Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Генри Воллам Мортон

Я прошел по подъемному мосту к сторожке и взялся за медный молоточек. На мои стук выглянула миловидная девушка.

— Лебеди звонят всякий раз, как проголодаются, — пояснила она. — И мы стараемся их не разочаровывать. Здесь специально стоит поднос с едой, и мы выдаем ее по первому требованию. Лебеди и молодняк свой обучили этому фокусу! Утки тоже иногда проделывают подобное, но не так часто, как лебеди…

Я вернулся на свое место на берегу рва и посидел еще некоторое время, наблюдая за феноменальными птицами. Тем временем соборный колокол пробил четверть. Солнце — медово-желтое, щедрое — висело над крепостными стенами. Я смотрел на фортификационные укрепления, которые шли вокруг епископского дворца и загибались к угловым бастионам. Настоящие средневековые башни — с проходом для часовых и бойницами для лучников. Боже, и в таком месте живут наши современники!

— Баранина сегодня была жестковата, — послышался чей-то голос; я поднял взгляд и увидел, что в окне рядом с девушкой появился мужчина.

— Ну да, — согласилась девушка. — Зато горошек просто объеденье!

Они постояли немного, рассматривая крепостной ров, подъемный мост и плавающих лебедей. Затем обернулись в другую сторону — теперь их взору предстала главная башня Уэллса, возвышавшаяся над стеной и старинными вязами, а также белое облако, подобно нимбу, висевшее над башней.

— Я никогда особо не любил чеддер, — заявил мужчина.

— А я обожаю грюйер, — мягко сказала девушка.

В воздухе мелькнул еще один кусочек хлеба и приземлился на серую пушистую спинку молодого лебедя.

Уэллс — вот такой, когда солнце просвечивает сквозь ветви деревьев и золотит замшелые стены замка — выглядел просто сказочным местом. Достаточно поглядеть на круглое здание капитула, на ведущий к нему изящный лестничный пролет, и становится ясно, что привлекает сюда многочисленных паломников…

— Чернослив, который нам подавали в Бате, просто великолепен! Никогда ничего вкуснее не ел…

Еще одна парочка — мужчина со своей спутницей — подошла и встала у меня за спиной.

— О, — воскликнула девушка, — какой чудесный вид! Ты только посмотри на эти маленькие оконца надо рвом! Дорогой, неужели тебе никогда не хотелось быть Пеллеасом? А я была бы Мелизандой у окна и сбросила тебе вниз свой локон!

— Не говори ерунды — отмахнулся мужчина. — Как такое возможно?

Девица встряхнула стриженой головкой.

— Ах, какой ты неромантичный, — вздохнула она.

Взявшись за руки, они медленно прошлись под деревьями…

Церковные часы пробили очередную четверть часа… затем полчаса… три четверти… и наконец час. Я все сидел на берегу рва, наслаждаясь красотой и покоем… и мне казалось, что самочка серой камышницы с выводком черных птенцов (они пришли для первого, пробного плавания) являются самыми важными существами на всем белом свете.

4

Я уже решил, что когда состарюсь — будут у меня подагра, ишиас, ревматизм и люмбаго или нет, — все равно удалюсь на покой в Бат и буду прогуливаться с моноклем и тросточкой черного дерева. Мне нравится Бат: в нем чувствуется класс. Я люблю батские булочки и печенье «оливер», батские свиные щечки, батский кирпич и камень (который на мой лондонский взгляд, является родным братом портлендского известняка). По мне, самое лучшее средство для успокоения нервов — сидеть на веранде местного отеля напротив Насосного зала и наблюдать за больными в креслах на колесиках, которые катятся мимо.

Когда я служил в армии, то часто слышал, что скорость кавалерийского эскадрона определяется резвостью его самой медленной лошади. Так и здесь: скорость Бата определяется скоростью самого медленного в городе кресла. В одной из батских газет я прочитал о происшествии трехмесячной давности: женщина попала под колеса этого местного средства передвижения. Я слишком устал и слишком ленив, чтобы перелопатить кипу газет с целью выяснения подробностей, но в этом и нет нужды. Моих скудных познаний о Бате достаточно, чтобы с уверенностью утверждать: и несчастная жертва, и толкавший кресло рикша попросту заснули и не заметили друг друга. В том-то и состоит главная опасность Бата: здесь, чтобы выжить, необходимо бодрствовать. А это совсем непросто. Стоит кому-нибудь зевнуть на вершине Кум-Дауна, как зевота охватывает весь Бат.

Если вам, как и мне, случалось мучаться бессонницей, то вы по достоинству оцените этот город. Сладостное оцепенение сковывает ваши члены, и милосердная сонливость окутывает вас, как пуховое одеяло. Лично я засыпаю в десять вечера, не досчитав и до двух. Когда же просыпаюсь в семь утра, то чувствую себя таким утомленным, что еще двадцать минут не могу встать с постели — плаваю в некоей субстанции наподобие теплого горохового супа, только гораздо приятнее на вкус. Среди моих знакомых есть несколько пожилых, но еще весьма энергичных джентльменов. Так вот, они твердо убеждены: своей живостью и способностью ежевечерне выпивать по полбутылки портвейна они обязаны именно тому факту, что в молодости регулярно приезжали в Бат и принимали оздоровительные ванны — из местных радоновых вод, которые щедрая матушка-природа посылает через глубокую трещину в земной коре в батский источник.

А-а-а-х! Извините, господа… но как сладко зевается здесь, в Бате! А ведь еще только самое начало десятого!

Как-то раз на вечеринке мне довелось услышать высказывание одного молодого человека: он сравнивал жизнь в Бате с сидением на коленях у старой милой тетушки. Заметьте, никто из гостей не рассмеялся, потому что это весьма меткое замечание. Мне тоже Бат напоминает любезную старую леди из Сомерсета — благообразную седовласую даму в митенках, распространяющую вокруг себя облако тонкого аромата лаванды. Одну из тех бывших красавиц, которые пережили свое шумное прошлое и превратились в респектабельных почтенных леди (насколько это вообще возможно для дамы с богатой биографией). Она опекает вас с тем затаенным огоньком во взоре, который изобличает в ней искушенность, лишь отчасти смягченную возрастом. Вы смотрите на старушку ласково, с уважением, а в душе тихо дивитесь ее былым похождениям и мечтаете, чтобы в один прекрасный день она снова стала молодой и задала всем жару! Может, тогда и вам бы удалось проснуться?

Толпа в Бате движется медленно, а любой шум звучит громче, чем где бы то ни было в мире. Мотоцикл, промчавшийся по Столл-стрит, производит такое впечатление, будто сказочный великан с грохотом протащил «Иглу Клеопатры» по гигантским шпалам. Бат создан для носилок типа «седан», кресел-каталок, представляющих, по сути, местный вариант рикши, и тому подобного транспорта. Все остальное, что имеет наглость двигаться на колесах по тихим улочкам Бата, воспринимается как грубое и неуместное вторжение прогресса. Один из самых умиротворяющих пейзажей в Англии — это вид на батскую Столл-стрит. Если встать между черными георгианскими колоннами, то справа от вас будет Насосный зал; за спиной маячит прелестное здание аббатства, а впереди — уходящая вдаль улица, по которой неспешно двигаются или стоят в живописных позах батские рикши.