К вопросу о циклотации - Борис Стругацкий

Низко над крышей дачи, над верхушками деревьев со свистящим шелестом прошли два реактивных самолета. Все подняли головы, проводили их глазами.

– В который раз уже, – сказал доктор и потянулся за бутылкой.

– Ах, вы представить себе не можете, – сказала хозяйка, – днем и ночью, днем и ночью. Тут аэродром где-то поблизости…

Доктор разлил всем, зацепил кусок селедки, положил на хлеб.

– Ну, пусть мы будем все здоровы, а они нехай все подохнут!

Все засмеялись, а жена инженера спросила:

– Это вы про кого, про летчиков, что ли?

– Ну что вы!.. – Доктор смутился. – Просто тост есть такой. – Выпили. Хозяин крякнул и понюхал корочку хлеба. Его сын Володя – студент первого курса – тоже крякнул и понюхал согнутый указательный палец. Инженер, крутя головой, полез в селедочницу. Дамы часто дышали носами. Доктор хакнул и просипел:

– Отрава… И как ее беспартийные пьют…

Все опять засмеялись. Хозяйка сказала:

– Ну, доктор, уж вы скажете!.. Володя, а ты бы закусил – захмелеешь.

– Смотрите, опять идут, – сказал Володя, глядя вверх.

Два истребителя шли на посадку, один на секунду закрыл солнце, пройдя черной тенью в ярко-голубом небе, и исчез за крышей дачи. Другой прошелестел вслед и вдруг резко клюнул. Дамы взвизгнули. Все произошло в одно мгновение: перед самым носом самолета вспыхнула ослепительная радужная вспышка, истребитель резко пошел вниз, потом выпрямился и с ревом взмыл к небу. Воздушная волна колыхнула верхушки деревьев, донесся тяжкий глуховатый грохот.

– Н-ну, сила! – восхищенно сказал Володя.

– Что он, пьяный, что ли? – сказал инженер, провожая глазами едва видимый теперь в синеве самолет.

Его жена открыла рот, но сказать ничего не успела. В воздухе промелькнуло что-то черное, раздался треск ломающихся ветвей, что-то с шумом обрушилось в кусты сирени шагах в двадцати от них. И все стихло. Некоторое время они сидели молча, обмениваясь изумленными взглядами, – жена инженера все еще с открытым ртом, – потом хозяйка проговорила:

– Этого еще не хватало! Теперь деревья в садике ломать начали… Только прошлой весной посадили сирень, и вот на тебе…

Володя вскочил.

– Как вы не понимаете! Ведь это летчик упал! Он, наверное…

Все поднялись. Хозяин смущенно оглянулся на жену.

– Похоже на то… Надо бы сходить посмотреть.

– Кстати, у нас и доктор здесь есть… Володя, вернись сейчас же!

Но студент махнул рукой и спрыгнул с веранды. Доктор торопливо дожевал бутерброд, вытирая руки о салфетку.

– Надо сходить посмотреть, – проговорил он. – Хотя если это действительно летчик, то я вряд ли смогу быть полезным.

Предводительствуемые доктором, все спустились в сад.

– Думаю, нам лучше разделиться в цепь и пройти… прочесать, так сказать…

Но тут послышался взволнованный голос Володи:

– Сюда, товарищи! Он здесь! Доктор, скорее!

Поспешно и суетливо, но не очень быстро дачники двинулись через сирень. Хозяйка надменно вскинула голову и демонстративно пошла в обход по аккуратно посыпанной песком дорожке.

Доктор первым увидел в кустах сгорбленную спину сидящего на корточках Володи. Солидно хмыкнув и засучивая на ходу рукава сорочки, он подошел к нему, заглянул через его плечо и попятился. Заметив это, жена инженера взвизгнула и вцепилась в руку мужа, а хозяйка, подходившая с другой стороны, остановилась.

– Эк как его-о-о… – протяжно произнес доктор и опустился на колени рядом с Володей. Затем, не оборачиваясь, крикнул:

– Воды принесите, побольше… и марганцовки, и бинтов… Володенька, помогите-ка мне, голубчик.

В то время как обе дамы с готовностью пустились к даче, инженер и хозяин подошли ближе и увидели, как доктор и студент с трудом и осторожно приподнимают что-то продолговатое, черное и, по-видимому, очень тяжелое. Володя вдруг растерянно сказал:

– А где же у него голова?

Тогда инженер остановился и положил руку на горло.

– Не могу, – пробормотал он. – Не выношу я таких вещей. Раз крушение поезда видел, такая, понимаешь, каша, – так, веришь ли, неделю потом снилось.

Хозяин нахмурился, решительно приблизился к месту происшествия, посмотрел, затряс головой, наклонился и посмотрел еще раз. И еще раз затряс головой, словно не веря глазам.

На слегка опаленной траве, судорожно сокращаясь, дергался длинный, метра полтора-два, черный сверток – очень черный, вероятно, обуглившийся. В воздухе стоял отвратительный запах горелого мяса и еще чего-то, от свертка доносилось слабое, но отчетливо слышное в растерянной тишине жужжание.

Доктор очнулся первым:

– Ну-с, ну-с, – бодро сказал он, – прошу лишних отойти…

Володя и вы, милейший, останьтесь… Так, помогите мне его перевернуть лицом вверх. Да нет, господи, берите его под руки и… того… осторожненько… Ну!..

Отец с сыном растерянно топтались вокруг:

– Н-да… Н-да… Под руки… Володя, бери его… Гм, доктор, у него вроде и рук нет… А? Катить его, может, просто…

Сверток осторожно покатили по траве. Он был очень горяч на ощупь и упруго пульсировал. Жужжание стало громче.

– Вот так… На спину… Глаза целы ли… – пыхтел доктор, бережно переворачивая тяжелое тело. – Жаль парня… ожог сильный… Та-ак!

Потом все разом разогнулись и выпрямились, пораженные.

Лица не было. Не то чтобы оно обгорело или было изуродовано до неузнаваемости – а просто отсутствовало. У их ног корчился бесформенный горячий мешок, без рук, без ног, без головы…

– А я бы так просто запретила бы им летать, где люди есть… Да-да, вот как хотите… – донесся голос хозяйки. Женщины приближались, неся домашнюю аптечку и бинты. За ними шел бледный инженер с двумя ведрами воды.

– Ну как, доктор, он жив?.. Ай!.. – Дамы взвизгнули разом, а инженер поставил ведра и торопливой неверной рысью направился к дому.

– Бедненький, – сказала сентиментальная хозяйка, не отрывая взгляда от пульсирующего тела. – Помогите же ему, доктор! Что вы стоите?.. Папаша, да спрысни ты его хоть водичкой… Он же обгорел…

Хозяин с натугой подтащил ведро, зачерпнул кружку воды, нерешительно посмотрел на доктора и, поколебавшись, плеснул прохладной влагой на один конец свертка.

– Господи, какой дурак! На лоб надо брызнуть, на лоб! – с сердцем воскликнула хозяйка и испуганно оборвала. Черный мешок судорожно изогнулся, выбросил из себя два темных гибких отростка, облачко голубого пара поднялось над ним и растаяло, распространяя удушливый запах. Жужжание прервалось, а потом возобновилось вновь с большей силой. Все переглянулись и потом уставились на доктора. Тот имел вид необычайно смущенный и растерянный. Жена инженера сказала вдруг: