Таматарха. Крест и Полумесяц - Роман Злотников

А ведь позже была и русско-византийская война 1043 года, разгром пешего корпуса русичей, ослепление пленных…

– Стена щитов!

Никаких языковых барьеров меж мной и хускарлами нет – британские гвардейцы отлично понимают родной для Андерса урманский. Рослые северяне споро складывают над нашими головами «черепаху» – и вскоре отряд из двух десятков воев начинает медленно, но неотвратимо ползти к дверям башни. Пытающиеся остановить нас гулямы и дербентцы лишь бесцельно гибнут от молниеносных уколов прямых клинков, быстро и точно поражающих врага в момент раскрытия защиты. И ни одна стрела так и не поразила никого среди укрывшихся за панцирем!

Но вот и двери. Массивные, крепкие… Когда-то были. Похоже, местные вояки настолько укрепились в мысли, что цитадель неприступна, что уже давно их не обновляли.

И теперь кому-то придется за это заплатить.

– Бей!

– Ррра-а-а-а!

Но что вспоминать события уже давно минувших дней, когда всего три года назад нас с Ростиславом едва не отравил херсонский катепан, а позже мы бились с ромеями на суше и на море?

И после всего этого – ну казалось бы, какие могут быть вопросы? Пускай сельджуки громят византийцев, пускай последние призывают на помощь крестоносцев, которые и положат конец величию Восточного Рима в 1204-м… Да вот только этого как раз никак нельзя допустить.

Итак, начну от меньшего к большему: во-первых, европейцы получат доступ к шелковому пути через порты Сирии и Палестины, а доходы, заработанные торговлей – и добытое грабежами! – станут основой финансового могущества первых банкирских домов Италии. Сейчас же шелк и пряности идут транзитом через Тмутаракань, отчего наше царство богатеет год от года – уступать такую кормушку просто нельзя! Во-вторых, еще во время первого крестового похода возникнет опасный прецедент. Один из его лидеров, Боэмунд Тарентский – будущий князь Антиохии и заклятый враг ромеев, заявит, что восточные христиане веруют неправильно и что войны с ними есть дело богоугодное. Другими словами, сын Роберта Гвискара подгонит идеологическую базу под будущую экспансию католичества, в том числе и военную, на православный мир.

В-третьих, и это главное, в эпоху крестовых походов родится и первое оружие этой экспансии – рыцарские ордена, в том числе Тевтонский и меченосцев. Последние истребят пруссов, захватят земли эстов, ливов, латгалов и позже объединятся. Вытеснив русских из осваиваемых ими прибалтийских земель, рыцари, в основном германские по происхождению, начнут давить уже саму Русь, но будут остановлены новгородскими и псковскими князьями, среди которых ярко сверкнут Александр Невский и Довмонт. К слову, оба святые… Впрочем, смертельный удар тевтонцам нанесут все же поляки и литовцы при Грюнвальде, но и здесь себя покроет неувядаемой славой смоленский полк.

В любом случае столь важные для торговли и судоходства прибалтийские порты Нарва, Рига будут утрачены Россией вплоть до восемнадцатого века. Борьба же с Ливонской комтурией Тевтонского ордена, обернувшаяся противостоянием с коалицией европейских держав, едва не приведет к гибели Московского царства при Иване Грозном.

Наконец, сам Тевтонский орден после своего роспуска переродится в герцогство Пруссия – позже Прусское королевство. Гогенцоллерны будут править этой землей с шестнадцатого по двадцатый век, сумев в итоге объединить Германию, создать Второй рейх и развязать Первую мировую войну. А рыцарская элита ордена породит прусских помещиков-юнкеров. И именно из их рядов сформируется элита офицерского корпуса немцев в обе мировые войны. Ненависть к славянам, унаследованная от предков, пытавшихся «крестить» Русь огнем и мечом, будет веками тлеть в подсознании пруссаков…

Под дружный рев могучих хускарлов мощные удары двух топоров обрушились на сразу же затрещавшие доски. Но прежде, чем дерево окончательно подалось – всего-то после второй дружной атаки! – я успел крикнуть:

– Приготовить щиты!

