Темное пророчество - Дорит Медвед

он. – Она – единственная девушка-воительница в Черном замке, и в нее влюблен почти каждый из наших бойцов. Иногда я слышу, как они делают ставки, кто из них первым затащит Астру в постель.

Последнее предложение он произнес с презрением, которого я от него не ожидала.

– Я не такой, как другие, – продолжал он. – Я действительно серьезно отношусь к ней – но не знаю, как ей об этом сказать. Она думает, что мы с нею просто друзья. К тому же она никого не подпускает к себе. Твердая, как сталь!

На лице его появилась грустная улыбка. Я вздохнула. Леннокс тосковал по любви. Кто бы мог подумать?

– Я не думаю, что она такая, какой хочет казаться, – ответила я. – Вчера вечером мы с ней поговорили, и она открылась мне куда более мягкой своей стороной. Не поверишь, но мы говорили о любви. Астра спросила меня о Люсифере, и в конце концов у меня создалось впечатление, что и она действительно может чувствовать что-то подобное. Конечно, я не знаю, имеет ли она в виду тебя, но шанс, безусловно, есть. Да и в кого еще она могла бы влюбиться? Воспользуйся шансом и поговори с ней. Не будь трусом!

На лице Леннокса промелькнула легкая улыбка, в которой теплилось что-то вроде надежды. Затем он решительно кивнул.

– Хорошо, я поговорю с ней, – заявил он и направился к двери – но у самого порога снова обернулся. – Спасибо тебе.

С этими словами он вышел в теплый вечер.

– Не давай ему слишком много надежды.

Я чуть не упала со стула. Голос позади меня звучал немного шершавее и грубее обычного, но его обладателя можно было безошибочно узнать.

– Люсифер! – воскликнула я и резко развернулась к нему. Его глаза были слегка приоткрыты, а на губах играла та чудесная улыбка, по которой я скучала больше всего на свете.

Я хотела упасть ему на грудь и одновременно ударить его, потому что он предпочел подслушивать нас с Ленноксом, а не подать голос раньше. Я не могла заставить себя сделать ни того, ни другого. По щекам моим текли слезы. Я не знала, от чего плачу – от радости или от облегчения.

– Я думала, что ты мертв, – задыхаясь, выдохнула я.

– О нет, так легко ты от меня не избавишься, – с улыбкой покачал головой Люсифер, но когда попытался протянуть ко мне руку, то отпрянул и скривился от боли.

Я тут же оказалась рядом с ним, успокаивающе погладила его по щеке и прошептала:

– Ты в порядке?

Он снова расслабился и кивнул. Я убрала несколько прядей с его лба. Его кожа была покрыта холодным потом.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила я.

– Ужасно, – чуть усмехнувшись, простонал Люсифер. – Как будто я пролежал здесь несколько дней!

– Два дня, если быть точным.

– Вот черт! – пробормотал он. – Вы, должно быть, все ужасно переволновались. А где я вообще?

Я коротко описала ему произошедшее вчера. Когда я закончила, он вздохнул:

– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

– Ты что, шутишь? – возмущенно воскликнула я. – Ты пострадал намного больше, чем я!

Внезапно Люсифер посерьезнел.

– Моя мать отхлестала меня так, потому что я не сказал ей то, что она хотела услышать, – объяснил он. – Но не волнуйся, я не проронил ни слова о нас с тобою. Я просто боюсь, что в ближайшие несколько недель мы не сможем встречаться так часто, как раньше. В противном случае у нее снова возникнут подозрения.

Я склонила голову.

– Собственно, я хотела сказать тебе то же самое. Моей матери не нравится, когда я пренебрегаю ее уроками, и мне следует снова проводить больше времени с Леандером. Боюсь, в ближайшем будущем мы сможем видеться лишь каждые три-четыре дня.

Люсифер с сожалением кивнул. Вздохнув, я наклонилась вперед и нежно прижалась губами к его лбу. Этот поцелуй был обещанием никогда его не подвести.

– Отдыхай, – прошептала я. – Я дам знать о тебе Элеоноре, Астре и Ленноксу.

С этими словами я покинула ведьмину избушку, испытывая безмерное облегчение и в то же время преисполненная беспокойства.

