Тайна одной саламандры, или Salamandridae - Дмитрий Владимирович Миропольский

– Я сказал вашему капитану, чтобы он не совал нос в закрытую информацию и занимался своим делом, – объяснил Дефорж. Его взгляд скользнул по дубовому столу, белым диванам и упёрся в бар. – О! Какой комфорт… Приятно посмотреть! А бутылки декоративные или в них действительно алкоголь?

Выпить после увиденного не мешало всем. Одинцов приготовил для компании тот же крепкий коктейль из апельсинового сока с водкой, которым совсем недавно потчевал Моретти. Водки он не пожалел, рассудив, что чем крепче, тем лучше. «Отвёртке» предстояло перебить привкус гари, просочившийся даже сквозь маски.

Сделав несколько глотков, Дефорж вытянул губы трубочкой, причмокнул и сказал:

– Вряд ли Чэнь – Большой Босс. Я не представляю себе, как в её положении можно руководить массовым убийством на острове. Даже на двух островах: давайте не забывать первую базу. Чэнь живёт в гостинице, выступает на конгрессе, ассистентов при ней нет, по телефону такие дела не делаются…

– Ночью она была у Бутсмы, – перебил Одинцов.

– Откуда ты знаешь?

– Сама сказала. Незадолго до убийства она приходила к нему домой.

Дефорж гулко ляпнул пятернёй по столу.

– Я же запретил с ней разговаривать!

– Мы тут ни при чём, – вмешалась Ева. – Чэнь сама подошла, и дальше – слово за слово… Кстати, ты опять краснеешь.

– Это из-за водки, – угрюмо проворчал Дефорж и, помешкав, снова глотнул коктейль. – О’кей, зачем ей понадобился Бутсма?

– Узнайте у неё сами, нам же нельзя, – съехидничал Мунин. Алкоголь сделал его дерзким и разговорчивым. Он взглянул на компаньонов и заявил: – Приказ об убийстве отдал военный, точно вам говорю. Надо хорошенько проверить Чэнь…

– Ты на ней зациклился, – вставила Ева, но Мунин продолжал:

– …потому что в Китае сейчас любой серьёзный бизнесмен или учёный связан с правительством. А если его работа имеет какое-то стратегическое значение, он связан ещё и с армией и со службой госбезопасности. Надо под Чэнь копнуть поглубже.

– Да вроде копали уже, – Одинцов глянул на Дефоржа. – Насчёт Китая не знаю, но у нас в России всё именно так. Поэтому первым делом надо копнуть под Кашина. Знаменитый физик, ионы-протоны, своя лаборатория, а по сути – завод под Москвой, высокие технологии двойного назначения… Если не он, то кто?

– Шарлемань, – сказал Дефорж.

Глава XXV

«Принцесса» возвращалась в Сиануквиль.

Дождь лил сильнее, и по морю, которое прежде радовало глаз оттенками лазури, желваками катились двухметровые серо-зелёные валы. Леклерк нарочно вёл яхту так, чтобы пассажиры чувствовали тяжёлые удары стихии по корпусу «Принцессы». Это была его маленькая месть за неудовлетворённое любопытство насчёт сгоревшей базы.

– Почему Шарлемань? – спросил Одинцов.

– Я поговорил со своими людьми… – начал Дефорж, но Мунин перебил его:

– Как это, интересно, вы поговорили, если на острове мобильной связи нет?

– Да, со связью проблема, – притворно посетовал Дефорж. – Но здешние полицейские используют особое устройство. Называется – коротковолновая радиостанция. Кое-где работает лучше телефона. В море, на острове…

Мунин прикусил язык, а довольный француз обратился к Еве и Одинцову:

– Мои люди оперативно подняли данные по Бутсме. Очень общительный был учёный, контактировал буквально со всеми коллегами, но с Шарлеманем у него сложились особые отношения. Вообще говоря, Бутсму в Индокитай заманил отец Шарлеманя.

Мунин чуть не поперхнулся коктейлем и отреагировал на неожиданную новость традиционным «оп-па!».

