Птица войны - Эдуард Кондратов

Генри вспомнил: в поэтичной маорийской легенде юноша Матакаури идет на битву ради спасения Манаты, своей возлюбленной, и, разумеется, побеждает великана.

— В сказках всегда хороший конец, дорогая Маната, — улыбнулся он. — А в жизни?

Парирау, стесняясь, обхватила руками его локоть и уткнулась в плащ.

— Ты возьмешь меня в жены, Хенаре? — еле слышно спросила она. — Тауранги сказал мне: «Люби Хенаре и не думай больше ни о ком».

Бамм! Бамм! Неожиданное буханье гонга заставило их вздрогнуть. Эти сигналы были уже знакомы Генри Гривсу: объявлялась боевая тревога.

— Парирау, — торопливо проговорил он, сжимая округлое плечо девушки. — Когда стемнеет, приходи ко мне… Как тогда, помнишь? Моя хижина — третья от…

— Что ты, Хенаре! — Парирау в испуге прикрыла ему рот ладошкой. — Когда кругом война, боги держат любовь под запретом. Нет, нет, нельзя!.. Смотри, люди бегут к палисаду, они хотят увидеть врагов. Скорее, Хенаре, за мной!..

Любопытство светилось в глазах девушки. Отпрянув от Генри, она призывно махнула ему рукой и со всех ног бросилась к частоколу. Генри, не успев опомниться, почти сразу же потерял Парирау из виду. Он тоже побежал вперед и смешался с толпой, которая поднесла его к одной из лестниц, ведущих на боевой настил. Наверх поднимались только вооруженные воины, все остальные теснились внизу, задрав головы и жадно ловя возгласы наблюдателей.

В руках у Генри было ружье, на плечах — одежда воина. Раздумывать он не стал — решительно поставил ногу на перекладину и полез. Оказавшись на бревнах настила, он осторожно поднял голову над верхушкой частокола и осмотрелся. Склоны холма и долин были по-прежнему безлюдны.

— Где же пакеха? — повернулся он к соседу, совсем еще молодому воину. Припухшее от недавней татуировки лицо юноши взволнованно дергалось.

— Там! Смотри, пакеха там! — закричал он в сильном возбуждении и несколько раз ткнул пальцем в сторону рощи.

Генри взглянул. В самом деле, внизу, вдоль опушки рощи, колонной двигались темно-красные фигурки. Сбоку гарцевали несколько всадников — должно быть, офицеры. А за колонной солдат — опять лошади. И еще… Что это блестит?

Генри сощурился: неужели пушки? Через несколько секунд сомнения отпали: да, самые настоящие орудия. Одно, другое… А вот вынырнуло и третье. Значит, господин губернатор решил грабить всерьез, с артиллерией… Подлецы!..

Отряд англичан держал курс на покинутую людьми каингу. Когда до деревенской изгороди осталось ярдов двести, колонна развернулась в цепь.

«Ну, ну, атакуйте, — злорадно подумал Генри. — Так вас там и ждали…»

Солдаты продвигались по отлогому склону очень медленно, со всеми предосторожностями. Смотреть на них долго было неинтересно. Тем более, что за спиной на площади началась хака — военный танец маорийцев, о котором Генри слышал так много.

Танец был и в самом деле необыкновенным. Несколько десятков ярко раскрашенных воинов, располагаясь то тесными рядами, то группами, с диким воплем мчались вперед, потом на мгновение замирали на месте и вновь кидались — теперь уже в сторону или назад. Они внезапно садились и с криком вскакивали, разом подпрыгивали и били о землю ногами, взмахивали ружьями и потрясали палицами. Чтобы испугать воображаемого врага, они яростно поводили вытаращенными глазами и подрагивали мускулами, а в знак презрения к нему высовывали язык и корчили дикие гримасы. В движения хаки воины вкладывали столько серьезности и страсти, что в какой-то момент танец переставал казаться танцем и напоминал подлинную, а не имитированную битву с невидимым врагом.

