Созвездие верности - Луанн Райс

– Правда? – Зеб снова стиснул ее в объятиях, так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. Он сам выглядел раненым поморником, словно пережил нечто такое, о чем Румер и подумать не могла. Он глядел на нее, и она, затаив дыхание, замерла в его руках.

– Правда, – тихо ответила она. Потом, ощутив, что кровь взыграла в ней, Румер заставила себя дышать ровнее и сделала большой шаг назад, отстранившись от Зеба на безопасное расстояние. Она изо всех сил пыталась побороть собственные чувства и избавиться от этого наваждения. – Давай лучше пойдем отсюда…

– Румер…

– Мне надо домой, – промямлила она.

– Ну, еще пять минут, прошу.

– Мне и впрямь надо…

– Слушай, я только что помог тебе, ведь так? Мы спасли жизнь поморнику – и теперь ты прославишься среди ветеринаров и любителей птиц. Поэтому за тобой должок, Ларкин. Подари мне небольшую прогулку.

Румер передернула плечами, но все-таки и пошла за ним. Это было кладбище Мыса Хаббарда, и на многих надгробиях стояли даты еще времен Войны за независимость английских колоний в конце XVIII века. В детстве они с Зебом приходили сюда посетить умерших, которых вовсе не знали. Известно было лишь то, что здесь похоронены останки давних жителей Мыса, и уже хотя бы по этой причине их стоило любить и поминать.

Став чуть постарше, ребятня с Мыса проводила тут спиритические сеансы, играла в «вышибалы» на полянке и быстренько «занимались любовью» в густых кустах, на мягкой траве. Шагая рядом с Зебом и чувствуя, что их объединяла история тех давних лет, Румер запыхалась и покраснела.

На верхушке небольшого холма под каменной плитой с гравюрами ангелов и чаек было могила миссис Вильямс, а рядом – ее мужа.

– Не обижайтесь на Румер – это была не ее идея, – обратился Зеб к той женщине, которой он когда-то пакостил в газете.

– Хотя я вполне могла бы попросить Зеба перестать проказничать, – призналась Румер над надгробьем миссис Вильяме.

– Думаешь, она простила нас?

– Надеюсь, да.

– Я хочу быть прощенным, – пробасил Зеб, взяв Румер за руку. Вдруг до нее дошло, что его слова не имеют никакого отношения к миссис Вильямс. Они побрели дальше и задержались возле могил родителей Зеба. Румер молча помолилась и краем глаза увидела, что Зеб делает то же самое.

Потом они на минутку остановились у могилы Клариссы, матери Румер, что располагалась во внешнем круге, в центре которого покоился ее предок Исай Рэндалл. На надгробии был вырезан маяк Викланд-Рок и выбиты следующие слова: «Кларисса Ларкин, любимая жена и мать, да не угаснет ее звезда».

Эти слова потрясли Румер, потому что они были чистейшей правдой: звезда ее матери будет сиять вечно. Вспомнив, что отец собрался отправиться в опасное плавание, Румер помолилась матери и попросила ее присмотреть за ним. Зеб склонил голову. Румер гадала, что подумали бы их родители, если б увидели их вместе, да к тому же на кладбище.

Когда они спустились с холма вниз, где в траве лежал его велосипед, дождь уже почти перестал. Крупные капли еще падали с ветвей деревьев, но там, в вышине, ветер разогнал облака и подарил Мысу пятна яркой небесной синевы. Зеб прокатил велосипед по грунтовке и вывел его на шоссе. Этот «Ралли» был довольно древним ископаемым – черный, погнутый, с двумя корзинами для газет, прикрепленными по обе стороны заднего колеса.

Здесь, на дороге, Зеб снова подхватил Румер и усадил ее на раму спереди. Удерживая равновесие, чтоб ненароком не опрокинуть велосипед, Зеб вскочил в седло, вцепился в руль, а подбородком прижался к макушке своей любимой. И будто не было тех двадцати лет вдали друг от друга, как давным-давно, Зеб и Румер проехали по Мысу Хаббарда, мимо домов, в которых тогда кто-то дожидался их газет.

Чувствуя прикосновения рук Зеба, она закрыла глаза и мечтала о том, чтоб эта поездка никогда не заканчивалась. Не знать, к чему все приведет, – вот что самое тяжелое в жизни. Двадцать лет назад она твердо верила в то, что они с Зебом так и состарятся, катаясь вместе на этом старом драндулете.

– Спасибо тебе, – сказала она. – За спасение птицы.

– Думаешь, с ним все будет в порядке?

– Не знаю. Надеюсь, что да.

Зеб прищурил глаза. Их подернула легкая пелена тумана, или то были непролитые слезы. Он пристально глядел на Румер, и она чувствовала, как сердце вырывалось у нее из груди. Ключи от пикапа у нее в руке стали похожи на раскаленную головешку. Зеб потрогал пальцем ее плечо, и она чуть не вспыхнула ярким пламенем.

– Я хочу, чтобы с ним было все в порядке.

– Я тоже.

– И я хочу, чтобы у нас все было в порядке – чтобы мы снова стали дорогими друг другу людьми, – прошептал Зеб. – Очень-очень. Держи ухо востро, Румер. В самый неожиданный для тебя момент я постараюсь доказать тебе, что имею в виду.

– Не стоит, – замялась Румер.

– Еще как стоит! – воскликнул он. – Просто будь начеку, ладно? Ты сразу все поймешь, когда увидишь это!

Пытаясь унять дрожь, Румер кивнула. Потом она села в кабину грузовичка. Небо над их головами уже совсем прояснилось. Зеб держал у груди свой испачканный кровью дождевик Во взгляде, которым он буравил лицо доктора Ларкин, читалось незнакомое ей доселе волнующее напряжение. Дрожащими руками Румер крутанула руль и выехала с парковки перед «Фолейс».

Взглянув в зеркало заднего вида, она увидела, что Зеб по-прежнему стоит у магазина, но смотрит не вслед ее пикапу, а в небо, будто надеясь увидеть там спасенного ими поморника, парящего в лазурной синеве.

Первым фильмом летнего сезона на Мысе пустили картину 1962-го года выпуска «Как был завоеван Дикий запад». Его показывали и прошлым летом, и позапрошлым, одним словом – каждый год: хотя в видеопрокатах было полно новых кинофильмов, почему-то сюда всегда притаскивали старый бобинный проектор с такими фильмами, как «Крутящие луну», «Пушки острова Наварон», «Флиппер» и «Мэри Поппинс».

Мистер Филан, пляжный полицейский, самостоятельно устанавливал экран, который представлял собой огромную белую простыню, натянутую между чем-то, отдаленно напоминавшим стойки футбольных ворот. Потом они водружали проектор на променад и ждали наступления темноты. Миссис Ловелл из Женского клуба сидела у входа на пляж и продавала билеты по пятьдесят центов за штуку.

Большинство знакомых Куин считали себя слишком взрослыми для киносеансов на пляже, но только не она. Сеансы под шум моря помогали ей расслабиться и успокоиться – особенно сегодня. Она получила письмо из которого узнала, что ее все-таки упекли в летнюю школу. Та еще радость, откровенно говоря.

Куин пришла на пляж заранее, чтобы подготовить себе место разбросав песок, она вырыла приличное углубление для своей пятой точки и вдобавок соорудила песчаную спинку, дабы наслаждаться фильмом полулежа. Потом она постелила одно одеяло на землю, а вторым укрылась, чтобы было потеплее. Элли ходила за «веселушками» и теперь, прибежав обратно, быстро юркнула к ней под одеяло.