Ярость on-line - Александр Романовский

Приборы бросали на лицо гангстера зловещие зеленые отблески. Тахометр, оставшиеся литры. На правой щеке — спидометр, километры в час. Никак не меньше восьмидесяти. В блестящих стеклах очков — все упомянутое и, наложенное на зеленую подсветку, полотно дороги. Пунктирная полоса.

Неоновые огни сливались в кипящие разноцветные полосы. Жуткое кислотное марево. На сетчатке, даже когда «штатный киллер» отводил глаза, продолжали плясать яркие пятна. Токсичные ожоги. Если разглядывать городские огни непозволительно долго, казалось, можно запросто ослепнуть. Старые Волки твердили это щенкам, но лишь сейчас Курт понял, что они имели в виду. Город поглотит его, не заметив. Походя.

Мегаполис расстреливал небо кислотными дождями; «додж» утробно ревел; Череп, скалясь, жал на педали. В этом состояло ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Непостижимый миг сущего. Он не повторится, и это заведомо прекрасно.

Броневик сменил гнев на милость — видимо, также прочувствовав момент. В салоне заметно потеплело. Лапы не коченели, дыхание стало привычно невидимым. Бортовой компьютер выдавал ту же отметку: 20 по Цельсию.

Отвернувшись от неоновых огней, Курт взглянул под Купол. Там, как всегда, переливалось всеми цветами радуги урбанистическое сияние. Голографическая реклама. Взятое на веру ошибочное предположение, будто предложение порождает спрос. Взгляд выхватывал из общей массы отдельные фразы и образы. «Ультравыгодное предложение!», «Спешите, только у нас…», «… ДВЕ упаковки нашего порошка, ТРЕТЬЮ вы получите…», «VIР-предложение!», «Умеренные ЦЕНЫ!», «Бэйт» — не оставьте крысам ни единого шанса!», «Распродажа!». Красивые лица и тела, стерильные унитазы, подтянутые животы, дохлые крысы, прыщи, холодильники и имплантаты, свежий альбом группы «Тухлые яйца»… От этого сумасшествия голова шла кругом. Курт по-прежнему воспринимал эту информационную какофонию близко к сердцу, тогда как бывалые аборигены с детства приспосабливались не обращать на рекламу внимания. Пресытившись никчемной информацией, мозг начинал давать сбои.

«Информационная депрессия» — последний писк моды в бизнесе психоанализа.

Что касается тротуаров, то безволосых там наблюдалось рекордно низкое число. Пик ночной жизни. До рассвета далеко, для дармового шампанского и бесплатного входа — слишком поздно. Уважающие себя тусовщики успели набиться в клубы еще до полуночи. Поэтому на улицах наблюдались группки и пары, в чьи планы рассвет не входил: шаткая походка, размашистые движения. Гуляки, достигшие кондиции непозволительно рано или непозволительно быстро. Результат один — их наверняка просили «освободить помещение». Кто-кто блевал прямо на улице. Этими гражданами настойчиво интересовались путаны (цвет ночного Гетто, кривое зеркало дневного пуританства: любой возраст и раса; девицы, парни, трансвеститы, киборги с непристойными имплантатами), уличная шпана и легавые. Полицейские преследовали те же цели, что и иные категории «ночных стервятников». Порой представители разных профессий вступали в союзы — краткосрочные, крайне непрочные сообщества, распадающиеся сразу после того, как была достигнута общая цель (и вот уже недавние союзники рвут друг дружке глотки из-за лишнего куска добычи). Проститутки заманивали нетрезвых прохожих в подворотни, где их обрабатывали легавые либо шпана. Сами путаны предпочитали работать с полицейскими, так как те отличались более-менее приличными манерами (все проститутки приходят в неописуемый восторг от «воспитанных джентльменов»), хотя и требовали более высокий «гонорар». Шпана же могла и вовсе оставить ни с чем.

Все эти шакалы замирали и оборачивались, когда мимо проезжал черный «Додж Вортекс». Все они прекрасно знали, кому принадлежит бронированная «торпеда». Шпана считала «черепов» бандитской элитой — вероятно, благодаря эффектному имиджу (черная кожа, бритые головы, свирепый норов). Однако Череп не набирал бойцов из подворотен. Он всегда говорил, что «…образование и приличные семьи еще никому в нашем деле не мешали. Грязь так и останется грязью, даже если одета от Армани…».

