Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания - Жак Сустель

Табак широко применяли в медицине и обрядах. Его наделяли лечебными свойствами и религиозным смыслом: во время некоторых церемоний жрецы носили на спине калебасу, наполненную табаком. «Светское» использование этого растения в докортесовскую эпоху не распространялось на простонародные слои.

В ходу были и другие наркотические или отравляющие средства, гораздо более эффективные: с их помощью искали либо утешения, либо пророческих видений. Хронисты, в частности, упоминают о пейотле — небольшом кактусе, растущем на севере Мексики, вызывающем красочные галлюцинации. «Вкушающих его, — говорит Саагун, — посещают ужасные или смешные видения, и такой дурман длится два-три дня, прежде чем рассеяться. Это растение служит пищей чичимекам, поддерживает их и придает им храбрости, чтобы не бояться ни сражений, ни жажды, ни голода, и они говорят, что оно оберегает их от всякой опасности».

Пейотль и в наши дни еще играет большую роль в обрядовой жизни индейцев с северо-запада Мексики и с юга Соединенных Штатов. Другие растения, действие которых еще предстоит изучить, тоже использовали как наркотики, например, тлапатль (травянистое растение из семейства паслёновых) и семена мишитля. Но чаще всего в литературе говорится о грибе теонанакатль («божественный гриб»){45}, который подавали гостям в начале пиров: «Первое, что ели на этом пиру, был небольшой черный гриб, который одурманивает и вызывает видения, а также подталкивает к сладострастию. Они ели его перед рассветом… с медом, а когда разгорячились, принялись танцевать. Некоторые пели, другие плакали, опьяненные этими грибами, третьи не пели, но сидели в комнатах в задумчивости. Некоторые видели, что скоро умрут, и плакали, другие представляли себя сожранными хищным зверем, третьи видели себя на поле боя, пленяющими врагов, или разбогатевшими, или хозяевами многочисленных рабов. Еще одни видели, что их уличат в прелюбодеянии и за это преступление размозжат им голову, другие — что они совершат кражу и будут убиты, и еще многое другое. Когда опьянение, вызванное этими грибами, прошло, они говорили между собой о том, что видели».

Удивительнее всего в этих описаниях для нас, возможно, то, что в них никогда не говорится об алкогольных напитках. А ведь индейцы знали такой напиток — октли, получаемый путем брожения сока агавы и довольно похожий на сидр. Значение октли подтверждается важной ролью, какую играли в религии боги питья и опьянения, которых называли Сенцон Тоточтин («четыреста кроликов»), лунные и земные боги изобилия и урожая, а также богиня агавы-магея Майауэль.

Но древние мексиканцы прекрасно осознавали опасность для самих себя и для своей цивилизации, которая заключается в алкогольном опьянении. Возможно, никогда в истории ни одной культуры перед этой опасностью не воздвигали более суровых барьеров. «Напиток, именуемый октли, — заявил император, обращаясь к народу после своего избрания, — есть корень и первопричина всякого зла и всякой погибели, ибо октли и пьянство суть причина всех раздоров и всех разногласий, бунтов и мятежей в городах и царствах. Это словно смерч, который всё разрушает и уничтожает. Это словно губительная буря, приносящая с собой все несчастья. Именно от пьянства начинаются прелюбодеяния, изнасилования, совращение юных девушек и кровосмешение, кражи, преступления, заклятия и ложные свидетельства, слухи, клевета, смута и драки. Все это вызвано октли и пьянством».

По мере изучения письменных источников возникает такое чувство, что индейцы, ясно осознавая собственную склонность к алкоголизму, совершенно сознательно решили бороться с этой напастью, с самими собой, проводя невероятно суровую репрессивную политику. «Никто не пил вина (октли), только те, кто были уже стары, попивали его втайне, немного, не доходя до опьянения. Если человек показывался пьяным на людях, или если его застигали за выпивкой, или если он валялся на улице мертвецки пьян, или если ходил, распевая (песни) или в сопровождении других пьяниц, то если он был простолюдином, его наказывали, забивая до смерти, или душили на глазах у всех молодых людей (квартала) в назидание им и чтобы заставить их остерегаться пьянства. Если пьяница был знатным, его душили тайно».

Законы против публичного пьянства были жестоки: по распоряжению Несауалькойотля, жреца, застигнутого пьяным, сановника, чиновника или посла, явившегося пьяным во дворец, наказывали смертью; сановника, напившегося «тихо», тем не менее наказывали, лишая должностей и титулов. Простолюдину, застигнутому подвыпившим, в первый раз обривали голову на площади под шуточки толпы; во второй раз его ждала смерть, как и знатных граждан, застигнутых впервые. В данном случае мы видим крайне жестокую защитную реакцию общества на столь же непреодолимую тенденцию: время показало, что как только завоевание обрушило моральные и юридические устои мексиканской цивилизации, алкоголизм принял среди индейцев чудовищный размах.

Однако даже у такой карательной системы должен был быть «защитный клапан». Октли не находился под полным запретом. Старики и старухи могли его пить, в частности, по случаю некоторых праздников, и даже не было ничего страшного в том, что они опьянеют. Когда, например, праздновали «крещение» ребенка, «ночью старики и старухи собирались, чтобы выпить октли и опьянеть. Собираясь предаться пьянству, они ставили перед собой кувшин октли и виночерпий разливал его в калебасы и давал каждому по очереди… И когда видел, что гости еще не пьяны, то снова наливал им выпить в обратном порядке, начиная слева. Опьянев, они принимались петь… другие не пели, но переговаривались со смехом и отпускали остроты и громко хохотали, услышав шутку». Такое впечатление, что мексиканцы решили поступиться малым, предоставив наслаждаться выпивкой тем, кто уже отошел от активной жизни, и воздвигая при этом перед молодыми и зрелыми людьми преграду из жестоких наказаний.

Заговорив о пирах, мы подошли к теме развлечений и игр. Наверное, большие официальные пиры всегда были связаны с каким-нибудь религиозным праздником или обрядом. Но были и такие, как наши свадьбы или рождественские ужины — хороший повод повеселиться среди родных и друзей. Те, у кого были средства, в первую очередь император, любили слушать за едой, или куря трубку и попивая какао на десерт, декламацию стихов или их чтение нараспев, под аккомпанемент флейт, барабанов и тепонастли (деревянный барабан, издававший два звука). После пира гости танцевали под ритмы этих инструментов.

Одним из излюбленных развлечений была охота. Если простые люди охотились, чтобы дополнить свой повседневный рацион или раздобыть дичи на продажу, знать охотилась просто для развлечения. В садах и парках или в полях, кишащих дичью, они стреляли птиц из духовых трубок-сарбаканов. «Мотекусома, желая развлечься, отправился с двадцатью пятью старшими мексиканцами во дворец, который был у него в Атлакуиуайане (сегодня это Такубайа). Он один вошел в сад, чтобы позабавиться, убивая птиц из сарбакана», — пишет Тесосомок. Оружие, о котором идет речь, — сарбакан или духовая трубка с пульками из глины, с давних пор известно во всей Мексике и Мезоамерике: им пользовались полубоги майя-киче из священной книги Пополь-Вух. Это оружие изображено на сосуде с рельефным орнаментом из Теотиуакана.