– Почему в ваших меморандумах об этом ни слова? – возмутилась Ева, но Дефорж претензию не принял:

– Потому что я постепенно вводил вас в курс дела и не хотел сразу хоронить под горой информации. На тот момент связь между Бутсмой и старшим Шарлеманем представлялась малозначительной. Мир учёных в любой узкой области довольно тесен, сама знаешь. – Глянув на Мунина, он сжалился: – У историков, которые занимаются родственными темами, наверняка всё так же. Все со всеми знакомы. Кто-то у кого-то учился, кто-то с кем-то работал… Они публикуются в одних и тех же журналах, регулярно встречаются на конференциях и конгрессах вроде нашего… Шарлемань-старший пригласил Бутсму в свою клинику.

– До того, как он подорвался на мине, или после? – уточнил Одинцов.

– До. Бутсма поехал во Вьетнам, когда уже работал у Шарлеманя. И лечился в его клинике после ранения.

Ева поинтересовалась:

– А ушёл почему?

– Потому же, почему Моретти ушла от Чэнь. Сотрудничество себя исчерпало. Шарлемань держал клинику. Дорогую. Настоящие чудеса творил. Но любые исследования представляли для него интерес только в той степени, в которой могли быстро принести пользу бизнесу. Это прикладная наука, тактический уровень. А Бутсма интересовался наукой стратегического уровня. Начинал с выращивания тканей – и пришёл к подавлению иммунитета для усиления регенерации. Вы же читали.

– Наверное, ноги новые хотел себе отрастить, – предположил Мунин. Реплика получилась в духе казарменных шуток Одинцова, и Ева сердито посмотрела на обоих компаньонов.

– Само собой, хотел, а как же? – согласился Дефорж, заслужив следующий сердитый взгляд Евы. – На этом их пути разошлись. Шарлемань смертельно обиделся…

Ева кивнула:

– Чёрная неблагодарность.

– Чёрная неблагодарность, потеря ценного специалиста, ревность… Всё сразу, – подтвердил Дефорж. – Бутсма где-то разжился деньгами, организовал собственную лабораторию и процветал… До вчерашнего вечера.

Одинцов забрал у Евы коктейль, который она едва пригубила, и, наливая ей чистого сока, спросил у Дефоржа:

– Младший Шарлемань как-то участвовал в конфликте?

– Никак. Старик прекратил всяческое общение с Бутсмой, а младший вообще появился в Камбодже только после того, как отец умер. Лет пять назад. Он работал в Европе. Здешние дела его мало интересовали.

– Ты сказал, что у младшего Шарлеманя были особенные отношения с Бутсмой, – напомнила Ева. – В чём это выражалось?

– Они как будто не замечали друг друга, хотя регулярно оказывались рядом, и не только на конференциях или конгрессах. Шарлемань реорганизовал клинику, перенёс туда свою лабораторию и продолжил исследования, которыми занимался в Европе. В меморандумах есть подробности, я присылал… Клиника и лаборатория расположены недалеко от Сиануквиля. Направления работы у них с Бутсмой тоже близкие, поэтому оба оказались в цепочке производителей «Кинопса». Шарлемань-младший вообще человек своеобразный. Коллеги его недолюбливают. А Бутсму любили. Эти двое плохо сочетались друг с другом и вдобавок держали дистанцию из-за того давнего конфликта.

– Короче говоря, Шарлемань-младший с Бутсмой не могли быть Большим Боссом и вообще не могли ничего делать вместе, – подвёл итог Одинцов. – Поэтому ты считаешь, что Шарлемань – единственный босс, и он убил Бутсму.

Дефорж жестом остановил Одинцова:

– Момент! Я не считаю, что убийца – Шарлемань. Ты спросил, кто мог убить Бутсму, кроме Чэнь и Кашина. Я выдвинул гипотезу. Мы всё равно не можем выбрать и разрабатывать кого-то одного, потому что ничего не знаем про мотив убийства.

– Как это – не знаем?! – удивился Мунин. – У Большого Босса есть мотив. Ему нужно провести зачистку, как вы говорите.

– Зачистка – не мотив, – строго поправил Одинцов. –