Юность воина - Марик Лернер

Я ее не знаю, но зато хорошо знаком герб на кресле. Дубовый лист и шлем. Фем Кнаут.

Свет…

Мощные, окованные железом створки ворот перекосило, когда сорвало петли. Это не мог быть таран, еще удара не последовало. Маг! Глухой удар — и в вышибленный проем с диким ревом лезут вооруженные люди. Навстречу бегут защитники, но поздно, поздно…

Не варвары какие с севера. Знакомая одежда и оружие. Свои, имперцы, но почему я на другой стороне? Хотя откуда мне знать, где правильная.

Свет…

Два войска замерли в боевой готовности. Блор рассматривает, прищурившись, поле. Справа лес, за построением врага находится река. Если удастся прижать противника к берегу — считай, победа. По мосту им не уйти, а берег после дождей топкий. Их много. Очень много. Хуже всего — сзади обоз с женщинами и детьми. Они не побегут.

— Ну что, — со смешком говорит мужчина рядом. Он уже в возрасте, но крепок, и латы на нем сидят как влитые. На мощном боевом жеребце попона с изображением грифа на сине-красном поле. — Сегодня хороший день для ИХ смерти, — и показывает на войско напротив.

— Это ересь! — нервно говорит наряженный в богатый кафтан и с золотой цепью наместника провинции на груди худощавый молодой человек.

Откуда-то приходит знание, что он не особо и религиозен. Сейчас просто нервничает.

— У них практически нет конницы, — говорит Блор. — Это шанс. Отсечь от леса и загнать в речку.

— Шилуки никогда не были дураками. Они готовы к твоей идее, — скалясь большими зубами, отвечает «гриф». — Уж поверь старому вояке.

— И что делать? — восклицает наместник, очень по-женски заламывая руки.

Темнота…

Он вернулся. Что делать, узнает, уже когда придет время. Место он рассмотрел хорошо. Год? Неясно. Думать, думать, думать. Не спешить. Что это было? Знак, без сомнения, но что мне сказал Воин? Предупреждение? Я его не понял. Напоминание о полученных уроках? Не только. Прошлое, настоящее и будущее. Сражение. Это важно. Я до него доживу. И не просто так. Общаться с императорским посланником надо иметь право. Определенно мой выбор верен. Надо ехать домой. Это же точно через несколько лет происходило. Есть весомые шансы стать полководцем. Разве не об этом я мечтал?

Скай стояла снаружи в одиночестве. Жрец, честно исполнив долг, уволок остатки жертвы. Сегодня у него праздник. Нечасто подобные подношения случаются, а уж серебро он видит по очень большим событиям. Здешний народ предпочитает совершать сделки рыбой или сыром.

Неудивительно, что вынужденно держит личный огород. На местных жертвователях не разжиреешь. Горцы вообще долинные молельни ни в «ноготь» не ставят. У них семейные имеются, и там все по традиции, а не по новомодным имперским регламентам.

В отличие от своей родни, Скай побывала во многих местах и кое-что видела. Она не любила об этом вспоминать и давно отучила всех остальных, но мать из долин — это клеймо. Не на лбу — в душе. Тем более что воспитывалась она не в роду первоначально. Многое осталось с тех времен, и сколько бы она ни демонстрировала окружающим правильное воспитание и знание обычаев, вкупе с горячей горской кровью, в уме она видела не только свои недостатки, но и преимущества.

Сказать об этом вслух было немыслимо. Изменить поведение? В лучшем случае ее просто не поняли бы. Приходилось действовать не вполне ординарными методами, хотя в русле обычаев. Она не могла позволить себе пойти против общего мнения. Сначала требовалось подготовить и выдвинуть вперед авторитетного человека. Дядя — это удачно.

И все-таки среди горцев не редкость женщины-правительницы. Она пошла по этому пути сознательно, и никто ее не остановит. А что делать, коли сами мужчины не способны думать?

Слишком многие кланы гор застыли как насекомые в смоле. Так и живут древними понятиями, будто ничто не меняется. А вот ей это не удастся. Она знает обе стороны мира. И несгибаемые шеи умирающих за честь соплеменников, не готовых ради жизни детей поступиться принципами. И подлость низин, готовых продать собственных детей и мать, если им выгодно. Но ведь нет общего для всех поведения! Ни там, ни здесь! Видела она и доброту тоже, и бескорыстие, и как идут ради долга до конца.

Нельзя считать себя умнее по одной причине: ты — горец. Пятую весну подряд урожай был плох из-за холодов. Травы в долине Юлакара не уродились, и начался падеж скота. Обычно их места — рай для скота. Даже гнуса и мух не водится. В разные сезоны скот перегоняли выше или ниже по склонам и всегда жили в достатке.

Все приметы обещали повторение ухудшения и в этом году. Все равно, чем недовольны боги, необходимо действовать, а не сидеть в ожидании чуда! В таких случаях племена начинали самоубийственные войны. Проку от этого немного. У остальных ничуть не больше добра, и резаться за свое они станут отчаянно. Не помирать же, лишившись последнего. Лучше отдать жизнь красиво, в бою.

Нет в этом никакого смысла! Как и в уходе стариков, освобождающих место. Далеко не все из них ей нравятся, но человеческие руки всегда в цене. Больше людей — сильнее род. Союз с родственными семьями — замечательно. Подчинить других — вот важнейшая задача. Не вырезать, а взять под себя. Браком, союзом, силой, но проще всего золотом. Империалы любят не только мягкотелые трусы в низинах.

Любые товары, доставленные с востока транзитом или привезенные с плоскогорий, могут дать минимальную прибыль. Караваны с шелком и чаем идут давно проверенными маршрутами под охраной псоголовых и состоят из сотен, а иногда и тысяч тягловых животных. Соответственно и вооруженных людей не меньше чем в любом горном роде, и уж точно бойцы каравана по количеству превышают намного семью.

Нападать бессмысленно и опасно. Нанимать горцев для владельцев имеет смысл лишь на длительный срок и предпочтительно отрядом. Ей много дали те три года бесконечных странствий. Люди думают по-разному, и уметь их понять — важнейшее дело. И в то же время в глубине, под наслоением привычек, инстинкты человека одинаковы. Недаром и список грехов не слишком различен во всем мире.

Продавать продукты, когда их и так в обрез, неимоверно глупо. А далеко не все можно найти в горах. Даже не потому что нет, а по причине малого количества. Чем сложнее достать, чем больше спрос, тем выше цена. Выход достаточно очевиден — найти такой товар. И она его обнаружила! Собственно, ничего нового в этом и нет. «Кат» жуют во многих местах, где она побывала с караванами. Нормальный воин никогда не станет его употреблять — замедляет реакцию, и человек тупеет с течением довольно длительного срока, однако достаточно посмотреть на тамошних стариков. Отвратительное зрелище. Полное отсутствие достоинства и сил.

Опиум… Через четыре месяца после посева коробочки созревают. Их надрезают тонкими лезвиями и выжимают белый клейкий сок. На следующий день он станет коричневым, и можно собирать. Операцию повторяют несколько раз, пока сок не перестает появляться. Самый лучший опиум темно-коричневого цвета и вязкий, называется тар.