Призрачное эхо - Уилльям Риттер

В центре спирали, спиной ко мне, футах в шести над поверхностью, парил какой-то мужчина, сосредоточившийся на своей работе, ритмично поднимая и опуская руки, словно руководящий симфоническим оркестром дирижер. Перед ним возникали трехмерные узоры, переплетаясь и нахлестываясь друг на друга, словно волны, одновременно невидимые и каким-то невероятным образом блестящие и искристые. Я будто наблюдала, как жидкий бриллиант обретает свою истинную форму. Все хитроумные модели и прототипы в доме Хулов оказались для этого места тем же, чем были детские наброски Микеланджело по отношению к Сикстинской капелле. Возможности изобретателя наконец-то смогли соответствовать его воображению, и результат был ошеломляющим.

– Профессор? – обратилась к нему я. – Вы меня не знаете, но…

Мужчина обернулся. Я застыла.

Это был не Лоуренс Хул.

– Вы… вы Говард Карсон, – наконец удалось мне выдавить из себя.

– Верно.

Он был облачен в белую рубашку с закатанными рукавами и серые брюки. Раньше, видя его глазами Дженни, я испытывала некоторое влечение к нему, но, вероятно, тогда к моим собственным примешивались чувства Дженни. Теперь, увидев его непосредственно перед собой, я не испытала ничего подобного.

– Вы меня не знаете, – снова начала я. – Меня зовут Эбигейл Рук. Я из мира живых.

– Все мы тут выходцы из мира живых, не правда ли, мисс Рук? – Он дружелюбно улыбнулся, эта улыбка могла бы сойти за очаровательную, если бы я была настроена быть очарованной. Напротив, его приветливость меня только разозлила. Мне совсем не хотелось, чтобы он, такой счастливый, расточал любезности, забавляясь своими невероятными механическими игрушками в личном раю. Я надеялась увидеть Говарда Карсона расстроенным, раздавленным чувством вины за то, что связался со злодеями и позволил убить Дженни таким чудовищным образом.

– Нет, – отрезала я. – Я имею в виду, что я до сих пор принадлежу тому миру. И скоро вернусь обратно. Сюда я пришла только чтобы получить ответы на кое-какие вопросы.

Улыбка его дрогнула.

– Вы серьезно?

Карсон опустился ниже и посмотрел мне в лицо. Ноги его коснулись центра гигантской спирали.

– Да, серьезно, – признал он. – Вы проделали долгий путь. И что же вы хотите узнать от меня?

– Я хочу узнать, на кого вы работали перед смертью, мистер Карсон. Хочу узнать, что вы конструировали для них и как этот механизм работал. Я хочу знать…

В горле у меня встал комок, но я сжала зубы и глубоко вздохнула.

– Я хочу узнать, кто была та женщина, и еще хочу узнать, зачем вы это сделали.

Лицо Карсона помрачнело.

– На кого вы работаете?

Он медленно обошел меня.

– Вы не проделали бы такой долгий путь ради какого-то рассказа. Не зашли бы так далеко одна.

Я почти видела, как внутри его глаз крутятся шестеренки.

– Они заново построили ее, да?

Я поворачивалась, не сводя с него глаз.

– Заново построили что? Расскажите! – потребовала я.

Призматические волны, которые создавал Карсон, до сих пор висели в воздухе, но теперь они завращались быстрее, их идеальные пики превратились в неустойчивые шипы.

– Мы строили машину, которая должна была изменить мир, вы ведь знаете? – бросил он холодно. – Я никогда не встречался со своими работодателями, но когда вы вернетесь, можете сказать, что я нисколько не жалею о содеянном.

Меня захлестнула волна гнева – больше всего хотелось ударить его.

– А что касается женщины, то она определенно стоила всего этого.

– Стоила? – переспросила я. – Стоила того, чтобы умереть ради нее? И чтобы убить?

– Да! – воскликнул он. – Стоила. В любом случае, они получили что заслуживали.

Звезды вверху потускнели, сплетения хрустального света над нашими головами, сталкиваясь между собой, с треском разбивались, рассыпались мелкими осколками, разлетавшимися во все стороны, словно стайки злобных птиц.

– Мы все получили то, что заслужили.

– А Дженни? – Я едва не кипела от злости.

Земля под нами содрогнулась, вдалеке послышался гул, и шестеренки резко остановились. Карсон медленно дышал, опустив глаза.

– Что вы знаете о Дженни?

– Дженни – моя близкая подруга, мистер Карсон. Скажите, вы действительно считаете, что она получила то, что заслужила?

– Дженни… – Он снова поднял голову. В его голосе пропали резкие нотки, и он взглянул на меня с таким выражением, как будто его ударили под дых. – Вы должны сказать мне… Она… она счастлива?

– Счастлива?

Его озабоченность казалась искренней. Я вздрогнула.

– Так вы на самом деле не знаете, что случилось с ней?

– Откуда мне знать? – воскликнул Карсон. – Я делал все, что было в моих силах, чтобы защитить ее, но в конце концов мне оставалось только надеяться, что эти ублюдки не придут и за моей Дженни. Меня утешала мысль о том, что она до сих пор не присоединилась здесь ко мне, но не проходило и дня, чтобы я не беспокоился о том, что ошибки моего прошлого разрушат ее будущее.

Я постаралась осмыслить сказанное Карсоном.

– Значит… никакой другой женщины не было?

– Что? Никогда.

– Прошу прощения, мистер Карсон. Думаю, придется вам начать с самого начала.

Он кивнул. Мир вокруг нас постепенно растаял. Планеты погасли и слились с темнотой. Мы парили в пустом пространстве.

– Они называют себя Жутким советом, – начал Карсон свой рассказ.

Пока он говорил, вокруг нас проступали знакомые очертания. Высокие стены простирались во все стороны, и вскоре мы оказались внутри просторного здания Бухманна.

– Как это у вас получается? – удивилась я.

– Практика, – печально объяснил Карсон. – Слишком часто я переживал каждое мгновение своей жизни. Не так уж и сложно воссоздать знакомые подробности.

Я огляделась. На этот раз здание не было пустым, его заполняли сложные механизмы, между которыми суетились многочисленные рабочие. Среди них с начальственным видом расхаживал знакомый толстяк с закрученными усами, за ним семенила секретарша с блокнотом в руках. Я как будто вернулась в воспоминания Дженни, но на этот раз без головной боли.

– Жуткий совет, – повторил Карсон. – Мэр Поплин называл их просто «покровители», и на протяжении нескольких месяцев я больше ничего про них не знал, хотя, конечно, старался запоминать все, что слышал. Поначалу работа мне казалась настоящим благословением. Я делал то, что вдохновляло меня. Мне предоставляли материалы и средства – похоже, безграничные. Но постепенно указания становились все более и более конкретными.