Бабье царство. Русский парадокс - Эдвард Радзинский

Мориц потерял сначала ее, а после нового появления двух русских полков – Курляндское герцогство. Но больше всего огорчила этого донжуана потеря архива. Во время бегства из своего дома, окруженного русским отрядом, он оставил там бесчисленные любовные записки от самых знаменитых красавиц Европы и подробный дневник своих любовных побед. Были ли там записи о «Толстухе» – неизвестно. Возможно, были. Поэтому-то, несмотря на щедрые посулы русским, Мориц так и не смог получить архив обратно.

Расставание Морица с Анной пошло на пользу обеим сторонам: знаменитый донжуан занялся военной карьерой и стал знаменитым полководцем, а толстуха Анна вскоре получила роль беспощадной русской Императрицы.

Итак, Анна по-прежнему была вдовой. Разозленный отсутствием помощи от Бестужева, Меншиков решил отозвать его из Курляндии. Это вызвало поток писем от несчастной Анны, испугавшейся остаться в одиночестве. Она забросала посланиями Меншикова и влиятельного члена Верховного Тайного Совета Андрея Остермана, ее главного покровителя при дворе (умел смотреть в будущее великий политик Остерман).

«Нижайше прошу Ваше Превосходительство попросить за меня, сирую, у Его Светлости [Меншикова]… Умилосердись, Андрей Иванович, покажите милость… не ослезите меня, сирую. Не дайте мне вовеки плакать! Я так к нему привыкла!» Меншиков вскоре пал, и Бестужева ей оставили.

Но вскоре произошло событие, имевшее громадное значение как для Анны, так и для всей России. Во время болезни Бестужева Анне Иоанновне принес бумаги на подпись мелкий чиновник. Подписав, Анна велела ему приходить каждый день… Чиновник сделал стремительную карьеру: уже вскоре он стал ее секретарем и камергером ее двора.

Его звали Эрнст Иоганн Бюрен.

Дед Бюрена (так его звали на самом деле), мелкопоместный дворянчик, по некоторым источникам, был придворным конюхом при герцоге Курляндском.

Отец дослужился до капитана. У Бюрена было два брата, Эрнст был средним. Учился он в Кенигсбергском университете, но не окончил его из-за какой-то темной истории. Пришлось вернуться обратно в Курляндию. Здесь служил дворецким у одного из баронов. По примеру множества европейских авантюристов отправился за счастьем и деньгами в «русский Клондайк» – в Петербург. Попытался стать камер-юнкером при дворе Царевича Алексея. Отказали унизительно – из-за низкого происхождения. До смерти он помнил и мстил русской знати за это унижение. Он вернулся в Курляндию. Там познакомился с Бестужевым, обер-гофмейстером двора Анны, и Бестужев взял Бюрена ко двору.

Он был невысоким, прекрасно сложенным, с выразительным лицом – орлиный нос, тонкие губы и серые гипнотические глаза. «Грубая мужская сила исходила от невысокого курляндца», – писал современник.

Когда Анна его увидела, ее судьба решилась. До него у нее были любовники, теперь же появилась любовь. И любовь, в отличие от всех наших будущих героинь, навсегда. Страсть! Это бывает: высокие толстые женщины страстно любят невысоких, изящных, но сильных мужчин.

Первое, что сделал новый любовник, – он изгнал из дворца любовника прежнего, своего благодетеля Бестужева. Благодеяние, как известно, должно быть наказано. Милостивец Бестужев по просьбе Анны был отозван в Петербург. «Я в несносной печали, едва во мне дух держится, что чрез злых людей друг мой сердечный от меня отменился, а ваш друг [Бирон. – Э. Р.] более в кредите остался…» – писал Бестужев дочери, княгине Волконской.

В Петербурге Бестужев попытался вернуться в Митаву, и тогда Анна обвинила его в воровстве. Пожаловалась в Россию: «меня разорил и разворовал Бестужев». В общем, сделала всё, чтобы его к ней не вернули.

