Несчастливый брак - Хелен Диксон

— Должен признать, одно время я всерьез рассматривал перспективу вернуться в Англию и жениться на Кэролайн, когда старик Доннингтон отдаст Богу душу. Хотел попытаться исправить наши с ней отношения ради блага Виктории. Беда в том, — пробормотал он хриплым голосом, с нежностью глядя в лицо жены, — что я никогда не ожидал, как на мое решение повлияет мощная всепоглощающая сила в лице прекрасной молодой женщины по имени Шона Маккензи. Впервые в жизни я оказался во власти собственных эмоций, а логика и интеллект оказались бессильными.

Глубоко тронутая его словами, Шона с трудом сглотнула подступивший к горлу комок.

— Ты ведь не любишь ее, правда, Зак?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет. И никогда не любил, как и она меня. Я не хочу жениться на Кэролайн. На этот шаг меня толкала необходимость.

— И все же ты женился бы на ней, не появись я на твоем пути и не заведи леди Доннингтон любовника.

— Чтобы заявить свои права на дочь, таково было мое намерение.

— А с леди Доннингтон ты давно знаком?

Зак угрюмо кивнул:

— Да, только поверхностно. Она знакомая одного моего знакомого, причем с более строгим, чем у других, воспитанием. Мы никогда не были на короткой ноге. Когда я вернулся домой после долгого плавания, она вышла замуж за Доннингтона, жадного заносчивого старика, сожалеющего об ушедшей молодости и потерянной мужской силе. Он взял Кэролайн в жены, чтобы потешить свое тщеславие. Однажды я нашел ее одинокую, несчастную и плачущую.

— И утешил. — Зак кивнул. — Одно событие повлекло за собой другое.

— Что-то вроде того. Мы…

— Прошу тебя, — дрожащим от гнева голосом резко перебила Шона. — Мне неинтересно слушать подробности о том, что между вами произошло. Я могу и сама это представить. Красивая, отчаянно одинокая женщина, старик муж и крепкий мужчина в расцвете сил. О да, — фыркнула она, не в силах скрыть горечи, — отлично понимаю. Когда я сообщила, что являюсь твоей законной женой, нужно было добиться расторжения брака. Леди Доннингтон — мать твоего ребенка. Ты должен преодолеть все преграды и воссоединиться с ней. Вы оба обязаны прежде всего заботиться о благе дочери. Ребенок принадлежит обоим родителям, я считаю. Сожалею, что из-за меня ты оказался в столь трудном положении, — добавила она чуть тише. — Ты хочешь, чтобы Виктория жила с нами?

Зак пристально всматривался в лицо Шоны, гадая, как сказать ей, что именно таково и было его намерение, раз ребенок не нужен собственной матери.

— Ситуация весьма трудная.

Что-то в его взгляде насторожило Шону.

— Зак, ты не можешь отнять девочку у матери.

— Я и не собирался. Виктория не живет с Кэролайн, муж которой отказался принять незаконнорожденного ребенка под своей крышей. Страшась лишиться наследства, которое надеялась получить после его смерти, Кэролайн не ушла от мужа, но отдала дочь на воспитание.

Глядя на него, Шона заметила в глубине его глаз затаенную боль и мольбу, хотя и не была уверена, о чем он просит. Она пыталась скрыть удивление, безуспешно стараясь понять, как это мать может отдать свое дитя приемным родителям.

— Это шокирует, ведь ребенок неразрывно связан с матерью.

— Обычно так и есть, но у Кэролайн иное мнение. Будущее Виктории пока не определено, поэтому очень важно, чтобы мы с тобой жили в законном браке. Раз матери она не нужна, я намерен взять ее к нам, оберегать и воспитывать в любви.

Шону очень опечалило, что леди Доннингтон ставит положение в обществе и богатство превыше счастья дочери.

— Теперь я начинаю понимать, включая и то, зачем ты уложил меня в свою постель. — Стоило этому полному ненависти замечанию сорваться с ее губ, как она вспомнила о страдании самого Зака.

— Я уложил тебя в постель, потому что ты моя жена и очень чувственная женщина. Меня влекло к тебе с самого момента знакомства. Я желал тебя, желал страстно, Шона. И ты испытывала ко мне схожие чувства, не отрицай. Я понял это сразу же, как впервые посмотрел в твои глаза. Кэролайн не смогла пробудить во мне ответного чувства.

— Допустим, я это знала, но теперь твои цели перестали быть для меня загадкой. Ты был против развода, чтобы у дочери появилась мачеха. Именно для этого и занимался со мной любовью? Чтобы мне было сложнее уйти от тебя?

— Полагая так, ты заблуждаешься. Я думаю о будущем, Шона. Мы с тобой муж и жена и должны научиться наилучшим образом справляться с трудностями. — Осознав, как бездушно прозвучали его слова, он поспешил добавить:

— Начало наших отношений было далеким от идеала, признаю, но никогда не поздно начать с чистого листа.

— Я так понимаю, раз вы с леди Доннингтон открыто гуляли с дочерью в парке, твое отцовство ни для кого не секрет.

Зак кивнул:

— Мне дела нет до общественного мнения. Я своим поведением не горжусь, но за свой грех расплатился сполна. До сих пор расплачиваюсь, — тихо добавил он, будто эта мысль только что пришла ему в голову. — Для того чтобы избежать слухов, я не должен проявлять любовь к своей дочери, хотя как отец имею на это полное право.

— Тебе бы следовало подумать обо всем этом до того, как укладывать леди Доннингтон в постель, — резко парировала Шона, гадая, уж не чувство ли к нему породило в ее сердце такую жгучую ревность. — Общественные нормы поведения мне отлично знакомы, как и то, что многие дамы, без сомнения, оказываются в подобной ситуации и преодолевают ее с улыбкой и остроумным замечанием. Я так поступить не могу и не стыжусь этого. Все внутри меня негодует при этой мысли.

На ее лицо словно тень набежала, она отвернулась. Зак забеспокоился. Он был наслышан о мачехах, которые не могли даже видеть отпрысков своих мужей от предыдущей жены или любовницы и не хотели иметь с ними ничего общего. Оставалось только молиться, чтобы Шона повела себя по-иному. Ему и в голову не приходило, что она может не захотеть принять Викторию, посчитав обузой, отягощающей жизнь.

Осознание этого поразило его. Тело напряглось, лицо превратилось в маску. Он сжимал и разжимал кулаки, стараясь совладать со своими чувствами. Неужели порыв счастья, испытанный им после воссоединения с Шоной, снова под угрозой? «Великий Боже, — умолял он, терзаемый муками, — не допусти, чтобы мне пришлось выбирать между женой и дочерью».

Он посмотрел на Шону. Его лицо ничего не выражало, глаза были пусты и черны.

— Какие бы страдания я ни переносил, никогда не желал повернуть время вспять и изменить содеянное, ведь в таком случае моя дочь не появилась бы на свет. К сожалению, я не сумел избавить ее от клейма незаконнорожденной, но и отказаться от нее не могу, Шона, — с болью в голосе добавил он. — Не могу и не стану.

Шона ощущала охватившие его эмоции как свои собственные. Его слова прозвучали как последнее предупреждение: «Не вмешивайся! Я защищаю то, что принадлежит мне». Она вспомнила сценку в парке. Зак, леди Доннингтон и их дочь. Слишком интимно и слишком болезненно. Шона вздернула подбородок и обхватила себя руками, как всегда поступала в стрессовых ситуациях.