Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - Вадим Гольцев

— У меня есть целый ряд приказов, — обращается гособвинитель к Анненкову, шелестя бумагами, — в которых вы предаёте суду жителей киргиз за самые пустяковые преступления. Есть ходатайство военно-полевого суда о смягчении участи казака, и есть приписка, что приговор приведён в исполнение. Вы не согласились на смягчение его участи и приказали расстрелять!

— Он расстрелян за дезертирство! — отвечает Анненков.

— А не за кражу 60 патронов?

— За дезертирство и за кражу патронов! — отрезает Анненков.

Были в войсках Анненкова и внесудебные казни, часть которых проводилась без ведома атамана, хотя впоследствии вся вина за это была возложена на него.

Свидетель Матаганов показывает:

— Приехал в село (Карабулак. — В.Г.) китайский полк. Созвали сход, а потом выводили сельчан по очереди за село и расстреливали. На первый раз расстреляли 63 человека. Мужчин до 10 лет истребили полностью. Вскоре Анненков созвал военно-полевой суд. Думали, что будет судить виновных за расстрел крестьян, а он осудил 33 крестьянина за сочувствие советской власти. Часть расстреляли, часть повесили.

Китайский полк, как известно, отличался особой свирепостью и мог бесчинствовать в занятых им сёлах. Но что настораживает в этом рассказе? Простая арифметика: откуда взялись ещё 33 крестьянина, если, как только что показал свидетель, все мужчины в возрасте до 10 лет были истреблены полностью?! И потом: откуда у свидетеля такая точность?

Я понимаю: война есть война! Но эти показания ощутимо пахнут вымыслом. Во всяком случае, такой вопиющий факт не упустили бы советские исследователи Гражданской войны в Семиречье, и он непременно фигурировал бы в каждом их труде, в казахских историях, энциклопедиях, летописях, мемуарах и пр. Однако этого нет! Но у суда был свой подход к оценке свидетельских показаний: чем они страшнее и неправдоподобнее, тем ценнее и нужнее.

Несколько раз военно-полевому суду приходилось разбирать дела о бунтах и изменах в отдельных частях. Приговоры суда были суровы. Так, в Уч-Арале по ходатайству командира Отдельной бригады генерала Ярушина судом были приговорены к расстрелу 25 солдат бригады, перешедших к красным во время боёв под Андреевкой.

21 и 22 июня 1919 года, по инициативе атамана, суд в составе председателя — войскового старшины Слюнина, членов — подполковника Госевского, подъесаула Дерюгина, поручика Малышкина, штабс-капитана Соколова при делопроизводителе поручике Сальникове и помощнике делопроизводителя поручике Рожкове рассмотрел дело о поручике Семёне Ильиче Полонском, партизане Валентине Ивановиче Кожевникове и актрисе Зое Дмитриевне Жизневской, обвиняемых в принадлежности к тайной преступной организации и в попытках разложения дивизии путём вовлечения её чинов в употребление наркотических средств, и прапорщике Николае Ефимовиче Федосееве — за недонесение об этом. Суд оправдал подсудимых, однако Анненков с решением суда не согласился и 4 июля 1919 года издал приказ № 153, в котором говорилось:

Разбору этого эпизода и лепке светлого облика повешенного по приказу Анненкова, вопреки решению суда, «большевика» Полонского, или Пилло, как его звали в дивизии, суд уделил неоправданно много внимания. Но этот образ скульпторам в судейских мантиях не удался и превратился в пыль под ударами фактов, которые приводил Анненков, оправдывая своё несогласие с решением суда.

— Вот приговор в отношении Пилло, который по вашему приказу повешен! — обращается председатель суда к Анненкову. — Суд Пилло оправдал и вынес постановление об этом! А вы что сделали? Вот ваша виза: «Утверждаю приговор…».

— Да! — подтверждает Анненков.

— Ведь это — обезличивание приговора суда! Верно ведь?

— Верно! — отвечает атаман. — Пилло пришёл в мой отряд из омского резерва чинов. По прибытии на фронт он был зачислен рядовым бойцом, так как люди в чине капитана зачислялись в качестве бойцов.

Спустя некоторое время стали замечать, что во многих отрядах замечается употребление наркотических средств и начала появляться недисциплинированность. Оказалось, что Пилло снабжает офицеров и рядовых солдат кокаином, морфием и шприцами для морфия, зачастую бесплатно.

Начал расследование, почему Пилло так разлагающе действует на отряд. Понятно, что он привёз это для разложения армии, не для себя. Начали разбираться, кто он такой. Из Ставки имел удостоверение, что он — офицер, капитан. Он сам утверждал это. Когда ему сделали поверхностный экзамен — он не мог командовать! Капитан, получивший Георгиевский крест и Золотое оружие, — не мог командовать! Выяснилось, что он никогда не был капитаном, он был лишь обозным прапорщиком! Никаких наград у него не было!

Подводя итог сказанному, следует отметить, что в так называемых спецорганах и в суде Анненкова работали совершенно не подготовленные к этой деятельности люди, работали, исходя из собственного миропонимания, как умели, но строго стояли при этом на позициях Белого движения. Поэтому и выполняли свои задачи, не особенно задумываясь, как их деятельность выглядит со стороны, тем более как её оценит история и потомки, работали зло, резко, не обременяя себя гуманностью. Впрочем, как и красные…

К концу 1919 года в район действий дивизии Анненкова пришли разгромленные под Семипалатинском части 2-го Степного Сибирского корпуса и часть так же разгромленной большевиками армии Оренбургского атамана Дутова. И командир корпуса Ефтин, и атаман Дутов добровольно сложили с себя командование своими войсками и передали его Анненкову. Прибывшие части Семипалатинской группы корпуса и партизанская дивизия приказом Анненкова № 3 (дата не указана) были сведены в одно соединение, которое было объявлено Отдельной Семиреченской армией во главе с Анненковым[166]. Говорят, что Семиреченская армия была создана в соответствии с приказом Колчака. Судя по номеру приказа, он был издан в январе 1920 года. В это время Колчак уже полностью потерял управление своими войсками и ему было не до Анненкова.

Говоря о боеспособности армии, Анненков с горечью писал, что к началу 1920 года по количеству едоков в ней было до 30 тысяч человек, бойцов же — не более 50–60 процентов, остальные — не в строю: больные.

Была у Анненкова ещё одна войсковая группировка. Ею командовал полковник Сидоров. Группировка находилась на китайской территории, в районе г. Кульджи и действовала на Джаркентском направлении. Её действия в данной работе не рассматриваются.

Семиречье — административно-территориальная единица, соответствовавшая губернии, располагавшаяся на землях Семиреченского казачьего войска. Название происходит от семи рек, находящихся на территории Семиречья: Или, Каратал, Биен, Аксу, Лепса, Баскан, Сарканд. Семиреченская область образована в 1867 году и входила в состав Туркестанского генерал-губернаторства (в 1882–1899 — Степного), которое делилось на уезды: Верненский, Капальский, Лепсинский, Пишпекский, Пржевальский. Центр Семиречья — г. Верный. 13 октября 1922 года Семиреченская область переименована в Джетысуйскую: от казахских слов жети — семь, су — река, вода.