Путь на острова или долгая дорога домой - Анастасия Спивак

Оказавшись рядом с полыхающим зданием, увидела весь размах катастрофы — огнём успели зайтись две стены огромного амбара, и вот-вот могла загореться крыша здания. Огонь, мало того, что мог уничтожить все запасы готовых лекарств, ингредиенты для их приготовления, оборудование для производства, так уже начинал попытки перехода на деревянный забор, за которым в двух шагах начинался лесной массив. Но бегающие с вёдрами люди и маги, управляющие водой, пресекали дальнейшее распространение огня.

Минут пять даже не могла сообразить, чем бы помочь. Какая может быть от меня польза? Ладно, хоть не я этот пожар учинила. А то я могу. А может его перекинуть куда?

Мне понравилась эта идея, и я тут же принялась искать что-нибудь такое, что не жалко. И нашла!

Неподалёку от амбара находился сарай с дровами, а их ведь не жалко! А вот семейные капиталы — даже очень. Посоветоваться было не с кем, да и некогда, поэтому решила действовать на свой страх и риск.

На всякий случай сняла с себя шарон, чтобы была возможность использовать всю силу, и приступила.

Подойдя поближе к открытому пламени, я вызвала своё. Со стороны, скорее всего, показалось, что я от этого огня загорелась, так как несколько орущих людей меня чуть не оглушили своим визгом. Но мне было уже не до них. Я чувствовала всю мощь пламени. Огонь, словно безумно голодный великан, пожирал всё на своём пути. Ну, так пойдём, я тебя накормлю.

И я увидела их, эти волшебные магические ниточки, про которые столько рассказывал Сайрус. Что с ними делать, я тоже поняла — из них нужно сделать клубочек и запустить им в сарайку.

Не теряя ни минуты, стала манить к себе «ниточки» огня, сформировывая перед собой огромный огненный шар. А как только заметила, что основные огненные языки были спрятаны в «клубочек», решила, что можно уже и двигаться по направлению к нашей цели.

Сквозь громкие потрескивания пламени до меня доносились какие-то крики, но я старалась на них внимания не обращать — боялась, что «клубочек» может рассыпаться, а здесь столько людей вокруг.

Так мы и пошли: сначала я, охваченная своим пламенем, а затем, словно привязанный, за мной плыл «клубочек», размером немного меньше нашей бани. Интересно, зачем она родителям Сайруса? Боги, о чём я думаю? Хотя в подобной ситуации, наверное, лучше думать о чём угодно, лишь бы не о том, сколько вреда может причинить это пламя, если я его не удержу.

Вообще-то, сама я хорошо видела в своих руках «волшебные ниточки», так что потихоньку двигалась к своей цели. И когда до сарайки оставалось совсем чуть-чуть, решила, что можно уже и отпускать «клубочек», ну и запулила им в сие ветхое деревянное сооружение, которое зашлось огнём в считанные секунды.

Ну, откуда мне было знать, что помимо дров, там может храниться ещё что-то взрывоопасное? Как я успела заметить, в эту хибару даже дверь закрывалась исключительно снаружи и только на большой металлический крюк.

Мда…рвануло сильно, правда, не сразу. Я даже успела обрадоваться правильности принятого решения, как раздался невероятно громкий взрыв, и я почувствовала оглушающую боль в затылке, после чего повалилась на вытоптанную землю и отключилась.

Просыпаться откровенно не хотелось. Сон дарил такой покой, такую безмятежность, что даже мысли не возникало как-то с ним бороться. Тем более, что при любых попытках выцарапаться в реальность мою голову просто разрывало от боли, и единственным моим желанием было желание вновь заснуть. Заснуть и ничего не чувствовать.

Продираясь сквозь сон, каждый раз я чувствовала рядом с собой Сайруса, слышала его голос, но даже не пыталась осознать, о чём он говорит или кричит мне.

Пробуждение в этот раз вышло совсем иным. Я вдруг услышала рядом с собой маму. Наверное, я ещё сплю, но чувствовать прикосновения маминых прохладных рук к моим волосам, слушать её тихий голос, поющий мне детскую песенку, было так невероятно, что я сумела прошептать, собрав все свои силы:

— Мамочка, где же ты?

Спустя секунду почувствовала, как дрогнула её рука, песенка прекратилась, а мама тихо ответила мне:

— Открой глаза, доченька, и увидишь.

— А может не надо? Вдруг ты мне только снишься?

Тихий, немного хрипловатый, присущий только одному человеку во всём мире, смех подсказал мне, что всё-таки придётся просыпаться.

Глаза открылись на удивление легко. Лёжа в нашей с мужем кровати под двумя одеялами, с облегчением обнаружила рядом с собой маму, которая с печалью и каким-то сожалением смотрела на меня.

Ещё на моей голове обнаружилась повязка. И как только я поняла, что моя голова перебинтована, сразу всё зачесалось и ужасно захотелось избавиться от этого украшения. Но это всё мелочи!

Мама! Она действительно сидела рядом со мной! Моя мама! Я так долго её не видела, так ужасно соскучилась по ней, что первое время даже сказать толком ничего не могла. Сидела и плакала, уткнувшись в мамино плечо, с упоением вдыхая такой родной, присущий только ей запах и пытаясь всё-таки почесать под этой чудовищной повязкой.

— Ой, мамочка моя, — немного отпрянув, брякнула я самую замечательную новость. — Я же замуж вышла. И столько всего интересного узнала. Нужно тебя поскорее с Сайрусом познакомить.

— А как ты думаешь, ребёнок, кто меня сюда притащил? — со смехом проговорила мама, вытирая мокрые от слёз глаза.

— Сайрус? Ну да, он может. Запаниковал, наверное. А сейчас он где?

— Думаю, спит. Еле выпроводила его отсюда, ведь сам еле на ногах стоит. Ты ведь уже четыре дня тут отдыхаешь, а он ни в какую не желал от тебя отходить. Вот так и сидим с ним по очереди, силы в тебя вливаем. У него после твоего ранения способности лекарских нитей резко выросли.

Дверь в комнату неожиданно резко открылась, и на пороге возник предмет нашего разговора собственной персоной. Бедненький! Такое ощущение, что это его поленом по затылку приложило, а не меня. Мама, заметив, Сайруса, встала с моей кровати и царственной походкой направилась к двери:

— Очнулась твоя зазноба, дорогой зять. Можно выдохнуть.

На что мой муж лишь кивнул и прямиком направился ко мне. А мне что-то сразу захотелось погулять, вот прямо сейчас и желательно подальше от мужа, а то, как бы ни прибил от счастья. Его глаза метали молнии, кулаки сжимались до хруста, но он мне ни слова не сказал — лишь прижал к себе и держал крепко-крепко.

— И что? Так слова ей и не скажешь? — ну очень ворчливый вопль