Игра в куклы - Магнус Йонссон

Даже если его читатели всегда и с самого начала и разделяли его взгляды, все же было приятно осознавать, что их публикации были не высосаны из пальца, а могли быть подтверждены с помощью, например, утечки информации из правоохранительных органов: что беззубая правовая система не смогла осудить какого-то негра. Или тексты ревизионистских ученых типа Дэвида Ирвинга[55] о «подлинной сущности евреев». Или, пользуясь закрытыми делами, писали, что «мигрант А» был на самом деле невиновен, а виноват был «мигрант Б», будто кого-то интересует эта разница. Короче говоря, они рассказывали людям правду. Ту правду, которую от них скрывали.

В качестве редактора он отвечал еще и за координацию сотен неоплачиваемых фрилансеров. Обычных приятных парней, вносивших свою лепту не за деньги, а по идейным соображениям. Но в остальном он почти ничего не знал о структуре предприятия, кроме того немногого, что видел, когда пил с ними пиво на кик-офф-встречах и знакомился с участниками разных проектов.

И все же нетрудно было понять, что случившееся – просто катастрофа. Содержание мейла комиссара уголовной полиции Рикарда Стенландера, который послал или переслал им эту информацию по ошибке, было однозначным.

Того, кого он знал раньше только как Лидера, звали Йорген Кранц.

Согласно мейлу, его услуги оплачивала полиция. Тайный осведомитель.

Или, во всяком случае, стукач, сотрудничающий с ментами. Манфред Рихтер отследил всю переписку по этому поводу, начавшуюся давно, много месяцев тому назад. Никаких сомнений нет в том, что сотрудничество между Лидером и полицией грозит крахом всего «Патриотического фронта». И что еще хуже – он сам может попасть в тюрьму. Его относительно высокооплачиваемая работа исчезнет. Если он не примет правильного решения. Прямо сейчас. Ждать нельзя. Организация построена на быстроте и подвижности – это он понял на занятиях по тимбилдингу. Как только руководство узнавало об антирасистской демонстрации или активности «Антифашистов», тут же выдвигался отдел безопасности и проводил контратаку. То же самое и с идеологами: они постоянно наблюдали за подготовкой к выборам в муниципалитеты и за референдумами, активно отвечали на присланные в советы уполномоченных местных органов запросы. Именно это он и ценил, будучи частью организации: прямые ответы, быстрый переход от слов к делу, четкие результаты, все доступные средства для их достижения были дозволены.

Он покосился на директивы, приклеенные к стене. Одним из требований было: критика антишведских публикаций должна происходить не позднее, чем через два часа после их публикации. Он чувствовал, что это касается и данного случая.

Манфред Рихтер вздохнул и с раздражением раздавил пустую банку от прохладительного, которую держал в руке. Вопрос был, что делать и где искать аргументы в этом конкретном случае. Ясно было только, что он не может посоветоваться с тем единственным человеком, с которым у него были спорадические контакты в обычной жизни. С Лидером.

Он покликал вокруг других мейлов. Чертовски трудно придумать что-нибудь. И вдруг в списке мейлов мелькнул псевдоним. Манфред заколебался.

Вот этот ход мог бы и сработать. Хотя на самом деле это было абсолютно немыслимым. Но что же ему делать? Другого выхода он не видел. Псевдоним Финансист и без этого получал довольно много места на сайте, публикуя еженедельно обширный обзор. К тому же это был человек, которого не раз, как в торжественных речах, так и в неформальных разговорах во время встреч, называли великим благодетелем.

Манфред Рихтер сделал глубокий вдох и нажал на кнопку, пересылая письмо на тот адрес, с которого поступали тексты обзоров. Адрес явно зашифрованный, с доменом dk, Дания. Это вполне может соответствовать действительности, поскольку он как-то мимоходом услышал, что Финансиста назвали датчанином в разговоре Лидера с шефом безопасности.

Он перевел дух, когда мейл отправился в путь. Раз адресат в Дании, то можно надеяться, что он находится на некотором расстоянии от влияния Лидера в Стокгольме. А это было решающим фактором для принятого им решения. И все же он не был уверен, что поступил правильно. Утешало, что он сделал хоть что-то. Человек, гарантирующий экономическую базу всей организации, не мог быть врагом. Он должен дать совет.

* * *

Йорген Кранц не мог оторвать глаз от экрана. Несколько раз прочел расшифрованный мейл. И все же ему трудно было переварить его содержание. «Красный код». Немедленно звонить по заранее запрограммированному номеру. Вероятный взлом системы. Подозревается внедрение.

Он сжал кулаки. Ногти врезались в ладони. Разумеется, он понял содержание сообщения, которое сам перевел с английского. И все равно концы не сходились с концами. «Красный код» – высшая степень тревоги. Это означает, что его организация подверглась нападению. Возможно, что нападению подверглись даже его инвесторы в Копенгагене, хотя пока похоже было, что опасность была местной, локальной. Инфильтрация, внедрение. Кто-то напал на «Патриотический фронт», и напал изнутри.

Проблемой было то, что именно он лучше всех знал свою организацию. Значит, никто другой не мог нести ответственность за вторжение. Хотя и отдел безопасности, и айтишники должны бы быть в курсе враждебной акции. Но никто, кроме него, не обладал информацией во всей ее полноте. Короче говоря, раз он не знал об атаке, значит, именно он совершил какую-то фатальную ошибку. Настолько серьезную, что Дания могла умыть руки и прекратить свою финансовую помощь. Причем немедленно. Может быть, они думали, что угрозой является он лично?

Он встал. Попытался контролировать дыхание. Это не должно повториться. Не должна повториться прошлая ситуация, когда Линн Столь нанесла смертельный удар «Ново-арийскому братству». Она разоблачила деятельность братства и разрушила всю его жизнь. Его уволили с работы, его бросила жена, он попал в тюрьму, а Налоговое ведомство потребовало с него сотни тысяч крон доходов, которые были скрыты и не заявлены в декларации.

Он порылся в ящике письменного стола. На самом дне разыскал старую копию паспорта Линн Столь. Из-под нее высунулось фото с его свадьбы. Как, черт побери, они могли оказаться по соседству? Его прежняя жизнь и человек, который привел к ее краху. Он злобно порвал на куски копию паспорта. Как мог человек, который выглядел прямо-таки невинным ребенком, привести к таким разрушительным последствиям? Не могла же она, черт побери, быть замешанной и в эту историю тоже! Разве она не валялась в больнице под капельницей?

В животе, казалось, все перевернулось, и кишки скрутились в клубок. Вспомнилось то страшное, мрачное время, которое последовало за крахом «Ново-арийского братства» и лишением свободы. Пусть и коротким. Хаос. Позор. Он упал на самое дно. Пару раз ему удалось собрать несколько верных ему людей и провести акции, замеченные СМИ. Хотя и не на том же уровне, что рубрики, посвященные БАС[56] за подобные же нападения на информационного шефа полиции или журналистку Александру Паскалиду.