Осколок - Себастьян Фитцек

«И он меня ударил».

Марк схватился за раскалывающийся череп и заметил, что его правый рукав закатан. В локтевом сгибе был наклеен пластырь, как после сдачи крови.

Марк удивленно моргнул, и даже это причинило боль. Белая слизь склеила его веки.

– Не волнуйтесь, вы у друзей, – услышал он антиквара. Сейчас, вытерев слизь из уголков глаз, он мог лучше разглядеть новую обстановку. Кроме дивана было еще вольтеровское кресло, которое стояло так, что из него можно было одновременно смотреть на открытый камин, на диван и в окно. Но это была единственная расстановка, которая имела смысл. Вся остальная мебель – стеллажи, комоды, стулья, секретер и даже напольная вешалка – стояли где попало в комнате и не сочетались между собой ни по цвету, ни по стилю. Беспорядок напоминал его квартиру, только без картонных коробок. Зато каждый свободный угол был заполнен медицинскими справочниками, монографиями и журналами.

– У друзей? – Он повернулся к камину.

Сбоку стояли Эмма и его брат рядом с незнакомым стариком. И если Бенни выглядел так же, как при их последней встрече, – усталым, небритым, в брюках карго и куртке-бомбере, – то Эмма с повязкой на левом ухе казалась немного отдохнувшей. Кто-то обработал ее рану, и если Марк правильно интерпретировал медицинские дипломы на каминной полке, то догадывался, кто это мог быть.

– Кто вы? – спросил он мужчину, которого больше не считал антикваром.

– Я профессор Никлас Хаберланд. – Старик улыбнулся. – Но друзья зовут меня Каспаром.

– А как я сюда попал?

– Этим вы обязаны своему брату. Он привез вас ко мне.

Марк посмотрел на Бенни. Лишь сейчас он заметил, что некоторые его симптомы исчезли. Его все еще тошнило, а в голове стоял гул, но он уже не чувствовал себя так отвратительно, как раньше. Он задавался вопросом, что дал ему профессор.

– Я последовал за вами, – объяснил Бенни.

– Почему?

– Ты знаешь почему.

Марк кивнул и почувствовал покалывание в затылке. Он надеялся, что при падении в подвале осколок не сместился ближе к позвоночнику и у него просто защемило нерв.

«Да, я знаю почему. Именно поэтому я к тебе и пришел».

– Ты попросил меня о помощи, говнюк, и отлично знал, как я на это отреагирую.

– Ты сбежал.

– Да, вообще-то у меня срочное дело. Но потом, когда я уже сидел в машине, меня начали мучить угрызения совести. Все-таки ты мой брат, не важно, что между нами произошло.

– Надо же, какое совпадение! – насмешливо заявила Эмма, стоя у окна. – Сначала он хочет нас убить, а потом вдруг оказывается в нужном месте в нужное время.

Марк на это не отреагировал.

– Как ты меня нашел? – спросил он своего брата.

– Думаешь, я потерял интуицию?

Он хотел помотать головой, но вовремя вспомнил о защемленном нерве.

– Ты хотел увидеть Сандру. И есть одно место, с которого ты с большой вероятностью начал бы поиски. У вас дома.

Марк собрал все свои силы и приподнялся на подушках. На мгновение ему показалось, что комната закружилась, сначала по часовой стрелке, затем против. К его изумлению, сидя он вскоре почувствовал себя намного лучше. Чувство равновесия восстановилось, а тошнота отступила.

– Я поехал в Айхкамп и увидел перед домом автомобиль, в котором спала эта сумасшедшая. – Бенни презрительно указал на Эмму. – Я подождал, но, когда спустя двадцать минут ты так и не появился, вошел внутрь и обнаружил тебя в подвале.

Марк посмотрел сначала на Бенни, затем на Эмму и в окно в дальнем конце комнаты, видимо служившей профессору одновременно гостиной и рабочим кабинетом. Дом, в котором они находились, не мог быть больше их «виллы», возможно, это вообще была лесная хижина. В пользу этого предположения говорили наколотые дрова рядом с камином и то, что за окном были видны одни деревья.

– А что с адвокатом? – спросил Марк и взялся за затылок. Сантиметрах в пяти над повязкой у него образовалась шишка.

– Какой адвокат? Там никого не было.

У Марка сжался желудок.

– А сценарий? Он лежал на письменном столе!

– Слушай, старик, я особо не осматривался, когда нашел тебя без сознания на полу. Просто вытащил тебя наружу и отвез к доктору. И теперь мы наконец квиты.

Он скрестил руки на груди, в то время как Эмма презрительно шмыгнула носом, словно собиралась плюнуть на пол.

– Я не верю ни одному вашему слову, – сказала она.

– А я верю, – возразил Хаберланд, который следил за разговором, сидя в вольтеровском кресле. Он бросил на Бенни вопросительный взгляд.

– Смелее! Я снимаю с вас обязательство хранить врачебную тайну, профессор. – Бенни улыбнулся и застегнул молнию на куртке. – Прочтите свою лекцию, а я пока схожу покурю.

Марк почувствовал, как резко упала температура в комнате, когда его брат открыл дверь и впустил внутрь свежий воздух. Судя по холоду, они должны были находиться далеко за городом. Электронные часы на секретере показывали одиннадцатый час утра, но уже стояла минусовая температура.

Хаберланд подождал, пока Бенни выйдет на веранду и закроет за собой дверь. Затем предложил Эмме стул рядом и начал после того, как она неохотно подсела к нему.

– Беньямин мой пациент. – Он посмотрел на Марка. – Видимо, именно по этой причине он привез вас ко мне, а не в больницу. За короткое время, пока я обследовал его в клинике как независимый консультант, он проникся ко мне доверием. Кроме того, меня не волнует общественное мнение относительно того, почему я живу здесь, в лесу, вдалеке от остального мира. – Он снова улыбнулся и начал массировать свои запястья.

– Я помню ваше заключение, – ответил Марк. – Вы были против того, чтобы его выпустили, верно?

Хаберланд поднял руку в успокаивающем жесте, и рукав его пиджака сместился назад. Он не был уверен, но, прежде чем профессор одернул рукав, Марку показалось, что он заметил толстый рубец.

– Не моя задача решать, нужно ли выписать вашего брата или нет. Я лишь диагностировал у него отклонение, которого раньше не замечали и которое делает нормальную жизнь практически невозможной. Оно объясняет некоторые чрезмерные реакции, например тенденцию к суициду. – Затем он обратился к Эмме: – И также то, почему он последовал за вами. Беньямин страдает тем, что в народе называется «синдром добряка». Он высокочувствительный человек.

Эмма вопросительно приподняла бровь.

– Если вы сейчас выйдете к нему и протянете руку, он почувствует ваше эмоциональное состояние. Хуже того, он сам его испытает. Бенни живет жизнью других. И поэтому он должен помогать людям, хочет он того или нет.

– Чушь.

– Нет, – заявил Марк, который почувствовал себя уличенным. Слова профессора описывали не только брата, но и его самого. Когда их музыкальная группа распалась, он отлично знал, что происходило в душе его младшего брата, и после начальной фазы влюбленности снова искал с ним контакт. Но к тому моменту Бенни уже не приходил домой, игнорировал все его звонки и даже бросил школу, чтобы больше не иметь никаких точек соприкосновения с Марком.