Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство - Джейн Портер

— Это я. Я выпила молоко. Утром мне захотелось пить. Ну и что?

Одной загадкой стало меньше.

— Тогда почему ты не выбросила упаковку?

Она слегка приоткрыла глаза.

— Я не хотела, чтоб ты злилась.

— С какой стати мне злиться?

Девочки слегка поежились. И молчали.

Я действительно разозлилась.

— Ну?!

— Потому что у тебя нет денег, — прошептала Брук. — Я слышала, как ты вчера говорила с папой по телефону. Ты сказала, что у тебя нет денег и ты не знаешь, что делать.

Я села на неудобный табурет, и металлическая спинка врезалась мне в позвоночник. Девочки смотрели на меня и ждали. Что им сказать? Разуверить их? Соврать? Или открыть правду — что мы разорены?

— Сейчас у нас туго с деньгами, — наконец выговорила я. — Папа работает, но у нас много счетов… и долгов.

— Мы бедные? — недоверчиво уточнила Джемма.

Я поморщилась.

— Мы небогаты.

Выражение ее лица изменилось.

— Поэтому мы продаем дом? Не потому что папа в Омахе, а потому что мы разорились?

Я пожала плечами.

— А как мы разорились? — спросила Брук, комкая в кулачке конфетные обертки.

И снова я не знала, что сказать. Какое объяснение будет наиболее осмысленным. Наконец я вздохнула и сказала:

— Мы тратили слишком много денег. Покупали слишком много вещей.

Брук встретилась со мной взглядом.

— Ну так давай их продадим.

— Хотела бы я это сделать…

Джемма села на пол.

— Мы можем продать их на И-Бэй.

Если бы я не была так страшно измучена, то засмеялась бы.

— Я ничего не знаю про И-Бэй. Никогда раньше не имела с ним дела…

— Неправда. В прошлом году ты купила Барби для Тори на И-Бэй.

— Да, — согласилась я, — но это было всего один раз, и покупать — совсем не то что продавать. Нам придется составить список и сделать так, чтобы люди торговались и присылали деньги, а я не знаю как. И потом, прямо сейчас я не в состоянии делать то, в чем не разбираюсь.

Все замолчали на минуту. Джемма оглядела кухню и гостиную.

— А что можно продать?

— Игрушки, — сказала Брук. — У меня полно игрушек, с которыми я не играю. А еще — старые велосипеды. Мы все равно собирались их обменять, но так и не обменяли.

У нас действительно множество вещей, которыми мы не пользуемся. Целые груды барахла, которое нам не нужно. И есть куда более простой способ, чем И-Бэй. Старая добрая дворовая распродажа.

Моя семья частенько так делала, когда я была маленькой. Мне казалось, что это очень унизительно — выставлять свои старые вещи на всеобщее обозрение. Дочери уже не раз просили устроить домашнюю распродажу, но я неизменно отказывалась. Но сейчас все иначе. Я не настолько горда. И нам очень нужны деньги.

— Мы можем устроить распродажу, — спокойно сказала я и начала мысленно планировать процесс.

— Когда? — спросили девочки.

Я пожала плечами.

— Надо все организовать, развесить объявления, одно поместить в газете… Может быть, на следующей неделе?

— Нет. Сегодня. — Джемма кивком указала за окно. — Сегодня тепло, мама. Давай сейчас же напишем несколько объявлений. Я сбегаю и расклею их на улице. Потом вытащим из гаража складные столы и устроим распродажу. Что не продадим сегодня — оставим на завтра.

Нет, не так быстро. Я не в силах даже представить себе организацию распродажи сегодня. Уже почти половина девятого.

— Нужно все сделать как положено, — возразила я. — Дать объявление в газете…

— Объявление стоит денег, — сурово ответила Джемма. — А у нас их нет. И потом, людям нравятся дворовые распродажи. Нужно просто повесить одно объявление на повороте, а другое — на углу Двадцать четвертой, возле школы. И все придут.

Она была права. У меня нет денег. Нет даже двадцати долларов.

— Думаешь, мы справимся? — спросила я. — Собрать вещи, приготовиться, повесить объявления?

Они дружно закивали.

— Ну ладно. Тащите свои сокровища — все, с чем вы точно готовы расстаться, — но учтите: то, что мы продадим, назад уже не вернется. Это навсегда.

Они вскочили и убежали наверх.

Я выпила кофе, пошла в гараж, открыла все три двери и обошла его по периметру, вытаскивая то, что там сложено. К стене прислонены три картины в рамах. Кресло в стиле восемнадцатого века с вылинявшей ситцевой обивкой. Я купила его два года назад на распродаже, решив обить заново и поставить в комнату Тори, но так и не собралась. Полные корзины пыльных искусственных цветов. Резная деревянная клетка для птиц. Довольно странная бронзовая статуэтка, приобретенная Натаном на аукционе. Коробка старой детской одежды, которую я хотела отдать на благотворительность. Коробка моей старой обуви, которую тоже хотела пожертвовать. Две коробки книг. Коробка разрозненных кастрюль и сковородок, которыми я давно перестала пользоваться. И это не считая практически новой одежды в шкафу, которую я не ношу и скорее всего никогда не буду.

У нас много ненужных вещей. Очень много.

Мы можем их продать.

Семь с половиной часов спустя ноги у меня подгибались, зато в гараже было чисто и столы на дорожке почти опустели. Можно подумать, что у нас был карнавал, а не дворовая распродажа. Девочки торговали горячим сидром и шоколадным печеньем, которое приготовили на скорую руку, пока я надписывала цену на вещах.

Еще дочери развесили на улице воздушные шарики и нарисовали яркими красками — оранжевой, фиолетовой и красной — плакат со словами «Добро пожаловать!». Джемма оказалась особенно изобретательной и усердной и по собственному почину нарисовала плакаты: «Лучшие книги!», «Стильные туфли!», «Редкие картины!» и «Кухонные принадлежности!».

Она возилась над каждым столом и предложила накрыть их все яркими скатертями, прежде чем раскладывать предназначенные для продажи вещи.

— Мы ведь хотим, чтобы было красиво, — сказала Джемма. — Если будет красиво, люди купят больше.

Я смотрела на старшую дочь с гордостью и удивлением. Я всегда знала, что она обожает ходить по магазинам, нам обеим всегда это нравилось, но и понятия не имела, что Джемма разбирается в продажах.

К вечеру, когда пришлось наконец сворачиваться, обнаружилось, что мы заработали неплохую сумму. Я поразилась количеству денег в маленькой металлической коробке, которую мы отнесли на кухню.

Больше двух тысяч долларов.

Я пересчитала снова: две тысячи четыреста один.

Странная бронзовая статуэтка принесла больше всего. Выяснилось, что это коллекционная штука, и кто-то вручил мне за нее четыреста долларов. Когда я спрятала деньги в коробку, покупатель охотно сообщил, что истинная стоимость статуэтки в десять раз больше. Распродавая остальные вещи, я старалась не желать зла этому человеку.