Поглощенный зрелищем, Генри забыл об английских солдатах, которые довольно быстро прошли через обезлюдевшую деревню и начали подъем к подножию па. Он вспомнил о них, когда Раупаха положил ему руку на плечо и с силой повернул Генри лицом к наступавшей цепи.

— Ты будешь их убивать, пакеха Хенаре, — сказал он с усмешкой. — Каждый твой промах — измена. Мы проследим за тобой, помни.

Резким движением Генри стряхнул руку арики.

— Почему ты ненавидишь меня, Раупаха? — спросил он со злостью. — Разве мы оба не вышли сражаться за землю нгати? Чем ты отличаешься от меня?

Лицо Раупахи перекосилось.

— У тебя говорят только губы, — тихо сказал он. — Я не верю тебе, пакеха. Твое хитрое сердце — с ними.

Белый дымок поднялся из-за груды камней. Послышался хлопающий звук. Ядро, не долетев шагов на десять до первого палисада, с треском врезалось в сухой валежник.

Началась осада.

рассказывающая о начале осады па

Майор Маклеод был не в духе. Опоздание маорийских союзников грозило задержать его отряд у стен крепости Те Нгаро на лишние сутки. Если бы ваикато подошли до полудня, можно было бы попытаться к вечеру взять па, чтобы на рассвете продолжить путь на север. Но сейчас пятый час, а их все нет. Наверняка придется отложить штурм и заночевать в брошенной деревне. Полковник Деспард вряд ли обрадуется такой задержке.

Кто знает, каково там ему сейчас? Нгапухи — это не нгати. Их слишком много, чтобы можно было расправиться с ними одним щелчком.

— Аккуратность воистину варварская, — подходя к майору, с иронией проговорил Гримшоу. Достав серебряное яйцо часов, он щелкнул крышкой. — Однако!.. Вы уверены, что они сдержат слово, майор?

Маклеод шевельнул щетиной бровей и покосился на земельного комиссара.

— Шли бы вы в свою хижину, сэр, — кисло сказал он. — Человек вы штатский и… вообще не стоит вам здесь околачиваться. Берите пример с господ землемеров…

— Благодарю за совет, майор, — усмехнулся Гримшоу. — Умереть от джина страшнее. Взглянули бы вы сейчас на Куртнейса. Так проспиртовался, что рядом спичку зажечь опасно…

— Сэр, я все же провожу вас, — упрямо проговорил майор и, взяв под руку Гримшоу, вместе с ним вышел из-за каменного завала, служившего ему командным пунктом.

Они стали спускаться к деревне, частокол которой желтел в семидесяти ярдах ниже резервной линии английских окопов. Гримшоу по дороге пытался продолжить прерванный утром разговор о снижении пошлины на земли, покупаемые колонистами у маори. Майор отделывался невнятными междометиями, и спора не получилось.

Проводив комиссара до ворот и порекомендовав ему набраться терпения, Маклеод не пошел с ним в каингу, а свернул на утоптанную дорожку, которая огибала изгородь и сворачивала на пологий склон. По ней переселялись нгати из каинги в па, по ней же была продвинута в сторону па артиллерия англичан. Две шестифунтовые пушки и двенадцатифунтовая гаубица могли теперь беспрепятственно разрушать крепостные сооружения Те Нгаро. После первых залпов нгати открыли ружейную пальбу по орудийной прислуге, но скоро убедились, что пакеха находятся вне досягаемости их выстрелов.

Заметив приближающегося майора, навстречу поспешил долговязый лейтенант Херст, начальник артиллеристов. Маклеод с недовольной миной выслушал его доклад и вместе с Херстом поднялся по лестнице на помост наблюдательного пункта, устроенного на разлапистом тисе. Отсюда было хорошо видно, как поработали артиллеристы: в переднем палисаде зияли три бреши, каждая с ярд шириной, а на верхнем палисаде, за которым скрывались нгати, в нескольких местах частокол был раздроблен в щепы.