного. Чуть больше суток, а там она из разряда тайн перейдет в действительность. Весьма неприятную для ничего не подозревающего гарнизона.

Даже меньше суток, если учесть, что с наступлением темноты все ворота в крепость закрывались и вестникам пробраться в Ригу становилось невозможно.

Свой собственный отъезд Паткуль спланировал на завтрашний полдень. Август обещал ему массу благ, вплоть до грядущего губернаторства, но в Швеции авантюрист еще несколько лет назад был приговорен к смертной казни, и приговор никто не отменял. Так что самое лучшее – это исчезнуть на какое-то время. Пока шведы не уйдут бить русских дальше.

Выехать Паткулю было нетрудно. Все же его должность охватывала всю Лифляндию, и всегда можно было придумать некий пункт, который он якобы собирался осмотреть.

В городе было спокойно. Горожане прогуливались или шли по делам. Изредка попадались русские патрули. На карету помощника губернатора посматривали, но без малейшего удивления. Мало ли куда может ехать высокопоставленный человек?

Точно так же не было и подобострастия. За минувшие полгода жители Риги насмотрелись на самых разных вельмож, включая русского царя, так что какой-то там помощник губернатора, к тому же, можно сказать, практически свой, не вызывал никаких особых эмоций.

Мелькнуло в голове: может, он зря затеял все это? Собственное положение хорошее, население особого недовольства испытывать не может. Недаром те, с кем Паткуль осторожно заговаривал о возможной смене власти, лишь пожимали плечами. Мол, от добра добра не ищут. Под русскими намного лучше, чем под шведами. А каково станет под поляками – еще неизвестно. Что могут дать паны, кроме собственного бардака?

Но поздно. Войска уже должны идти на Ригу, и отменить это движение не сможет не только какой-нибудь генерал, но и любой из королей.

Паткуль не знал, что, когда он выезжал из города, с другой стороны в него влетел небольшой возок, запряженный парой взмыленных от долгой скачки лошадей.

Это была та самая накладка, которой так боялся Паткуль.

Была ли она неизбежна? Пожалуй, была. Шила в мешке не утаишь. Просто до этих пор несколько человек, которые пытались рассказать про смутные слухи о высадке в Либаве шведских войск, попадали к самому Паткулю и после отеческого внушения сознавались: да, слухи. Сами никаких войск не видели и только с чужих слов…

А тут – прямой свидетель, да еще рижский купец, человек, заслуживающий доверия.

Купец имел ту самую фамилию, имея которую в Германии можно считать, что не имеешь никакой. Мюллер. И как те, кто привозил слухи, он точно так же отправился первым делом к Паткулю.

Увы, помощник губернатора уже уехал и должен был вернуться не скоро.