* * *

Когда я спустя три дня вернулась к Элеоноре, то обнаружила, что Люсифер больше не лежит на столе, как я полагала, а уже гуляет в саду. Он собирал золотые яблоки и груши с деревьев и клал их в корзину. Я видела, что он слегка морщился, когда ему приходилось дотягиваться до самых высоких ветвей, но продолжал храбро работать.

– Так ты хочешь вознаградить Элеонору за исцеление? – крикнула я ему издалека, слезая с лошади.

– Можно и так сказать, – ответил Люсифер, бросая последнее яблоко в корзину и обнимая меня. О, как мне не хватало ощущения его сильных рук на своем теле!

– Как дела? – спросила я, глядя на него и улыбаясь.

– Намного лучше. Спина болит только тогда, когда я наклоняюсь или кто-то к ней прикасается.

Я с облегчением кивнула.

– Пойдем прогуляемся, – предложил Люсифер. Я, конечно, не возражала.

Мы вышли из сада, взявшись за руки, и пошли через лес по еще неизвестной мне тропинке. Весенние цветы так же быстро опали, как и распустились, но их свежий аромат, казалось, все еще витал в воздухе. Было тепло, и на мне была тонкая кожаная куртка, а на Люсифере – тонкая льняная рубаха с короткими рукавами и черные брюки.

Когда тропа расширилась, мы сели на упавший ствол дерева.

– Могу я взглянуть на твою спину? – осторожно спросила я.

Лицо Люсифера потемнело, но после минутного колебания он наконец приподнял рубаху и чуть развернулся.

Рубцы затянулись, и он, должно быть, вымылся, потому что на коже не осталось и последних следов крови. Спину покрывала лишь темно-красная короста, явный признак заживания. Я была уверена, что на этот раз избиение оставит после себя более серьезные шрамы, чем когда-либо раньше, – но главное, что он остался жив.

Люсифер снова опустил свою льняную рубаху и повернулся ко мне. Взгляд его был столь темным и напряженным, что я чуть не отпрянула от шока.

– Забудь о шрамах! – мрачно велел он. – Они уродливы и рассказывают о моей боли. Я не хочу, чтобы ты думала о них всякий раз, когда прикасаешься ко мне или даже смотришь на меня.

На мгновение я потеряла дар речи.

– Уродливы? Люсифер, твои шрамы вовсе не уродливы. Они, скорее, показывают твою силу.

– Силу? – презрительно фыркнул Люсифер. – Когда тебя мучает твоя собственная мать, а ты не можешь защититься – ты считаешь это признаком силы?

– Я считаю признаком силы то, что ты противишься своей матери, бросаешь ей вызов и лжешь, чтобы защитить меня. Это сила. Куда большая сила, чем нужна для победы над любым чудовищем, – объяснила я.

Он все еще не выглядел убежденным. Как у такого могущественного человека могло быть так мало уверенности в себе?

– Ты боец. Воин. Воитель. Разве воитель не гордится своими шрамами? – продолжила я свой монолог. Я не могла позволить Люсиферу утонуть в жалости к себе. – Неужели ты думаешь, что для меня что-то изменится от шрамов на твоей спине? Нет, потому что эти шрамы принадлежат тебе по праву. Они – часть тебя, и они делают тебя тем, кто ты есть на самом деле. Я знаю историю этих шрамов и ценю твое мужество. И никогда больше не называй себя уродливым, понятно? Ты прекрасен.

Я надеялась, что он оценил правдивость моих слов, а не подумал, что я просто пытаюсь его утешить. Когда он взял мое лицо в руки и поцеловал меня, я осознала, что достигла цели. Он понял, что я хотела ему сказать.

– Что бы я делал без тебя, Тара? – вздохнул Люсифер, а затем снова поцеловал меня, на этот раз очень горячо. Я так же горячо ответила на поцелуй.

Глава 16

Проведя три показавшихся мне бесконечными дня за уроками танцев, клавикордов, скрипки и этикета, я наконец снова выбралась в Сатандру. Было совсем неплохо вернуться в свою прежнюю жизнь, тайно практиковаться с Леандером, а вечера проводить с Мадлен в библиотеке. Тем не менее я каждую свободную минуту думала только о Люсифере.

Когда я добралась до нашей небольшой полянки, его нигде не было видно. Вздохнув, я спешилась, сунула Аннабель