Общий враг - Павел Захаров

– Метьюз, Брикман, ко мне! – голос капитана перекрыл звуки стрельбы.

Из жилого помещения моментально выскочили двое бойцов. Первый, Метьюз, выдвинулся вперед, сел на колено и выставил ствол в сторону двери, готовый открыть стрельбу в любой момент. Второй все понял без слов – подхватил переводчика и затащил его во внутреннее помещение.

– Метьюз, прикрываешь вход, – капитан отдал первый приказ.

– Есть, сэр.

Капитан скрылся в проеме. Через секунду к Метьюзу присоединились еще трое бойцов, расположившихся так, чтобы входная дверь в бункер попала в перекрестный огонь.

– Связи нет… – заместитель Майкмана, сержант Бигль, вместе с Шепардом, радистом, безуспешно пытались услышать в эфире хоть чей-то отзвук, – похоже, перебита антенна. Генератор сдох. Только персональные рации пашут.

Из динамиков были слышны доклады стрелков, находящихся на крыше. По ним вели огонь не только боевики, высадившиеся из грузовика и крупнокалиберный пулемет на джипе, но и с десяток стрелков, засевших на соседних крышах. Парни отстреливались из последних сил и просили подмоги. Маячила проблема с боеприпасами.

– Данные о потерях есть?

– Нет, сэр. Но… Пирсон и Паттерсон из первой машины не отвечают. Снаружи, на стоянке были Викинз и Ковачи…

– Дьявол… Сколько мы протянем на батареях?

– Даже если отключим свет, то не больше часа. Правда, есть рации на машинах…

– Надо выходить через второй вход. Пулеметы на крыше нас прикроют – с ними связь есть.

– Сэр, второй вход заблокирован взрывом, дверь повреждена.

– Прекрасно… Продолжай вызывать. Верни «Альфу».

– Понял, сэр.

– Где русские?

– Были в помещении столовой.

Капитан вышел из командного пункта.

Бойцы, прислушивавшиеся к звукам боя, идущего снаружи, готовы были броситься в бой. На лицах читались решимость и уверенность. Руки сжимали оружие.

– Так, парни, времени мало. Ситуация поганая. Мы держим круговую оборону. Связи нет. Численность противника – до пятидесяти человек. Вооружены автоматами, РПГ. Пока основные силы противника сосредоточены на севере и их сдерживают Реяс, Джонсон и Ховард. Приказ: забаррикадировать главный вход. Сержант Берг, командуйте своими людьми. Все, что может затруднить проход, – туда. Дальше… Сержант Николс, берите троих… Динато, Спилла и Спенсер… Выходите на крышу через люк и оказываете поддержку пулеметчикам. Захватите побольше патронов.

– Есть, сэр…

– Капитан, сэр, – из командного пункта высунулся Шепард. – Ховард докладывает, что ранен.

– Санитара на крышу!

Стол, сколоченный из тяжелых досок, поддался, когда Родион и Павел вместе уперлись в него ногами. Сразу его было не поднять: расколовшаяся доска вылетела со своего места и, упершись в стену, не давала сдвинуть стол с места.

– С вами все в порядке? – Родион пришел в себя быстрее остальных. – Павлон, у тебя тут, над правым ухом…

– Охренеть… Получить столом по голове… Это было серьезно… Родька, там же снаружи… – Павел, выбравшийся наружу, ощупывал голову. Он весь был покрыт сантиметровым слоем пыли, – …стрельба!

Е-мое… Пипец, мы попали… А-а-а, блин…

Он нащупал у себя на голове большую шишку. Сочились сукровицей пара царапин… Голова не гудела, она раскалывалась. Первые секунды Павел не слышал своего собственного голоса. Творилась полная неразбериха. Родион схватил свою винтовку, дернул затвор и бросился к выходу. На мгновение задержался:

– Сидеть здесь и не высовываться!

– Да куда мы денемся, – кряхтя, выбирался из-под обломков стола Леонид, – где моя камера? Фу ты, целая…

– Родька, стой! – дернулся было следом за братом Павел. – Нам тут сидеть и ждать что ли? Ага, щас…

– У тебя что, другой выход есть? – Леонид включил камеру. – Сидеть без дела мы не будем.

– Другой выход.

Все еще толком не отошедший от шока Павел посмотрел туда, где полминуты назад был второй выход из бункера. Дверь была не просто выгнута, она будто вспухла от удара. Местами от нее отлетела краска, обострились ржавые углы, и сварные швы немного разошлись. Но дверь выдержала. Из щели между самой дверью и стеной бил дневной свет. Павел выглянул в эту щель и моментально отшатнулся. Прямо перед дверью лежал человек, точнее – то, что осталось от человека. Рваные клочья серо-синей униформы переплелись с красными, местами почерневшими от жара, ошметками плоти. Алая, почти черная лужа расплывалась под этой кашей, впитываясь в землю. Павлу стало реально страшно. Будто ему внутрь вылили с десяток литров холодной, обжигающе холодной воды. И этот холод начал разливаться по телу, проникая во все, даже самые маленькие сосуды и поры. Сердце забухало так, что его толчки буквально шатали Павла вперед и назад. Не то чтобы он никогда не видел трупы… Видел. Правда, в другой обстановке. Труп трупу рознь. Человека просто разметало на куски. Павел всегда философски старался относиться к подобного рода «происшествиям», но одно дело, когда между тобой и трупом находится экран телевизора или это случается в рамках «оперативно-следственных мероприятий», и совсем другое, когда это происходит в полутора метрах от тебя! Внимание привлек провал, образовавшийся в стене слева от двери. Из-за взрыва и сильного удара по стене пополз глубокий разлом, несколько кирпичей были выбиты со своих мест, открыв небольшое отверстие. Свет не проникал в дыру, но было понятно, что за стеной скрывался заложенный кирпичами проем. Павел руками расшатал еще пару слабо держащихся кирпичей и смог разглядеть несколько крутых ступеней, спускающихся вниз, в темноту. Неожиданно в дверь ударили три или четыре пули. Дверь отозвалась натужным звоном, заставившим Павла подскочить на месте.

– Бля, это пипец полный… Леня, мы, похоже, тут и останемся, – Павел не заметил, как оказался в дальнем от двери углу.

– Слушай… там же Надя и Сергей. Леня, там же Надя и Сергей! Снаружи! Чё делать-то?..

Оператора в столовой не было. Леонид, схватив камеру, наплевал на предупреждение и выскочил в соседнее помещение. Вопрос повис в воздухе вместе с гарью и дымом, который затягивало с улицы. Так как столовую и улицу разделяла только металлическая дверь, звуки снаружи отдавались в голове тяжелой колотушкой. Снаружи снова что-то взорвалось. В дверь стукнулось что-то тяжелое.

Так. Надо взять себя в руки. Надо взять себя в руки.

– Ну его нахрен. Я тут сидеть не буду!

Павел вскочил на ноги. Шишка на голове отозвалась тянущей болью. Спешно нацепив на себя бронежилет, он бросился в соседнее помещение. Возле двери он вдруг тормознул и поднял с пола увесистый деревянный брус. Обломанную ножку стола. Павел секунду взвешивал ее в руке и приноравливался, когда где-то за стеной загрохотал пулемет, заставив его втянуть голову в плечи.