После третьего синхронного удара створки с грохотом рухнули в проем – и тут же в вовремя подставленную защиту впилось с десяток стрел.

– Руби!!!

Северяне, рыча, ворвались внутрь башни под мой яростный крик. Встретившие нас на площадке лучники не успели даже обнажить клинки, как тут же погибли под датскими секирами.

– Бей!..

Кроме того, с конца двенадцатого века Византия также проходит через перерождение. Если до того Восточный Рим твердо преследовал цель быть гегемоном региона и в угоду своим геополитическим интересам часто сталкивал соседей лбами, то после катастрофы у Манцикерта ромеи начинают отчаянную борьбу за выживание. Нет, предательства, удары в спину, интриги, подлость и коварство будут и далее процветать в империи – вплоть до самого ее падения. И в то же время именно с Манцикерта Византия превращается в главный форпост христианства на Востоке, столетиями сдерживающий рвущихся в Европу и на Кавказ турок. В двенадцатом веке при Комнинах, выдвиженцах военно-патриотической элиты, ромеи добьются своих главных успехов в Азии. Но после восшествия династии Ангелов и четвертого крестового похода начнется уже неотвратимая гибель Восточного Рима, точку в агонии которого поставят османы в 1453 году.

Манцикерт… Именно после поражения у Манцикерта в 1071 византийцы потеряют Армению, центральные и восточные районы Малой Азии – главного поставщика ополченцев-стратиотов. И даже несмотря на «золотой век Комнинов», былое могущество империи не возродится – просто ресурсов не хватит, ни людских, ни экономических. За лучшие годы своего правления Комнинам удастся вернуть лишь западные области Малой Азии и сдержать турок на новых границах, воюя с ними с переменным успехом.

Но если историю изменить, если обратить этот разгром в победу… Сумеет ли Диоген удержать власть после? Сумеет ли укрепить новыми кастронами восточный рубеж так, чтобы уже никогда не пустить за него исламского агрессора? Исключив, таким образом, само возникновение Османской империи?! Останется ли держава ромеев оплотом православия и независимым государством, против которого неминуемо ополчится католический Запад? Ведь в этом случае Русь и Византия будут уже естественными союзниками, а проливы Босфор и Дарданеллы останутся открытыми для русского флота…

На самом деле я не верю даже в то, что Роман Четвертый сумеет сохранить преемственность власти. Ведь в очереди на престол за ним следует Михаил Дука, старший сын Евдокии. Молодой человек, увлекающийся стихами и риторикой и полностью отдавший бразды правления в руки советников, едва ли не погубивших страну в реальной истории… Какой бы ни была мудрой и талантливой его мать, воспитать сына достойным правителем она не смогла, а может, не захотела. В свою очередь, для Диогена он совершенно чужой, ребенок возлюбленной супруги от бездарного Константина Дуки… Но решится ли Роман на открытый переворот в пользу своих сыновей? Поддержит ли его Евдокия ради любви к мужу и младшим детям? Для этого необходимо, чтобы Диоген правил до совершеннолетия Льва, то есть еще лет пятнадцать – двадцать.

Но ведь все же на это есть шанс! Да и супружеская чета Роман – Евдокия мне понравилась, очень понравилась. В этих людях я увидел все самое лучшее, что олицетворяет собой держава ромеев: силу и ум, талант и красоту, доблесть и мужество. Мне почему-то очень захотелось, чтобы самая красивая история любви в византийской истории не оборвалась так, как это случилось в моей реальности. Для Романа – предательством Дуков, позорным пленом, ослеплением и смертью, а для Евдокии – насильственным постригом и ссылкой в монастырь лишь за то, что она не отказалась от мужа. К слову, этот поступок вызывает у меня лишь уважение и восхищение.