Анна сразу начала выдвигать Бюрена. Она взяла его с собой на коронацию Екатерины. Это был его первый триумф – безвестный дворянчик сидел среди почетных гостей в городе, в котором ему не так давно показали на дверь. Во время коронации он сблизился со «своими» – с немцами братьями Лёвенвольде, младший из которых, Рейнгольд, был любовником Екатерины Первой. Уже вскоре Екатерина поручает Бюрену купить для нее лошадей – внук конюха знал в этом толк.

Теперь Бюрен – секретарь Курляндской герцогини и… ее повелитель! Анна украшала потомка конюха как могла. Сначала Бюрена превратили в Бирона, присвоив ему фамилию французских герцогов. Сам герцог только посмеялся над этой блажью. Добрый смех, возможно, был хорошо оплачен. Для приличия Анна женила любовника на свой фрейлине. Сама выбрала ему жену – очень знатную и очень уродливую курляндку. Когда жена Бирона стала ходить с большим животом, двор прятал улыбки, потому что одновременно герцогиня Анна начала носить очень широкие домашние платья. Все знали, что жена Бирона привязала к животу подушку, а Анна уже готовилась тайно рожать. Так у Бирона появились двое сыновей.

И вот сейчас посланцы Верховников в числе прочих условий потребовали от женщины забыть человека, которого она страстно любила! Оставить Бирона в Курляндии! Как должна была отреагировать тридцатисемилетняя Анна, у которой хотели отнять практически тайного мужа?! Так она и отреагировала – ненавистью. Знали бы Верховники, сколь опасна ненависть мужеподобной Императрицы, которую умный шут в детстве прозвал «царь Иван Васильевич».

Пока посланцы Верховников ехали в Митаву, слухи о Кондициях с ужасающей быстротой начали распространяться по Москве. Как справедливо писала госпожа де Сталь, «в России все секрет, но ничего не тайна».

И уже вскоре и о Кондициях, и о посольстве, отправившемся в Митаву, знали все иностранные послы. У них был широкий штат осведомителей.

Европейские правительства щедро выдавали деньги на шпионаж в Петербурге. Впрочем, сейчас послы деньги сэкономили. Остерман, тайно снабдивший их информацией о Кондициях, был редчайший вельможа, не бравший взяток.

И полетели сообщения в европейские столицы…

Испанский посланник герцог де Лириа доносил в Мадрид: «Идея нации та, чтобы считать царицу лицом, которому они отдают корону как бы на хранение… Они [Верховный Тайный Совет. – Э. Р.] имеют три идеи об управлении… первая – следовать примеру Англии, в которой король ничего не может делать без парламента; вторая – взять пример с управления Польши. Третий вариант – республика».

Французский посланник де Бюсси сообщил своему правительству о тех же трех вариантах, добавив к ним четвертый – «аристократическая республика»: «Императрица должна будет руководствоваться решениями Правительственного Совета, назначенного народом».

Саксонский посланник Лефорт подтверждал слова остальных: «Одни хотят его [правление. – Э. Р.] устроить наподобие правления Англии, другие – подобно Польше, а третьи желают республики!»

Секретарь французского посольства Маньян писал: «Нельзя еще сказать… какова будет эта новая форма правления… будет ли оно устроено по образцу английского правления или же шведского. Намерение старинных русских родов… состоит в том, чтобы воспользоваться таким благоприятным стечением обстоятельств для своего освобождения от ужасного рабства, в котором они до сих пор находились: они положат предел деспотической власти, с которой русские монархи могли распоряжаться по своей прихоти и произволу жизнью и имуществом своих подданных, без всякого различия званий и без судебного разбирательства; вельможи Русской империи наравне с ее народом не имеют никаких привилегий, спасающих их от истязаний кнутом, от лишений званий и должностей… внимание русских будет прежде всего обращено на это положение; по крайней мере, если они этого не сделают – можно сказать, что они упустили случай лишь по недостатку смелости».