Бои местного значения - Василий Звягинцев

— Черт, надо было от Сретенки заезжать! — Валентин ругался сквозь зубы, третий или четвертый раз скатываясь задним ходом к перекрестку и начиная новый штурм.

Наконец ему удалось на первой скорости, заехав правыми колесами на тротуар и распугивая резким сигналом пешеходов, одолеть крутизну и добраться до нужного дома.

По темной лестнице они поднялись на третий этаж. Лихарев сорвал печать и полученным в домоуправлении ключом отпер дверь.

Слабенькая, двадцатипятисвечовая лампочка осветила квадратную прихожую и длинный сводчатый коридор.

Буданцев еще не понял, куда они пришли, а Лихарев уже распоряжался по-хозяйски. Прошел вдоль коридора, везде включая свет. С правой стороны располагались две просторные комнаты, слева — кухня, ванная, ватерклозет. Окна, отчего-то полукруглые, как в казематах Петропавловской крепости, выходили в заснеженный тихий двор.

Прежние хозяева покинули свое жилище совсем недавно, но уже ощущалась в нем какая-то мерзость запустения, а возможно, это был дух несчастья, внезапно обрушившегося на только что вполне благополучных людей.

На кухне, где как раз почти все осталось так, как было, Лихарев достал из полевой сумки бутылку водки, завернутые в газету бутерброды.

Нашел в стенном шкафчике граненые стаканы, отчего-то не прельстившие хозяйственников Моссовета или НКВД.

— С новосельем, Иван Афанасьевич. Это теперь ваше. Живите, владейте, — протянул слегка опешившему сыщику ордер. — Как говорится, заяц трепаться не любит. Однако с пропиской советую не спешить. Никто вас тревожить все равно не станет, ибо команда такая есть, но старую комнату тоже за собой оставьте. Появляйтесь там время от времени, помаленьку нужные вещи сюда переносите. А внимание привлекать не нужно. Ни соседей, ни товарищей по работе.

Буданцев, разумеется, не слишком поверил утром обещаниям «военинженера», а потом, занятый кропотливой работой, и вообще о них забыл. И вот — на тебе!

В то время даже и не слишком простому человеку получить ни с того ни с сего отдельную да еще такую просторную квартиру было чудом не меньшим, чем выигрыш ста тысяч рублей по облигации госзайма. Он вертел в руках ордер, не зная, что и сказать. Улыбался растерянно. Но в бумаге все было правильно — его фамилия, имя, отчество, дата и номер решения жилищной комиссии райисполкома, положенные подписи и печать.

— Да вы не сомневайтесь, все совершенно законно. И даже участковый вам не станет надоедать визитами и ненужными расспросами, потому что сам начальник райотдела поставлен в известность, что данная жилплощадь числится по особому списку.

Ну, вроде как служебная, а чья и зачем — не его дело. Попозже, когда завершим нашу операцию, обставим все как положено, будто вы таким образом премированы за образцовое выполнение заданий партии и правительства.

«Вот-вот, — с привычным скептицизмом подумал Буданцев. — Можно так, а можно и наоборот. Кто его знает, который я по счету „законный владелец“?»

Но ничего вслух не сказал, сбросил шинель, присел к столу, невольно осматриваясь уже по-хозяйски, прикидывая, что неплохо бы стол переставить к окну, подбелить стены и потолок над газовой плитой, а с пола соскоблить коричневую краску и покрыть голые доски спиртовым лаком.

Выпили по полстакана, закурили. И Лихарев продолжил предыдущий разговор ровно с того места, на котором остановился:

— И последнее недоумение мое рассейте — что же это за организация должна быть у нашего наркома, если по тайному сигналу через какие-то полчаса способна выслать в нужное место великолепно подготовленную группу, членам которой не нужно ничего даже предварительно объяснять, все действуют автоматически, абсолютно безошибочно. Где они опыта набрались? В архивах милиции и госбезопасности есть примеры аналогичных акций хотя бы за последние десять лет?

Буданцев сидел, пристыженно опустив глаза. Как пацана мордой об стол повозили.

А он-то сам хорош, расфантазировался.

Валентин же неожиданно опять сменил пластинку:

— Но в целом, по замыслу, версии ваши крайне интересны, я их по своей линии, безусловно, проработаю. Однако, Ваша забота — пока заняться первой, основной. Исходя из того, что нарком все это на самом деле совершил и теперь скрывается. — Уловил желание Буданцева возразить, предостерегающе поднял руку. — Не спешите. Во-первых, это все-таки гораздо вероятнее прочих экзотических гипотез, во-вторых, наша главная задача — найти наркома. Желательно живого.

А вдруг он действительно крупный специалист в области тайных убийств? Японский шпион, самурай — ниндзя, к примеру. Не приходилось слышать? Ладно, позже подробно расскажу, а в двух словах — это ребята, владеющие такими приемами и навыками, что забраться без крючьев и кошек на пятый этаж по кирпичной стене, убить человека свернутой в трубку газетой или карандашом для них раз плюнуть.

Я об этом давно читал, а теперь вот вспомнилось. Так что ищите наркома-убийцу с применением всех доступных вам оперативных средств.

Проверьте, кстати, никаких у него корней и связей по самурайской линии нет? Товарищу Шадрину эту же версию вкручивайте. Работайте со всей отдачей. Поскольку никаких других перспектив у вас лично все равно не имеется. Вы меня поняли?

— Да чего уж тут не понять.

— Ну и слава богу. Еще выпьете?

— Спасибо, нет. Мне же еще к Шадрину на доклад.

— Тогда пойдемте. Подвозить не буду, чтобы лишний раз не светиться. И так за десять минут не торопясь доберетесь. Теперь вам близко.

— Всякое даже самое отдаленное место к чему-нибудь да близко, а самое близкое от чего-нибудь да отдалено, — усмехнувшись, ответил Буданцев.

Шадрин уже ждал Буданцева, нервничая. Кончались вторые сутки поисков, а результат — ноль. Запросы по всем райотделам и отделениям ГУГБ и милиции Москвы и двенадцати прилегающих областей ничего существенного не дали, хотя сеть была наброшена плотная, с мелкими ячейками. Опрошены все инспектора ОРУДа, находившиеся в эти дни на улицах и дорогах, все сельские участковые, работники бензозаправочных станций в радиусе двухсот километров от столицы.

«Эмки» с номером Р-5–22–17 никто не видел, брошенных машин без номеров не обнаружено, подходящих по приметам мужских или женских трупов — тоже. Агентура из уголовных и сексоты, работающие в самых различных слоях общества, пока молчали, да и надежды на этот контингент было изначально мало. Вряд ли член правительства имел связи на воровских «малинах» и блатхатах.

Зато задержанных — партийных, советских и хозяйственных работников, имевших несчастье в эти дни появиться на территории чужих районов и областей в черных «эмках», — оказалось сотни. Посаженные отвечать на телефонные звонки работники давно осатанели, крича сорванными голосами в трубки:

— Нет! Не Ф-3–44–77! И не Шумахер! И два мальчика, а не одна девочка.