Во льдах - Василий Павлович Щепетнёв

должны иметь возможность читать лучшую в мире периодику. Газеты и журналы. Есть даже «Англия», «Америка», «Корея» и, конечно, «Советский Союз». «Искатель» тоже есть. А вот «Поиска» нет, разобрали, извиняясь, сказала киоскёрша. Быстро разбирают, в три дня. Поди, сама же и купила, с целью перепродажи.

Я «Америку» брать не стал. Обошёлся нашими газетами.

Девочки предписали мне после обеда часовой отдых. Для лучшего усвоения съеденных продуктов.

Я уселся в кресло и начал смотреть, что сегодня пишут наши советские газеты. Обзор зарубежной печати я уже послушал утром, по Би-Би-Си.

Приятно читать: наша авиация твердо уверена, что перевезет пассажиров гораздо больше, чем в прошлом году. Завершившаяся навигация полностью обеспечила районы Крайнего Севера необходимыми грузами. И всё в таком же позитивном духе.

В «Советском Спорте» — статья на весь подвал: «Не могу поступиться принципами». За подписью международного гроссмейстера Иванова. Без инициалов.

Смысл пространной статьи понятен сразу. Прежде шахматисты играли за идею. На международных соревнованиях отстаивали высокие принципы советского, социалистического спорта. Никаких призов от иностранных организаторов не принимали — «в подачках не нуждаемся!» Понимали, что их успехи — это успехи советской шахматной школы, всей могучей армии любителей этой игры, а не конкретного Иванова, Петрова или Сидорова.

И сейчас большинство гроссмейстеров сознают прочную связь с советской шахматной школой, скажем шире — с Родиной. Большинство, но не все. Некоторые считают, что успехи на турнирах, успехи на международной арене — их личная заслуга. Вот такими они, понимаешь, талантливыми уродились. И без стеснения, ничтоже сумняшеся, присваивают гонорары за победы, победы, которые по праву принадлежат нашей советской шахматной школе, нашему родному государству. Спортивная общественность должна смело, невзирая на заслуги, истинные и мнимые, образумить зазнаек, указать им их истинное место в нашем обществе!

Мдя…

В стране несколько Ивановых — мастеров, а вот гроссмейстеров с этой фамилией пока нет. Да не суть. Суть в том, что Иванов без инициалов — вероятно, псевдоним. Может быть, редакционный псевдоним, тогда и статья эта — редакционная.

И что?

И ничего.

Пастернака проработали в печати — и он от Нобелевской премии отказался. Я, возможно, не стою и мизинца поэта, но от своего отказываться не собираюсь. Ни от титула, ни от денег, ни от страны, ни от девочек, ни от чего. Ограбить меня, конечно, могут, но грабить меня — что кошку стричь: хлопот много, шерсти чуть. Большая часть моей шерсти вне доступности стригалей.

Кто пишет подобные статьи, не так и важно. Важно, кто эти статьи заказывает. На самом верху, в Политбюро? Вполне возможно. Но это позиция не всего Политбюро. Иначе приняли бы решение — и птичка, будь здорова! А вот отдельные личности да, могут. Прощупывают. Не сколько даже меня — при всех моих капиталах в масштабах страны это капля, — прощупывают условный блок Андропова. Потенциальных наследников. Прежде всего Стельбова, ну, и остальных. Кого остальных — не знаю, закулисье Политбюро для меня тайна великая есть, как, похоже, и для Анатолия Максимовича Гольдберга. Если он что-то и знает, или догадывается, то делиться этим не спешит.

Да и что значит — наследники, сторонники, клевреты? Сегодня клеврет, а завтра — яростный противник, это бывает. А бывает и наоборот. Политика не шахматы, в политике не только пешки превращаются в ферзей, но и ферзи порой превращаются в пешки, слоны — в коней, ладьи — в слонов, туда, обратно, и снова туда. Колебаться вместе с линией партии, так это называется.

Но деньги государству нужны. Очень. Из рублей, трёшек, десяток складываются огромные суммы. Тут и космос с корейскими космонавтами, и строительство Великой Рукотворной Реки, и помощь братским партиям — каждая копейка в дело пойдет. И мои миллионы очень даже пригодятся и в прямом смысле, валюта есть валюта, и в переносном тоже: пусть видят, что неприкасаемых у нас нет! Все — прикасаемые! Как там в сказке: по коробу поскреби, по сусеку помети, мука и наберется. И если в самом деле отдадут приказ скрести и мести, все выскребут и выметут. До чего сумеют дотянуться.

Но в сказке проку с этого действа не вышло. Убежал Колобок, укатился. Правда, Лиса его съела, что подаётся как трагедия. Можно подумать, что старик со старухой готовили Колобку иную судьбу, ага.

И ещё одна интересная заметка, теперь уже в «Известиях»: в Советском Союзе увеличат выпуск высококачественных радиоприёмников и радиол, способных воспроизводить стереофоническое вещание. Повышенные обязательства взяли радиозаводы Риги, Ленинграда, Москвы и Киева.

Интересная новость. Об этом и по Би-Би-Си говорили. Резко сократят производство приёмников с коротковолновыми диапазонами, чтобы не слушали, чего не нужно. Оставят лишь для продажи в отдаленных районах, куда средневолновые радиостанции не добивают. А всем остальным либо простенькие «Альпинисты» покупать, ДВ и СВ, либо посложнее, с УКВ-стерео. Оно, конечно, у граждан уже имеются приемники с КВ-диапазонами, на которых, глуши, не глуши, можно слушать Би-Би-Си, но тут всё продумано. Приемники со стерео-УКВ будут стоить дорого, от трехсот рублей. Но можно будет купить в кредит, в качестве первого взноса сдав старый радиоприемник третьего класса и выше. То есть как раз с коротковолновым диапазоном. Вот и понесут люди свои «Балтики», «Ригонды» и «Спидолы» в обменные пункты. Не все понесут, но многие. А ремонтным мастерским запретят ремонтировать старые приемники, прекратив поставку соответствующих запчастей.

Умно?

Жизнь покажет.

Глава 20

23 ноября 1978 года, четверг

Джинн

— Вот здесь всё и случилось. Он, стоя на краю обрыва, представлял в лицах то Лермонтова, то Мартынова, то Глебова, то Васильчикова, — мы добрались до Красного Солнышка, и я показывал девочкам, что и как. — Мы с генералом сидели на этой скамейке, нам было всё видно и всё слышно. Вполне и вполне достойное выступление. Закончив номер, гусар раскланялся и…

— И попросил уважаемую публику оценить его работу в рублях и копейках, — угадала Лиса.

— Именно. Но публика, только что внимавшая ему если и не затаив дыхание, то почти, вдруг оглохла.

— И Маруся, сразу вспомнив про дела, в другую сторону пошла! — запела Пантера. Нужно будет устроить вечер пения.

— Пошла. Все маруси пошли.

— И тут Чижик достает из широких штанин сто рублей и отдаёт их артисту! — предположила Лиса.

— Рубль! — возразила Пантера. — Чижик человек бережливый.

— Три рубля, — признался я. — Дело не в бережливости, а в примере. Если я дам сто рублей, другой зритель посчитает, что артист в деньгах просто купается, и правильно он, зритель, сделал, что не отдал заработанный потом и мозолями рубль. А вот если я дам рубль, то он способен задуматься — может, и я тоже должен дать, чтобы не выглядеть в глазах