Терновая ведьма. Изольда - Евгения Спащенко

Нахальный тон девчонки ее поразил, но оставалась надежда, что пряжа окажется обычным снегом со двора. Обследовав материал как следует, паучиха нехотя заключила:

— Чистейший снег. Но как тебе удалось?

— Ты, госпожа, забыла сообщить о том, что в колодце скрыт потайной механизм, — отвечала мудро девушка. — Но я легко обнаружила его и набрала пряжи.

«Вот ведьма, — сплюнула желчно Пайян-Жен. — Ну, ничего, рано или поздно за работой ее сморит сон. Тогда-то я подкрадусь неслышно, уколю своим жалом и выпью тщедушное тельце досуха».

И она загоготала мысленно, потирая волосатые лапы. А вслух произнесла:

— Я и правда запамятовала предупредить об этом дрянном замке. Хорошо, что ты так прозорлива. С этой минуты считай себя моей прислужницей. — Она схватила девушку за плечо и потянула в глубь комнаты. Изольда едва сдержалась, чтобы не закричать.

— Слушай внимательно, я растолкую тебе обязанности только раз. А выполнять их нужно будет без ошибок и промедлений.

Паучиха грубо толкнула принцессу на снег и прыгнула на стену.

— В запасе у Хаар Силлиэ имеется две накидки: дневная и ночная. Наше дело — поспевать штопать каждую. Госпожа вверяет нам прохудившуюся мантию дважды в сутки: на рассвете приносит ночную и забирает ту, что нужна днем; на закате дневную возвращает, облачаясь в ночные одежды. Работать будешь ночью: скручивать снег в прочные нити и латать прорехи на дневном плаще Хаар Силлиэ. И не дай бог тебе пропустить хоть одну дырочку! Засветло пряду я, так что можешь отдохнуть недолго. Но имей в виду: у меня все равно случаются мелкие поручения: то пряжи принести, то поправить огонь в камине. — Она хмыкнула, радуясь недобрым мыслям.

— Спать будешь в каморке вон за той дверью. По усадьбе не шныряй — мало ли что может случиться. И самое главное, не вздумай попадаться на глаза хозяйке метели, а то поплатишься! За порядок здесь отвечаю я, так что слушайся меня во всем.

— Хорошо, — кивнула притихшая девушка и спросила робко: — А что я буду есть?

— А мне какое дело, — заворчала Пайян-Жен недовольно.

Но затем все же добавила:

— Во дворе найдешь старый сарай. В нем хранятся овощи и фрукты на зиму. Можешь брать оттуда сколько угодно.

— Спасибо. — Изольда вздохнула с облегчением.

— Раз мы обо всем поговорили, готовься к работе. Солнце сядет совсем скоро.

И паучиха принялась скручивать заштопанную мантию, чтобы поспеть к отъезду Хаар Силлиэ.

* * *

От монотонного морозного гула в печах клонило в сон. Заклятое голубое пламя пело и потрескивало, уговаривая хоть на мгновение смежить веки. Но принцесса не позволяла себе даже склонить голову. Ровная, словно струна, она сидела посреди подземной комнаты, перебирая колючую пряжу. Пальцы замерзли и покраснели. Каждые четверть часа приходилось растирать одеревеневшие ладони.

Трижды за ночь Изольда подходила к большим мехам, чтобы разжечь огонь поярче. На тяжелые ручки требовалось наваливаться всем телом. Тогда в печных трубах ревело и клубилось синеватое зарево, а погреб заволакивало льдом.

Плохо бы юной пряхе пришлось без подарка Хёльмвинда. Отчаянно дрожа, она куталась в волшебный плащ и твердила про себя: «Всего семь ночей… Только лишь семь…».

А в густые кудрявые волосы тем временем запускала когти мглистая изморозь.

— Что это ты бормочешь? — спросила подозрительно Пайян-Жен, выбравшись среди ночи из своего логова. Она чаяла обнаружить остывшее тело подопечной и была немало раздосадована, найдя девушку за работой.

— Напеваю песню, чтобы дело спорилось, — отвечала пряха с деланым весельем, стремясь убедить паучиху в своем мастерстве.

— Так-так, — внимательно разглядывая спряденную нить, шамкала Пайян-Жен и, разочарованная, отправлялась спать.

Ей следовало признать, что работала девушка отменно. Еще и полночи не прошло, как она закончила с пряжей и принялась за накидку госпожи метели.

— Видно, сегодня останусь голодной, — вздохнула восьмилапая ткачиха, ворочаясь с боку на бок в своем гнезде. — Недаром у золотоволосой нахалки все лицо измалевано. Чары это! Ну ничего, завтра намеренно изорву мантию Хаар Силлиэ в клочья. Пусть-ка попробует к утру залатать.

И она задрожала от нетерпения, предвкушая сытный обед.

А Изольда тем временем сматывала готовую нить в белый тугой клубок. Звезды тускло мерцали сквозь ледяную крышу погреба. Хотелось поскорее выбраться из стылой ямы. Но на стене чернела прорехами накидка хозяйки метели. Пора приниматься за штопку, чтобы поспеть починить все до восхода солнца.

«Эх, в замке Северин в это время сладко спят, — вздохнула пряха мечтательно. — В каминах пляшут ласковые красноватые язычки, при одном взгляде на которые теплеет на душе. Интересно, что сейчас поделывает Стефан? Видит сны или, может быть, вглядывается в темную стену леса, гадая, куда судьба забросила его непутевую сестру?..»

— Что, если он забыл меня? — разминая негнущиеся пальцы, прошептала девушка. — Объявил придворным, будто принцесса пропала, и вздохнул с облегчением?

И тут же замотала головой, гоня мрачные мысли прочь.

— Нет, брат не такой! Наверняка он ищет меня, так же как я ищу Таальвена Валишера… — Изольда понурилась и на мгновение закрыла глаза. — Где ты, мой верный волк? Носишься над миром в упряжке Хаар Силлиэ? И все по моей вине.

Внезапно ей показалось, что вместо каменных стен подземелья вокруг чернеет предрассветное небо. Далеко под ногами колючим ковром стелются ели да сосны. В ушах свистит пронзительный северный ветер… Ох уж этот Хёльмвинд, стоило бы хорошенько рассердиться на гордеца и заколдовать, да разве поймаешь его в небесной дали?

Постепенно мысли Изольды начали путаться. Морозные огни померкли, небо опрокинулось; чудилось уже, будто сама она отталкивается прямо от воздуха сильными волчьими лапами и летит свободно навстречу солнцу…

Измученная девушка привалилась спиной к стене и сладко засопела. Ее губы посинели от холода, колдовское пламя разукрасило бледную кожу. Но вот терновые побеги на лице и руках налились чернотой. Колючки зашевелились и словно бы проросли. Из чернильных шипастые браслеты превратились в настоящие, расцарапали нежные запястья в кровь.

— Ой! — вздрогнула от боли принцесса. Мгновенно она очнулась от грез и уставилась на руки, но не обнаружила ничего необычного. Только пара чернильных капель упала в снег, испортив пряжу.

— Что же это? — Девушка потерла запястья.

Она готова была поклясться, что еще секунду назад их украшали колючки. Но наваждение исчезло вместе со сном. Кроме чернильных разводов, на коже не осталось ни ранки, ни царапины.

Бледный розоватый свет непрошеным гостем заполз в погреб. Сквозь крышу он пятнами растекся по холодным стенам, вырвал Изольду из размышлений.