Броневик беспрепятственно приближался к месту встречи. Тихий район. Не отличавшийся, впрочем, добропорядочностью нравов. Здесь дела проворачивались тайком, скрытыми во мраке руками. Бессчетная масса подворотен и тупичков. Мини-Клоповник. Для особо любопытствующих.

Череп нехотя сбавил скорость. Хитросплетения узких улочек — не самое подходящее место для громоздкого «доджа». Едва-едва хватало места для маневра. Фары выхватывали из тьмы приземистые строения, отражались в темных окнах. Сон, морок, пустота. Если где-то в Гетто и находилось идеальное место для гангстерских «стрелок», то явно где-то неподалеку. «Как бы не развалить чего-то ненароком», — проворчал Череп, выворачивая руль. «Барашек» глухо рычал. Ему не нравилось в такой тесноте.

Курт его понимал.

Пару раз, бормоча ругательства, Глава Ордена сверялся с бортовым компьютером. Изучал карту on-line. Заблудиться в этом лабиринте было немудрено даже старожилам. «Кто так строит? — скрежетал зубами Череп. — Идиоты… Кореш тоже хорош — забивать „стрелку“ в такой дыре. Он бы еще в Клоповник поехал. Придурок…» Если глава Ордена и посещал прежде это место (учитывая рассуждения о том, достаточно ли переулок «глухой»), то с тех пор утекло немало чужой крови. С другой стороны, не мог же Череп простодушно признаться, что в обитаемом Гетто (не считая Клоповника и Запретного города) существует хотя бы один переулок, ему неизвестный? Потому-то карта пришлась весьма кстати.

Глава Ордена притормаживал, пристально изучал таблички с названиями улиц. Феноменальная редкость: таблички, как правило, либо отсутствовали, либо их камуфлировали многолетние пласты граффити — примитивное, варварское искусство, излишний раз подтверждающее, что в кремниевый век «человек прямоходящий» столь же недалек от примата, как и первые пещерные люди. Видные антропологи, обнаружившие катастрофическую неприспособленность нынешнего homo к внешнему миру (без машин, обустраивающих его жизнь, человек ни на что не годился), получили бы в этих трущобах наглядные подтверждения своим выводам. Казалось, над стенами домов поработала свора неандертальцев, вооруженных баллонами с аэрозольной краской. Они, шумные и недалекие особи, поставили перед собой целью создание великого шедевра — иллюстрированного атласа «От половой анатомии и андерграунда до…». Собственно, похабными картинами «шедевр» исчерпал себя.

Нетрудно представить негодование Черепа, когда вместо вожделенной таблички его рыщущий взгляд обнаруживал детальное, красочное, непристойно большое изображение… женского полового органа. Оно воистину не знало предела.

Неожиданно свет фар «доджа» высветил чей-то силуэт: парнишка, изготовившийся к прыжку, точно юная лань. Глава Ордена притормозил, затем поддал газу. Взять! Абориген. Источник информации. Он-то должен знать эти края. Сообразив, что его заметили, парень кинулся наутек.

— Сукин сын! — ругнулся Череп. — Не уйдешь, гаденыш!

Броневик свернул в подворотню следом за безволосым, проявляя проворность бегемота, вынужденного пробираться сквозь тропический лес.

Но парень, похоже, знал эти места очень хорошо. Новый его маневр знаменовался узкой пешеходной улочкой. Чтобы в нее протиснуться, «доджу» требовалось снести две-три кирпичные стены. Броневик, разумеется, был способен и на большее (скажем, протаранить бетонную плиту в двадцать-тридцать сантиметров), если бы гангстер панически не боялся содрать с брони краску (один пункт из короткого перечня «Страхи опасения Черепа»: «… Кто так моет, придурок?! Останется царапина, я с тебя шкуру спущу!» Все знали — он не шутит). «Додж» затормозил. Курта швырнуло на ремень безопасности. Юркая тень свернула за угол и исчезла.