Убийство в пятом варианте - Наталья Солнцева

– А из-за чего? По легенде, золотое руно гарантировало жителям древней Колхиды, где правил царь Эет, богатство и процветание. Святыню охранял дракон в роще Ареса, а Ясон присвоил себе этот дар богов и увез в Грецию.

– Значит, руно было даром богов!

– Ну да.

– И по-твоему, это – обычная шкура барана?

Ренат вышел из терпения и набрал в Гугле «золотое руно».

– Вот, смотри! Шкура была не простая! Барана послал сам Зевс, чтобы спасти детей богини облаков Нефелы и царя Афаманта от злой мачехи, – зачитал он. – Баран поднялся в небо и унес на своей спине Фрикса и Геллу. По дороге Гелла упала в море, а ее брат Фрикс достиг берега. Исполнив свою задачу, баран сам стряхнул с себя золотую шкуру, которую Фрикс подарил царю Колхиды…

Лариса слушала и качала головой. Мысленно перенестись во времена аргонавтов казалось ей нереальным.

– Овца олицетворяет невинность, – сказала она. – А золото трактуется как величие духа. Руно – главная реликвия Эпохи Овна, которую добыли аргонавты.

– Ясон привез его в Грецию, – кивнул Ренат. – Это известно из мультиков каждому школьнику. Герою помогала Медея, дочь царя Колхиды, которая полюбила Ясона. Она поверила его клятвам и сбежала вместе с ним от гнева отца.

– Сбежала вместе с ним… – повторила Лариса.

– Потом случилась тривиальнейшая вещь: герой запал на юную красотку и предал Медею. Та не стерпела и решила покарать изменника. Месть Медеи была ужасна. Она жестоко расправилась с соперницей, убила своих детей от Ясона и унеслась прочь на запряженной драконами колеснице. С тех пор героя точила злая тоска. Он не находил себе места и в конце концов погиб…

Ренат незаметно для себя слился с Ясоном и ощущал то, что чувствовал герой перед смертью. Бродя по берегу моря, он наткнулся на лежащий на суше «Арго». Воспоминания о славном прошлом затопили Ясона. Измученный, томимый раскаянием, он прилег в тени своего корабля… и уснул. В этом сладостном сне они с Медеей, взволнованные и счастливые, стояли в роще Ареса. Их молодые тела опаляло огненное дыхание дракона, а в сердцах зажглась любовь. Чудовище охраняло дерево, на котором висело драгоценное руно. Медея шептала страшные заклинания и лила на траву сонное зелье. Она призывала бога Гипноса, чтобы тот смежил веки грозного стража и лишил его силы. Дракон уронил голову на землю, закрылась его жуткая пасть…

Казалось, Ясон повторил теперь его судьбу. Вина перед Медеей иссушила его душу, лишила жизнь радости. Спит герой и не хочет просыпаться. Угадали боги его желание и послали избавление от страданий. Подул ветер, обветшалая корма «Арго» обрушилась и погребла под обломками безутешного Ясона…

Печальная участь героя огорчила Рената. Ларису же заинтересовало другое.

– А куда делось руно? – спросила она. – Медея не для того помогала Ясону похитить сокровище, чтобы этим воспользовался кто-то другой. Она была не просто царской дочерью, в ее крови тлели божественные искры. Она не доиграла свою игру. Значит…

Мифическая реальность исчезла так же внезапно, как и нахлынула. Ренат вернулся с берега моря в зал для медитаций. Вместо запаха водорослей – аромат сандаловых углей; вместо теплого песка – мягкое кресло. Слишком быстрый переход, слишком разительный контраст. У него потемнело в глазах, и закружилась голова.

– Руно исчезло! – заявила Лариса. – Оно затерялось среди невежд, которые не могли использовать его силу. Это ознаменовало закат Эпохи Овна и положило начало Эпохе Рыб. Поэтому Евангелия изобилуют образами рыбаков. Но и «агнца божьего» никто не отменял.

– Что все-таки является золотым руном?

Ее пальцы забегали по сенсорным клавишам.

– Смотри, одна из самых древних и почетных наград Европы – орден золотого руна. Учрежден в пятнадцатом веке Филиппом Добрым, герцогом Бургундии. Девиз ордена – «Иного не желаю». Не много ли чести для бараньей шкуры?..

* * *

Деревня Трошино

Темную ленту реки разрезала лунная дорожка. Весла с плеском опускались в воду. Вот и деревянный причал. Ступинков перестал грести и прошептал:

– Все, Самсон, дело сделано. Никто ничего не видел. Костры далеко, рыбаки успели хлебнуть спиртного. Им не до нас, поверь!

Бушинский смотрел на управляющего, а видел завернутое в плед тело жены, которое камнем ушло под воду.

– Большой грех мы взяли на душу…

– По мне так лучше грех, чем тюрьма, – отрезал Аркадий. – Хватит киснуть! Если тебя совесть мучает, иди завтра в ментовку с повинной. Скажи, мол, убил супругу в припадке ревности, а труп в реке утопил. Теперь сожалею и раскаиваюсь, хочу понести заслуженное наказание.

– Издеваешься?

– Я ради тебя стал соучастником. Ты это понимаешь? Мы оба под статью подпадаем.

Бушинский поднял опухшие красные глаза.

– Не убивал я… Я жену увидел уже мертвую… Только ты мог это сделать!

– Не вали с больной головы на здоровую, – обиделся Ступников. – Мне-то какой резон Татьяну убивать? Я себе не враг! И мозги у меня на месте. Если уж на то пошло, я бы ее на лодке вывез на середину реки и… всё шито-крыто. Зачем мне тело в подвале держать?

– Она плавать умеет.

– Стукнул бы ее веслом по голове, и конец. Но я не зверь какой-нибудь. Я, между прочим… был в нее влюблен по молодости. Без взаимности, правда.

– Она мне не говорила.

– И правильно. Знай ты о моих чувствах, приревновал бы. Ссоры бы у вас начались, склоки.

– Татьяна мне изменяла, – признался Бушинский. – В последнее время мы охладели друг к другу. Она жила своей жизнью, я – своей. Не думал, не гадал, что все так закончится…

– Значит, у тебя был мотив?

Бушинский прикусил язык, да поздно. В памяти возник труп актера, с которым у жены был роман. Тот же удар ножом в шею…

– Не мог я убить! – простонал он. – Разве что в беспамятстве! В бреду!

Управляющий промолчал, наблюдая за ним. По лицу новоиспеченного вдовца пробегали судороги.

Бушинский думал, что ему не нужен опасный свидетель. Лучше было бы избавиться от Аркадия, но тот начеку. Здоровый бычара, отъелся на его харчах. Такого веслом не прибьешь.

– Стало быть, я у тебя на крючке? – скривился он. – Чуть что, грозить мне станешь? Пугать разоблачением? Может, и денег потребуешь? Плати, мол, Самсон, за молчание, а то донесу!

– Прекрати. Мы кровью повязаны.

– Тебе мараться не стоило.

– Ты меня когда-то выручил, работу дал. Долг платежом красен.

– Не верю я в твое бескорыстие!

Бушинский всё ждал, что наступит рассвет и развеет ночной кошмар. Только этому не суждено было сбыться…

Москва