Моя пылкая любовница - Трейси Энн Уоррен

Насколько Бертон понял, этот благодетель человечества, калека Уоринг, разыскивал его и жаждал потребовать сатисфакции. «Ну что ж, пусть попробует меня найти».

Губы его искривились в ухмылке, но удовольствие от удачного бегства быстро испарилось, стоило Бертону вспомнить очередную услышанную им новость. Бесценная леди Мэрис обручена с майором. Уорингу потребовалось совсем немного времени, чтобы забыть о своей чести и наложить лапу на жирное приданое Мэрис.

Бертон сердито всадил нож в мясистый персик, и сок потек по его пальцам.

Херст вылил остатки вина из бутылки в свой стакан.

— Я чертовски рад, что мы сюда приехали. Хоть немножко расслабиться, а не быть все время настороже.

Бертон с трудом подавил вздох. Неужели этот сквалыга опять заведет свою песню?

— Знаешь, у него везде шпионы, — продолжал Херст.

— Надо полагать, под «ним» ты понимаешь Пендрагона?

— А кого же еще? Пришлось уволить одного лакея после того, как я застукал этого хорька на горячем.

Интерес Бертона внезапно возрос. Он выбрал из вазы еще один персик.

— И как ему это удалось?

— Пошел за ним однажды вечером в таверну. Чертов доносчик наливался там вином целый час. Я уже начал подумывать, что все мои подозрения ошибочны, и тут входит не кто иной, как Пендрагонов великан, Ганнибал. Парочка сидела и шепталась, как два закадычных дружка. Один Бог знает, что этот паршивый предатель сумел ему про меня напеть.

Бертон задумался. Может быть, Херст не такой уж и безмозглый, как ему казалось?

— И что ты сделал? Высказал все своему человеку?

— Нет. Просто уволил его через пару дней. Не хотел, чтобы до Пендрагона дошло, что я все знаю. — А почему ты мне об этом раньше не рассказал?

Херст трясущейся рукой поднес стакан ко рту.

— Ну, ты же мне сам велел не беспокоиться из-за всего этого.

Бертой задумался.

До сих пор, когда Херст заговаривал на эту тему, он отмахивался от него и говорил, что все это чушь. Но теперь он не был в этом так уверен. Херст, конечно, пьяница и параноик, но, может быть, какие-то его догадки и верны. Даже Херст не смог бы придумать встречу своего лакея и человека Пендрагона в таверне.

Кроме того, самого Бертона в последнее время тоже преследовали неудачи. Прибыльные инвестиции неожиданно обернулись крахом. Кредиторы внезапно перестали предоставлять ему кредит.

— Между прочим, Пендрагон вполне мог расстроить и твои планы на эту девицу Дэвис, — сказал вдруг Херст. Шепнуть несколько слов в нужные уши, и этого достаточно, чтобы отпугнуть ее и ее семью.

Бертон нахмурился.

— В следующий раз выбирай себе дочку богатого торговца, — посоветовал Херст. — Пусть она низкого происхождения и все такое, но если денег много, на это можно и глаза закрыть, верно? А когда она тебе надоест, всегда можно отправить ее в короткое путешествие вниз по лестнице.

Бертон замер.

— Что ты сказал?

— Сказал, что ты всегда можешь поступить с ней, как со своей первой женой.

Херст замер и прижал ладонь ко рту, широко раскрыв глаза.

— Ох, я не собирался об этом говорить, — произнес он громким виноватым шепотом. — В жизни никому даже ни намекнул, Мидлтон, ты и сам знаешь. Твои тайны — этомои тайны. В конце концов, разве не молчал я все эти годы о том, что мы сделали с той девчонкой? Ну, с тойблондиночкой, на которой хотел жениться Пендрагон. — Он потер помятое лицо. — Знаешь, не нужно нам было этого делать. Ну, насиловать ту девчонку. Тогда это казалось веселой шуткой и все такое, но посмотри, как все обернулось. Поэтому он на нас и ополчился, поэтому и поклялся нас уничтожить. Тебе следовало убить его много лет назад, когда у тебя была такая возможность. Но я думаю, трудно убить родного человека, даже если это твой сводный брат-ублюдок, которого ты ненавидишь.

Холодное бешенство захлестнуло Бертона. Как смеет Херст называть этот паршивый кусок дерьма, случайно зачатый папашей, его братом? У него нет братьев, как много раз подчеркивала его мать, еще, когда он был маленьким мальчиком! Она рассказала ему про «другую семью» отца, отказываясь ограждать сына от оскорбительной правды, как она это называла.

Он делал все, что мог, чтобы облегчить ее страдания, пока она была жива. Какое удовольствие он получил, когда, наконец, появилась возможность вышвырнуть папашину шлюхубуквально на мороз и отнять у отцова ублюдка все, что было ему дорого!

О, это были просто чудесные мгновения! Но теперь он видит, что этого было недостаточно.

С убийственным спокойствием Бертон доел персик.

— Похоже, ты очень много знаешь обо мне, Херст, — заметил он, промокая губы салфеткой. — Я бы сказал, больше, чем я предполагал.

— О, я веду дневник. Уже много лет. Иногда помогает, если я не могу уснуть.

— И что же ты записываешь туда?

— А, да все, что в голову придет. Просто случайные мысли. Последние победы над женщинами, сколько чего выпил, результаты боксерских матчей, всякое такое.

— И в этих своих записях ты упоминаешь и меня тоже?

Херст наморщил лоб:

— Должно быть, разок-другой. Да ты не беспокойся, я умею помалкивать.

«Да уж, — подумал Бертон, — теперь я начинаю догадываться, какхорошо Херст хранит секреты. Похоже, этот безмозглый дурак в подробностях расписал все наши дела за столько лет— от того изнасилования до убийства моей жены. Я должен заполучить этот дневник и лично посмотреть, что там написано».

— И что, ты привез дневник с собой? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно.

— Нет. Мы же торопились, так что я забыл его в городском доме. Нужно пойти в деревню и купить другую тетрадку.

— Да, конечно. Может быть, завтра и сходим, если не отправимся на рыбалку.

Джулианна влетела в свой городской дом и бегом поднялась наверх, в спальню, отчаянно желая остаться в одиночестве. Пока она ехала домой, ей как-то удавалось сдерживать слезы, но теперь она зарыдала, не в силах сдерживаться.

Через несколько секунд в спальню зашла Дейзи и громко ахнула, увидев опухшее, залитое слезами лицо Джулианны.

— Миледи, что случилось? Вам нехорошо?

— Я сегодня немножко не в себе, Дейзи. Голова… — Голос ее, звучавший слишком высоко, дрогнул, и Джулианна поняла — скажи она еще хоть слово, ей не выдержать.

— Бедняжечка, мэм! Должно быть, вы прихворнули. Наверное, это летняя простуда. Позвольте, я вас раздену и уложу в постель. Я сделаю лавандовый компресс и принесу что-нибудь успокоительное, чтобы вы немного отдохнули.

Пока Дейзи хлопотала над ней, Джулианна вдруг поняла, что не соврала. Она и в самом деле чувствовала себя нехорошо. Голова раскалывалась, будто между висков всадили нож, а когда она глотала, горло саднило. Видимо, она слишком много рыдала.