Тень олигарха - Ксения Васильевна Бахарева

было несколько свободных мест, и только в одном чернел силуэт спящего под пледом человека. Новая пассажирка выбрала себе место в полуметре от него. Кресло было низкое, и, когда девушка присела, обивочная ткань натянулась и уперлась в колени сонного мужчины. Лебедев проснулся.

Подлечившись от полученной в результате теракта в Управлении внутренних дел контузии, он отправился в командировку, по крупицам собирая доказательства покушения на жизнь сотрудников милиции и арестованного Пуманова, добиваясь, чтобы следствие хоть как-то продвигалось вперед.

При обыске в гаражах морского офицера милиционеры отыскали настоящий арсенал огнестрельного оружия, засвеченного, как показали экспертизы, в ряде нераскрытых особо тяжких преступлений. Стволы вместе с распечатками телефонных номеров, по которым Пуманов звонил накануне смерти, вывели следствие на группировку из Ленинградской области. Судя по всему, именно эта группировка заметала следы, устроив теракт в учреждении.

В память о Василии Васильевиче лейтенанту Лебедеву удалось настоять, чтобы к расследованию подключились и сыщики Кингисеппа. Они-то и установили по отпечаткам пальцев, что на личном счету у погибшего офицера-подводника числятся похищения, вымогательства и даже четыре заказных убийства, при этом жертвами сплошь становились зажиточные предприниматели, банкиры и криминальные авторитеты!

Можно было подумать, что оба пассажира спят, поскольку и один, и другой неподвижно сидели в креслах, мерно покачиваясь в такт движущемуся автобусу. Но нет, они не спали, а пристально, сквозь мрак ночи, всматривались друг в друга. Наконец Лебедев просто и спокойно спросил:

— Вы тоже в Кингисепп?

И девушка не спеша ответила ему таким же спокойным тоном:

— Да, туда и обратно.

— Вы же не местная, а почему-то лицо ваше мне знакомо, — сказал Лебедев.

— Так бывает, — ответила девушка в одном ботинке.

— Собственно, не потому, что я узнал вас, просто у меня было такое чувство, что это непременно должно случиться, что вы непременно должны появиться, так что и узнавать вас не будет надобности.

— Да? Очень странно. — Девушка согнула в колене и поджала под себя босую ногу, очевидно, чтобы согреться.

— Отчего же?

— В жизни все-таки бывают минуты, необыкновенные, что ли. Вообще жизнь очень странная штука.

— Согласен. А почему один ботинок?

— Потерялся.

— Холодно, должно быть.

— И не говорите…

— Как же вы доберетесь? Мороз, не май месяц! — воскликнул он.

— Поскачу по дорожке на одной ножке. И известный доктор Айболит всех излечит-исцелит! — грустно сказала дама, и на лице ее по-прежнему не дрогнул ни один мускул.

— Вот видите: вы шутите, а между тем жизнь может быть очень проста. Как и смерть, что подстерегла мужчин в покореженной вишневой легковушке, которая столкнулась с грузовиком. Так где вы потеряли ботинок? — Лебедев окончательно проснулся и в полумраке вглядывался в чуть освещенное лицо такой знакомой незнакомки, пытаясь вспомнить, где же он мог ее видеть.

— В той машине.

Лебедев, потрясенный, помолчал с минуту и наконец вымолвил:

— Вы родились в рубашке!

— Пожалуй… Особенно если учесть, что трое бандитов меня похитили и посадили в машину, чтобы передать другим бандитам, которые станут требовать выкуп у скупого мужа. Он, конечно, заплатит, но они все равно меня убьют и закопают в подмосковном лесу.

— Откуда такая уверенность?

— Ублюдки, что остались лежать на дороге, разговаривали между собой, не стесняясь, так что если бы не авария, то очень скоро я бы оказалась в лапах некой «щелковской» группировки.

— Где же должна была состояться встреча?

— В Кингисеппе. Какое-то охранное предприятие называли, но я не запомнила.

— «Передел»?

— Откуда вы знаете?

— Имена какие-нибудь запомнили?

— Из местных говорили про какого-то Сергея, кличка странная такая, на букву «Ф», кажется, так вот, у него сложились хорошие отношения с главарем «щелковских», каким-то Сашей, и мое похищение — это вроде как халтурка, приработок к основным бабкам.

Автобус затарахтел на повороте, фыркнул пару раз и остановился у старинного кирпичного здания бывшей городской ратуши с башней и часами. Небольшой городок крепко спал.

— Скоро местные отморозки узнают, что случилось на дороге, и станут вас искать. В одном ботинке по морозу вы далеко не убежите, так что беру вас под свою защиту.

— С какой стати? Я совсем вас не знаю!

— Разве вам не страшно?

— Конечно, нет! Если уцелела там, значит, на этом свете еще нужна! Так почему я вам должна поверить?

— Я — милиционер, следователь Лебедев, Петровка, 38.

— Вот это да! А где гарантия, что вы не с ними? Впрочем, я по вашим глазам вижу, вы — честный.

Очутившись на конечной остановке под фонарным столбом, Лебедев извлек из походного рюкзака потертые кроссовки, припасенные для утренних пробежек в командировке. После чего не без труда (красота прежде всего) заставил девушку обуть хотя бы одну босую ногу, и парочка, ковыляя и теряя на ходу растоптанный сорок третий размер, двинулась в сторону остатков величественных стен крепости Яма, за земляными насыпями которых в старинных постройках разных эпох обосновалась местная дежурная часть.

На съемной квартире (для выяснения ее адреса сыщику и потребовалось посетить районную милицию) при ярком свете за чашкой свежезаваренного чая он, наконец, рассмотрел выжившую попутчицу и понял, почему ее лицо, густо запачканное засохшей кровью, было таким знакомым. Ирина оказалась знаменитой певичкой, чьи популярные попсовые песни прошлым летом звучали чуть ли не из каждого утюга, и Лебедев, знавший из этого репертуара почти все незамысловатые мелодии наизусть, признался, что давно является поклонником ее творчества.

— Как же тебя угораздило? — спросил он после долгого молчания.

— Да так… — Ирина замолчала на несколько минут, после выдохнула и произнесла: — После концерта в ресторане с мужем сидели, вернулась из туалета — его нет, официант сказал, что супруг внизу ждет. Спустилась, а мне мешок на голову. Стала кричать — получила удар в живот.

— А охрана?

— Отпустила, надоело все время под прицелом быть, не думала ни о чем таком…

— Муж выкуп заплатит?

— Заплатит, но потребует, чтобы отработала.

— Как это?

— Продюсер наживается, муж наживается… Он тренер по хоккею, известный, знаменитый, горд, что в его коллекции оказалась очередная певичка, вроде как престижно и другим завидно, а на самом деле я — птичка в клетке золотой, курочка, несущая золотые яйца. Только теперь финита ля комедия! Бандиты проговорились, что никого в живых не оставляют.

— Удивляюсь твоему спокойствию.

— Знаешь, что в лоб, что по лбу. Куда ни глянь — сплошное рабство. Не о такой жизни мечтала, не такие песни петь. Пустые…

Сколько времени они сидели молча? Как минимум час, которому, казалось, не будет конца. Сидели не шевелясь, затаив дыхание, боясь шелохнуться. Наконец Лебедев поднял глаза и увидел окаменевшее лицо артистки с правильными красивыми чертами, пухлыми яркими губами,