Механический дракон - Михаил Ланцов

Когда спустя час Дален закончил, на площади наступила тишина. Все стояли и смотрели на командора, не понимая, что и как им сейчас делать. Да и вообще… люди пребывали в состоянии близком к шоку. Впрочем, прочесть краткий курс истории ВКП(б) в свободном изложении жителям Средневековья и встретить другую реакцию совершенно невозможно. Никто бы и не стал воспринимать слова оратора всерьёз. Но тут было особое состояние – люди верили Далену, считая его успешным и толковым феодалом и воином, который заботится о своих подопечных. А потому слушали его речь и пытались в ней разобраться. Что-то им нравилось, что-то они просто не могли осмыслить. Но в любом случае – запала командору не хватило, чтобы раскачать совершенно не готовую к этому толпу.

Именно по этой причине, ожидая столь трагичного варианта развития событий, Дален заготовил небольшой флэш-моб. И, выждав минутную паузу, крикнул:

– Да здравствуют первые в мире Советы рабочих и крестьян! Ура!

– Ура! – поддержали заранее проинструктированные члены ордена серых стражей.

– Ура! – потянули солдаты, приведённые командором из Грифингара.

– Ура! – наконец грянули жители Лотеринга, заражённые этим позитивным развитием событий.

А дальше пошло по куда более простой схеме: командор сыпал популистскими лозунгами из обоймы Старика[43]и других большевиков, более-менее понятными простым ребятам, стоявшим перед ним. После чего члены ордена раскачивали волну громогласного «Ура!».

Так потихоньку получилось к третьему часу завести и немного прокачать толпу, дабы можно было её отпустить переваривать услышанное.

Первый шаг был сделан. Конечно, точки возврата командор ещё не достиг, но она уже явственно замаячила на горизонте.

* * *

– Ты понял, о чём нам командор толковал? – спросил задумчивый десятник Валли у старшего брата после того, как они вернулись домой c митинга.

– Не очень, если честно. Вообще-то что произошло там, на площади, меня сильно озадачило.

– Меня тоже. Командор говорил какие-то непривычные вещи. Чудные даже.

– Но мне они понравились. По крайней мере, возвращаться к барону Станису мне не хочется.

– Да, эта свинья заслуживает в лучшем случае ножа в живот. А в худшем…

– Валли, не стоит, – прервал его брат. – Нас могут услышать.

– И что с того? Если командор нам не врал, то теперь всё поменяется.

– Врал он или нет, я не знаю. Но лучше лишнего не болтать. Кто его знает, как всё повернётся, – задумчиво произнёс старший брат десятника и уставился на играющие огоньки в очаге. – Не все согласятся с предложенным командором укладом. Не все.

– Конечно, не все. Бароны так и вообще за оружие схватятся.

– И придут к нам.

– И мы их встретим. Крепко встретим.

– Так где мы, а где бароны с их дружинами?

– Мы остановили своими руками несколько атак порождений тьмы, которые гнали эти хвалёные дружины как малых детей. – Валли смотрел на брата твёрдым и решительным взглядом. – Мы остановили. И этих сомнём. А всё почему? Потому что прав командор. Я не большого ума и не понимаю многого из того, что он нам рассказывал, но я верю ему. Верю, ты понимаешь?

– Понимаю, брат, понимаю. Да и как тут не понять, ведь никто и не слышал о том, чтобы владетельный господин так пёкся о своих подданных. – И, чуть подумав, добавил: – Чудные времена настали. Как бы чего не произошло…

Прошёл месяц с того момента, как барон Грифингара и командор серых стражей Ферелдена Дален Амелл провозгласил начало революции. Ни люди, ни эльфы, ни дварфы, ни кто бы то ни было ещё никогда ни о чём подобном в этом мире не слышали. Его совершенно удивительные слова казались всем чрезвычайно неуместными и даже колючими. Поначалу.

Но через месяц, который командор потратил не только на реорганизацию всех подручных войск в некое подобие полноценной воинской части – батальона, но и на усиленную идеологическую работу среди своих же солдат и крестьян, определённый результат был достигнут.

Завершая утренний обход постов внешнего периметра, Дален шёл к зданию штаба батальона, который по совместительству выполнял функцию Революционного военного совета. Да-да, именно так: Реввоенсовета. Он старался ничего особенно не выдумывать, хватая из памяти готовые шаблоны и сразу пуская их в дело. Способы, опробованные на практике, хорошие. Во всяком случае, он считал их лучше всякой мутноватой импровизации. Да и кому какая в этом мире разница, сам выдумывает «сошедший с ума» командор серых стражей эти дикие названия и идеи или заимствует у кого-то.

И не только идеи, но и песни. О да! Песни прижились. Достаточно было потратить несколько дней в компании с музыкантами, чтобы на свет родились кривые подобия знаменитой «Варшавянки» и «Интернационала». Само собой, требующие доработки и в весьма вольном переводе на местный язык, так как некоторые слова были абсолютно непереводимы из-за банального отсутствия подходящих явлений или объектов материальной культуры. Впрочем, такие детали мало кого интересовали. Смысл текста и общая мелодика воспринялась населением очень благосклонно. А потому не раз, обходя вечером посты, командор замечал, как несколько солдат дежурной смены, отдыхавшие у костра от вахты, негромко пели:

Вихри враждебные веют над нами,

Тёмные силы нас злобно гнетут.

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас ещё судьбы безвестные ждут.

Командор не раз останавливался и, не приближаясь, слушал эти напевы, от которых ему становилось не по себе, аж до мурашек. Особенно в контексте того, как слова резонировали с картинкой. В конце концов, революционные песни XIX–XX веков было чрезвычайно сложно связать со средневековыми бойцами в доспехах, да ещё и не абы каких, а из фэнтезийного мира. «Да какое это к чёрту фэнтези?!» – зло про себя произнёс Дален и сплюнул, но бойцов нужно было подбадривать и поддерживать. Каждый из них должен твёрдо знать, что их командир с ними, рядом, всё видит и всё понимает. Как родной отец, а то и лучше. По крайней мере, Дален решил избрать именно такую манеру поведения в сложившейся ситуации и мало-помалу к ней стал привыкать.

Сильнее всего идеи социализма и коммунизма, озвученные Даленом, заинтересовали эльфов. Эти остроухие буквально искрились от классических лозунгов вроде «Свобода! Равенство! Братство!». Что и неудивительно, так как многие столетия угнетения и существования либо в категории практически бездомных бродяг, либо в качестве натуральных унтерменшенов[44], живущих в резервациях внутри крупных городов и находящихся на самой нижней ступени социальной лестницы, сказались самым простым и очевидным образом. Можно даже сказать, что они посходили с ума, зацепившись за ту хрупкую лозу, которая, как им казалось, должна была вытащить их племя из того ужасного болота, в которое эльфов забросила судьба.