Найти единственную - Лючия Светлая

Королева продолжила, медленно, с заметными паузами:

— Скорбь наша бесконечна… Погиб самый дорогой и ценный член нашей семьи! Это трагедия не только для нас, но и для всей Бенестарии! — голос королевы внезапно поднялся и обрёл силу: — В результате нападения принцессы Тойво, названной при рождении Ило, умерла принцесса Суэлла, жена наследника, и их нерождённый ребёнок!

Кто-то из послов ахнул.

— В Бенестарии объявляется траур… Вероломный убийца будет найден и понесёт заслуженное наказание по законам Короны! Однако милосердие наше велико… Для сохранения мира, мы, королева Бенестарии Ильдария, скроем кто был виной нашей огромной трагедии! Будет объявлено, что принцесса Суэлла умерла сегодня ночью в родах, ребенок тоже не выжил. Таким образом, позор короля Юзеппи будет скрыт…

Плотная группа послов стала двигаться, стремясь рассыпаться, и явно волнуясь. Наконец вперёд вышел один:

— Мы приносим наши соболезнования вашему величию и всему королевскому роду. Однако после поимки преступницы передать её в наши руки. Она должна ответить перед свои королём и отцом!

Королева Ильдария холодно ответила:

— Это невозможно!

— Но!..

— Прекратите спорить с королевой! — слова были похожи на ледяные глыбы, падающие с большой высоты. — В нашем дворце погиб член нашей семьи. Королевской семьи, прошу заметить! Значит, наказание преступник должен будет понести по законам нашего королевства.

Последовала зловещая пауза, а затем:

— В связи с объявлением траура все иностранные посольства выдворяются с территории Бенестарии! Прошу вас удалиться, — королева указала на дверь, — для сборов времени у вас немного — пока заложат ваши кареты и оседлают коней.

— Но, ваше величие!.. — вскричал старший посол.

Королева одарила его замораживающим взглядом:

— Вы забываетесь! И уже не впервые! — и чуть сбавив тон добавила: — Однако я могу пойти на уступки. Разрешаю обменять жизнь преступника на жизнь его родственника. Вы хотите заменить принцессу Тойво, названную при рождении Ило, на эшафоте?

Посол подавился словом и отшатнулся.

— В таком случае, у вас слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые разговоры. Собирайтесь. До рассвета вы должны покинуть столицу.

Королева встала, за ней — принц, и оба в полном молчании величественно покинули зал.

— Реджи, королева вызывает вас к себе, — тихо проговорил Марк Опрельский, заглядывая в дверь. Дамиан кивнул — он чувствовал себя усталым, но дел было ещё много и потому, выходя из приёмной, велел секретарю вызвать Суземского к своему возвращению.

Похороны Суэллы дались им всем нелегко. Попеременное бдение у гроба королевы, принца-консорта и Дамиана было обязательным на всё время прощания с почившей принцессой. Высидеть с прямой спиной в кресле было тяжело физически.

Но каждый из них в траурной одежде отсиживал свои два часа у изголовья. Самым трудным было не держать лицо и не сидеть, а соседство родных Суэллы, что так же попеременно бдели в соседнем кресле, сменяясь каждые два часа. И если маска скорбного спокойствия на лицах членов королевской семьи была привычна и закономерна, то спокойная мать погибшей во цвете лет жены наследника вызывала недоумение у всех, кто пришел попрощаться с покойной.

Выходя из зала прощанья, люди шептались. Об этом неоднократно докладывали агенты службы безопасности дворца. Пришлось даже попробовать привести в чувство брата, чтобы гарды, поддерживая его под руки, подвели к гробу. Облокотясь о край, Лев безвольно опустился на колени и уткнулся лбом в сложенные руки. Он простоял так довольно долго. Достаточно для того, чтобы его увидели многие и многие. Они же потом рассказывали, что мать принцессы Суэллы роняла слёзы, глядя на принца, убивавшегося над любимой.

У Дамиана всё в душе перевернулось, когда он, войдя в зал, чтобы на бдении сменить матушку, увидел фигуру Льва у гроба. Этот фарс нужно было прекратить — ему было безумно жаль брата, второй раз хоронившего свою любимую. И он отсчитывал мгновенье за мгновеньем, чтобы королева точно достигла своего кабинета и наверняка погрузилась в свои дела, и вот тогда подал команду гардам из охраны старшего брата. Те вновь подняли его и, крепко поддерживая почти не стоявшего на ногах наследника, вывели из зала.

Дамиан успел заметить на опущенном против обыкновения лице брата отсутствие эмоций и сонно прикрытые глаза, за что тихо возблагодарил Плодородную — Лев, похоже, не пришел в себя и, похоже, по путь скорби повторно не пошел.

Тот, кто распылил усыпляющее заклинание, сам того не ведая, сыграл на руку Короне Бенестарии. Вопрос с похоронами принцессы Суэллы следовало решить уже давно, и этот случай был, с одной стороны, большой удачей, поскольку освобождал старшего принца от соседства с образом его единственной. Это утешало Дамиана: хоть брат и витал после смерти жены в облаках и грёзах, вряд ли он совсем не замечал её образа рядом. Наверняка для него это было больно. И наконец, это напоминание об утрате не будет постоянно бередить рану Льва.

Но была и другая сторона. Сколько матушка даст времени на траур? Полгода? Год? Сколько у Дамиана в запасе, чтобы искать и, главное, найти её, свою единственную? Младший принц вздохнул и направился на встречу с королевой.

* * *

В кабинете присутствовал ещё и принц-консорт, устало сидевший в кресле у окна. Они с Дамианом сегодня виделись на погребении, что состоялось в закрытом для посторонних склепе королевской семьи, и потому здороваться не стали.

— Присаживайтесь, реджи, — официально обратилась королева к сыну.

И когда Дамиан сел в кресло, после паузы произнесла:

— Сообщаю вам то, что уже давно для вас не новость, сын мой. С сегодняшнего дня вы — наследник. Я подписала необходимые документы.

Королева на секунду прикрыла глаза, но голос не дрогнул, и она передала бумагу с указом принцу. Дамиан коротко поклонился, скорее даже кивнул, и принял бумагу.

— Я рада, — в голосе королевы промелькнула усталость, — что мой старший сын теперь может отойти от вынужденной и мучительной роли, которую он играл последние годы.

И муж, и младший сын склонили головы, соглашаясь. Суэллы не было с ними уже больше двух лет. И всё это время старший принц был под ударом и под тяжестью своих новых обязанностей — изображать любящего мужа при фантоме погибшей жены.

Он е сразу стал таким как сейчас. Он сопротивлялся обстоятельствам и преодолевал превратности судьбы. Лев, как истинный наследник, держался, когда после одного из покушений, они с единственной потеряли ребёнка. Держался, когда узнал, как велика вероятность того, что детей больше может не быть. Но когда очередное покушение стало удачным, и он потерял свою любимую, психика наследника сделал удивительный кульбит, и увела сознание принца в пограничную область, где, видимо, ему было не так тяжело. С тех пор взгляд его был устремлён выше человеческих голов, путаясь в ветвях деревьев и цепляясь за облака, а на губах блуждала мечтательная полуулыбка поэта.