Свет, который мы потеряли - Джилл Сантополо

Ты засмеялся в ответ:

– Я, конечно, обожаю хороший бифштекс, но пока у меня в планах Нью-Йорк. Этот город много для меня значит.

– Про жителей Нью-Йорка всякое говорят, и не всегда хорошее, – подхватил Джон. – Но все равно ребята мы неплохие. А если серьезно, бифштексу из Омахи я предпочел бы нашу нью-йоркскую пиццу, я готов ее любить каждый день.

– Абсолютно согласен, – сказал ты. – И – нью-йоркских женщин.

Интервью закончилось, но я все сидела, уставившись в экран. Да, ты был великолепен. И похоже, вполне счастлив. Я за тебя была очень рада. Правда, не давал покоя вопрос: кого ты имел в виду под «нью-йоркскими женщинами»? Меня? Или еще кого-то? Или просто так брякнул, пошутил перед камерой? Я попыталась выбросить эти мысли из головы. Но не так легко это сделать, когда в три часа ночи лежишь в постели и таращишься в потолок.

Бессонница – это ужасно, но с рождением Лиама стало еще хуже. До четырехмесячного возраста он ни разу не спал больше четырех часов подряд. Я превратилась в зомби. Самый надежный способ усыпить его снова – как следует покормить. И тогда у меня появлялось чуть больше времени, чтобы почитать новости в телефоне.

Второго мая, без четверти десять вечера, я как раз кормила сына, когда пикнул телефон и пришло сообщение, что вечером выступит президент с обращением к нации.

– Интересно, к чему бы это? – спросила я Лиама.

Он не ответил, сосредоточенно продолжая сосать.

Около одиннадцати Лиам уже лежал в кроватке, я читала новостные сообщения, которых было, наверное, тысячи. Без двадцати пяти двенадцать я была в гостиной, слушала президента Обаму: «Добрый вечер. Сегодня я могу сообщить американскому народу и всему миру, что Соединенные Штаты провели спецоперацию, в результате которой был уничтожен главарь „Аль-Каиды“ Усама бен Ладен, террорист, на чьей совести убийства тысяч невинных людей, мужчин, женщин и детей».

Потом я вошла в «Твиттер» и увидела твои фотографии, а также фотографии, сделанные твоими коллегами-фотокорреспондентами и запечатлевшие ликование людей у ворот Белого дома. Лично мне смерть Усамы бен Ладена особой радости не доставила, но некоторое облегчение я все-таки ощутила. Пришло чувство безопасности, словно его смерть явилась завершением некоего пазла, который с 2001 года оставался незаконченным. Думаю, ты чувствовал то же самое, поскольку оставил свой комментарий, в котором говорилось:

Я видела, как у тебя на страничке появлялось все больше фотографий, отсылок к статьям, посланий от политиков и журналистов. Я открыла чат и отправила тебе сообщение.

У меня на душе было то же самое.

Через два месяца мне на работу позвонила Джулия. С тех пор как она ушла с телевидения и занялась книгоизданием, виделись мы с ней реже, но все же старались поддерживать связь – встречались минимум раз в два месяца. И по телефону, как всегда, говорили много. Ее жизнь сильно отличалась от моей, поскольку она до сих пор не была замужем, бегала на свидания, все еще пользуясь тем, что может ей предоставить огромный Нью-Йорк и чего я не делала уже много лет.

– Читала сегодняшний выпуск «Куда пойти в Нью-Йорке»? – спросила она.

– Ох, Джулия, уже и не помню, когда в последний раз видела эту газету.

Я развернула кресло к окну, чтобы наблюдать за происходящим на улице. У меня уже почти год был свой кабинет с окном, и мне никогда не надоедало смотреть на здания через дорогу и на бегущие внизу автомобили.

– А вот сегодня, может, и захочется. Там – статья про Гейба, ну, про твоего бывшего, Гейба. У него, оказывается, открывается фотовыставка в Челси, в галерее Джозефа Лэндиса. Я не читала ни рецензий, ни интервью с ним, но заголовок и цитаты потрясающие.

Я смотрела, как на улице остановилось такси и подобрало пожилую пару с чемоданами.

– Люси! – позвала меня Джулия.

Я пыталась понять, чего же мне сейчас хочется.

– А давай сходим? – предложила я. – Сегодня же, в обеденный перерыв. Встречаемся там, идет?

– Ладно, обед сегодня у меня отменяется, – ответила Джулия. – Значит, в полпервого?

Я заглянула в свое расписание мероприятий:

– А если в час?

– Хорошо, в час.

Мы встретились возле галереи. Несмотря на будний день, на выставку явились не только мы с Джулией. Успех твоей книги и рецензия в газете собрали довольно много любопытных. «Свет. – Прочитали мы на стене. – Ретроспективная выставка фотографий Габриеля Сэмсона».

Мы с Джулией переходили от одной фотографии к другой за группой незнакомых дамочек, которые, как и мы, воспользовались перерывом на обед. За нами брело несколько студентов Нью-Йоркского университета. В начале галереи висели фото Арабской весны, некоторые из тех, что показывал Джон Стюарт, листая твою книгу. Захватывающие, поразительные фотографии, как и все твои работы, цепляющие сразу, – как у Стива Маккарри, которым ты восхищался.

– Сколько надежды! – то и дело повторяли дамочки перед каждой фотографией. – Посмотрите, сколько надежды во взглядах.

Дошло до того, что Джулия закатила глаза и одними губами стала их передразнивать.

Но хотя она и закатывала глаза, сама то и дело повторяла: «Захватывающе! Эффектно!» И это была правда, тебе удивительно удавалось схватить переживание, найти правильный ракурс, наполнить изображения цветом, чувством, энергией.

– Говорят, этот парень крутой, – сказал за спиной студент. – Типа залезет на гору, спрячется между камней и все равно снимет, как ему хочется. Я слышал, в Ираке его здорово избили – фоткал жену не того человека.

Я вдруг поняла, что сама-то понятия не имела, почему на тебя напали в Ираке. Знала, что избили, но не более того. И после этого ты набрал меня. Надо, наверное, было расспросить тебя. Уж не потому ли ты так и не позвонил мне из Аризоны?

Продвигаясь от одной фотографии к другой, я обратила внимание, что размещены они в обратном хронологическом порядке. И благодаря этому казалось, что надежда и решимость в глазах людей растет – более ранние фотографии исполнены с гораздо большей энергией, чем поздние. Потом сопровождающий текст на стене сообщил, что мы уходим еще глубже в прошлое, когда не было ни Арабской весны, ни фотографий из твоей книги, и мы увидели снимки, сделанные в Афганистане, в Пакистане, в Ираке. Рецензии на выставку я не читала, но поняла, что все эти снимки – из книги «Непокорные». Очень интересно было сравнить фото разных стран. Дальше я увидела знакомые виды Нью-Йорка, девочку за зарешеченным окном – ту, которая вдохновила меня на создание серии «Всей Галактики», посвященной детским мечтам. Потом завернула за угол и застыла как вкопанная: вся стена передо мной была увешана моими фотографиями.