Дозоры. От Ночного до Шестого - Владимир Васильев

– Потому что она или они так хотят.

– Они выдвинули какие-то требования? Что-то передали через жертв?

На лице Гесера появилась ехидная улыбка.

– Можно, конечно, сказать, что передали… Бери дело и иди. Кровь, если решишь работать классически, получишь на складе. Да… и позвони мне, когда до тебя дойдет.

– И вы мне что-то скажете умное, – мрачно сказал я, вставая и беря папку.

– Нет, я просто поспорил с Ольгой, сколько тебе времени потребуется, чтобы понять, Антон Городецкий. Она говорит про час, я – про четверть часа. Видишь, как я в тебя верю?

Из кабинета Гесера я вышел не попрощавшись.

А позвонил ему через полчаса, бегло просмотрев все документы, потом разложив их на столе и некоторое время вглядываясь в строки.

– Ну? – спросил Гесер.

– Александр. Николай. Татьяна. Оксана. Настя. Геннадий. Ольга. Следующую жертву звали бы, к примеру, Роман. Или Римма.

– Все-таки я был ближе к истине, – самодовольно сказал Гесер. – Полчаса.

– Интересно, как они собираются обойтись с «и кратким»? – спросил я.

– Они?

– Полагаю, что все-таки да. Их двое, парень и девушка.

– Вероятно, ты прав, – согласился Гесер. – Что до имени… В Москве немало иностранцев с необычными именами. Но знаешь, лучше бы нам не доводить дело даже до «цэ».

Я помолчал. Гесер не прерывал связь. Я – тоже.

– Что хочешь спросить? – раздался наконец голос Гесера.

– Ту вампиршу… пятнадцать лет назад… которая нападала на мальчика Егора… Ее точно казнили?

– Ее упокоили, – холодно сказал Гесер. – Да. Стопроцентно. Наверняка. Сам проверил.

– Когда?

– Сегодня утром. Я тоже первым делом подумал о ней. Проверь все, что у нас есть о возможности псевдовитализации упокоенных вампиров.

Вот теперь Гесер прервал связь. Значит, сказал мне все.

Все, что мне требовалось знать, конечно. А не все, что могло понадобиться, или все, что он сам знал.

Великие никогда не говорят все до конца.

И я тоже этому научился. Я тоже не сказал Гесеру все.

Госпиталь у нас размещался в полуподвале, на том же уровне, где и гостевые комнаты. Ниже были хранилища, тюремные камеры, прочие помещения повышенной опасности, требующие охраны.

Госпиталь никто и никогда специально не охраняет. Во-первых, он обычно пустует. Если кто-то из дозорных получает раны – целитель вылечит их за два-три часа. Если же не вылечит – то пациент скорее всего уже мертв.

Ну и во-вторых, любой целитель – это еще и очень квалифицированный убийца. Ведь стоит применить целительное заклинание «наоборот» – и результат будет фатален. Наших врачей защищать не надо, они сами кого угодно защитят. Как там говорил драчливый пьяный доктор в старой советской комедии? «Я врач! Я сломаю, я и вылечу!»

Однако сейчас, когда в госпитале был пациент, к тому же человек, пострадавший от Темного, у входа посадили охранника. Аркадий, недавно начавший работать в Дозоре, раньше был школьным учителем. В полном соответствии с ожиданиями окружающих он утверждал, что охотиться на упырей – куда легче, чем вести физику в десятом классе. Я его, конечно, знал – как и всех, обучавшихся в Ночном Дозоре за последние годы. Он меня – тем более.

Но у входа в госпитальный комплекс я, как положено, остановился. В соответствии с какими-то своими представлениями о подобающей форме для охранника Аркадий был в строгом синем костюме (что в принципе логично), но при этом еще и встал из-за стола (к счастью для охраны, паранойя у нас не достигла той степени, чтобы заставлять охранников стоять с заклинаниями на изготовку), осмотрел меня в обычном мире и сумраке и только после этого открыл дверь. Все по инструкции. Я бы тоже так себя вел еще лет пять назад.

– Кто там с девочкой? – спросил я.

– Иван. Как обычно.

Иван мне нравился. Был он не просто целитель, а целитель-врач. Вообще-то у Иных человеческая специальность и магическое призвание совпадают редко, например, военные почти никогда не становятся боевыми магами. Но вот целители, как я по своей жене знаю, большей частью – врачи.

А врач он был хороший. Начинал еще земским врачом в конце девятнадцатого века. Работал где-то в Смоленской губернии. Там и был инициирован, стал Светлым, но с профессией врача не расстался. Был и в смоленском Дозоре, и в пермском, и в магаданском – жизнь его помотала. После Второй мировой даже осел в Австрии и там прожил десять лет – тоже работая врачом, потом жил в Заире, Новой Зеландии и Канаде. Потом вернулся в Россию и пошел в московский Дозор.

В общем, и жизненного опыта, и врачебного у него было хоть отбавляй. Да и выглядел он так, как положено врачу, – плотный, лет сорока пяти – пятидесяти на вид, седоватый, с короткой бородкой, в строгих очках, непременно в белом халате (в сумеречном образе – тоже) и со стетоскопом на груди. При виде его дети радостно кричали «Айболит!», а взрослые начинали честно выкладывать свой анамнез.

Единственное, чего он не любил, – это обращения по имени-отчеству. То ли за рубежом привык откликаться на «Иван», то ли была еще какая-то причина.

– Рад видеть, Антон. – Целитель встретил меня у входа в палату, выйдя из своего кабинета. – Тебе поручили?

– Да, Иван. – Я мимолетно подумал, что наш разговор какой-то очень формальный, будто сцена из дурного романа или паршивого сериала. Вот еще надо спросить, как чувствует себя девочка… – Как себя чувствует девочка?

– Уже неплохо. – Иван вздохнул. – Пошли, чаю выпьем, что ли? Она пока спит.

Я глянул сквозь стеклянную дверь. Девочка и впрямь лежала под одеялом, закрыв глаза. То ли спала, то ли делала вид. Проверять, даже незаметно для нее, магически мне показалось неправильным.

– Давай, – сказал я.

Чай Иван пить любил, причем самый банальный: черный с сахаром, лишь иногда с ломтиком лимона. Но чай этот был неизменно вкусен, каких-то необычных незнакомых сортов, но при этом без травок, которые так часто любят сыпать в чай пожилые люди.

– Я однажды встречал человека, который кидал в чай лепестки герани, – сказал Иван, наливая заварку. Он не читал моих мыслей, он просто был достаточно стар и опытен, чтобы понять, о чем я думаю. – Гадость была жуткая. К тому же эти лепестки его медленно отравляли.

– И чем кончилось? – спросил я.

– Умер, – пожал плечами целитель. – Машина сбила. Ты хотел расспросить про девочку?

– Да. Как она?

– Уже все в порядке. Ситуация была не критическая, доставили вовремя. Девушка молодая, крепкая. Поэтому я не стал переливать кровь. Усилил гемопоэз, поставил капельницу с глюкозой, провел успокоительное заклинание и дал валерьянку с пустырником.

– Зачем и то и другое?