Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 1 - Яна Анатольевна Седова

о своем ответе, данном на этом историческом крыльце: Шульгин пообещал найти среди русских помещиков человек 7, которые пойдут вместе с крестьянами. Таким образом, предполагалось разбить группу помещиков и выбрать из них наиболее сговорчивых. Блок 8 помещиков, 14 священников и 74 крестьян составил бы как раз половину выборщиков, а вместе с чехами имел бы и большинство.

Из дальнейшего изложения непонятно, был ли этот план приведен в исполнение. Указано лишь, что помещики (все или только сговорчивые) выбрали 3-х кандидатов, в том числе Шульгина. Он же в мемуарах утверждает, что выбраны были четверо, но четвертого крестьяне потом забаллотировали.

Так или иначе, блок русских помещиков с крестьянами состоялся и 6.II были торжественно избраны в Государственную думу 13 кандидатов от Волынской губернии, те самые, кого наметили подлежащие группы: «обязательный крестьянин» М. Ф. Гаркавый, еще 7 его собратьев, три русских помещика (В. В. Шульгин, Г. Е. Рейн, Г. Н. Беляев), священник Дамиан Герштанский и православный чех И. Ф. Дрбоглав. Левые сняли свои кандидатуры, голосовали против кандидатов блока, но оказались в меньшинстве.

«Господь по молитвам Матери Божией Почаевской и преподобного отца нашего Иова смиловался над нашим краем Волынским; Он посрамил и сделал тщетными все усилия безбожников, изменников Царю, ненавистников своего родного отечества, — писали „Почаевские известия“ в передовой статье с характерным заголовком „Гром победы, раздавайся!“. — … С нами Бог, люди добрые! Господь еще не оставил нас и не до конца прогневался на нас».

Накануне все крестьяне-выборщики вступили в «Союз русского народа», и теперь все 8 новоиспеченных депутатов-крестьян щеголяли серебряными союзническими значками, надетыми на них накануне их собратьями. «Шаюз, шаюз», — перешептывались выборщики-евреи. Да, это был Союз, его победа. Именно его голос на житомирских выборах оказался решающим. «Крестьяне собирались в Богоявленском монастыре, и что они с вечера порешили, то на другой день утром и проводили», — вспоминал о. Виталий, умалчивая лишь о собственной роли в принятии этих решений. За свой предвыборный труд он получил от кадетов ироническое прозвище «диктатора Юго-Западного края».

«Почаевские известия» подчеркивали: теперь народ сам спасет Россию без участия господ. «Господа показали себя неспособными делать это великое святое дело, они только способны губить родину, развращать народ, потому что сами оторвались от родного народа и хотят переделать жизнь его на иностранный лад. Простой народ смотрел до сего времени на них как на своих просветителей, но в последнее время он понял, что не господам его просвещать, а ему нужно указывать господам дороженьку правильную, родную». «Народ в этот день вырос и сознал свою силу, он понял, что если и очумела русская голова, люди образованные, то он сам на своих плечах вынесет Россию из погибели: укрепит Царское Самодержавие, православную веру и сумеет устроиться в своем царстве без еврейских адвокатов».

Наказ депутатам

Прошлогодний опыт показывал, что само по себе избрание хороших людей не гарантирует их успешной патриотической деятельности. Один из волынских крестьян даже вошел в число лиц, занимавшихся популярным в I Думе видом предпринимательства, — торговлей своими входными билетами для желающих посидеть в депутатском кресле, а пожалуй и принять участие в баллотировке. Прочие ограничивались законным доходом, но тоже никакой активной политической роли не играли, и единственным итогом пребывания в Петербурге для них стали солидные заработки. «Почаевские известия» с негодованием писали, что экс-депутаты «зашибли себе денежку и теперь щеголяют, ни приступа», похваляясь перед односельчанами баснями о своих столичных кутежах.

Из всех волынских депутатов I Думы глаз патриота с удовольствием останавливается только на о. Авдии Концевиче, который в ответ на предложение проф. Н. И. Кареева отказаться от формулы «русский народ» внес ироническое дополнение: «чтобы Россия, населенная многочисленными племенами и народностями, потеряла свое своеобразие и даже самое свое имя». Но то образованный священник, а что могут сделать в парламенте темные крестьяне даже при самых лучших побуждениях?

Спустя месяц после открытия Думы I созыва волынские депутаты с отчаянием писали о. Виталию, что даже рады ожидаемому неутверждению своих полномочий, поскольку все равно ничего для блага родины сделать не могут. Публикуя это письмо в передовой статье под заголовком «Чего я боюсь», священник с грустью констатировал: сами по себе, без поддержки волынского народа, депутаты «малосильны».

Поэтому о. Виталий мечтал превратить своих депутатов в рупор всей Волыни. Ей-то Дума не заткнет рот, как горстке крестьян, робеющих в столичной атмосфере. Для этого был составлен наказ — программа, которую депутатам следовало проводить в Думе. Проект этого документа «Почаевские известия» опубликовали еще до губернских выборов, вынося его на общенародное обсуждение: «Думайте, люди, и извещайте!».

Что же о. Виталий хотел наказать депутатам? Не считая комичного первого пункта о запрете носить барское платье, долженствовавшего напоминать крестьянам о связи с пославшим их народом, это была почти точная программа «Почаевских известий»: восстановление неограниченной монархии путем превращения Думы в законосовещательную, наделение крестьян землей и развитие системы народного образования, ужесточение наказания ворам и бунтовщикам, запрет торговли и работы по праздникам, отказ от еврейского равноправия и введение новых ограничений для евреев, наконец, сохранение целостности Российской Империи в противовес сепаратистским течениям на окраинах.

Этот проект обсуждался нарочно собранным совещанием Союза и затем, постатейно, собранием уполномоченных из сел. Окончательный текст, врученный депутатам на проводах, отличался от первоначального следующими положениями: стоять за Царя и Самодержавие, с народом держать связь через почаевский Союз, с левыми и кадетами «компании не водить» и помочь крестьянам в малоземелье, причем смутно высказывался намек на принудительное отчуждение частновладельческих земель.

Этот наказ о. Виталий решил подкрепить голосами сёл и через газету бросил клич: присылать сельские и волостные приговоры по некоторым пунктам изложенной выше программы — о запрете торговли по воскресным и праздничным дням, о выселении евреев из Почаева, о том, чтобы волынские депутаты в Государственной думе стояли за Царя, о земельном вопросе. Собранные таким путем свидетельства народного единодушия пересылались своим в Петербург.

«Как пойдут в Думе решаться дела, мы будем просить, чтобы начали прямо с нужного, с крестьянского горя, — писали „Почаевские известия“. — Бунтовщики будут решать эти дела по-своему, а наши так будут решать, как народ напишет в приговорах, да как Царь и Бог в святом своем законе укажет».

Обращаясь к тем, кто не прислал приговоров, газета продолжала: «А вы, смеющиеся над Союзом и на задних лапках прислуживающие панам Гершкам и панам Болеславам, слушающие их больше, чем родного отца, что вы сделаете с своими насмешками? Ничего. Разве только батьковщины збудетесь и Россию продадите.

Бросьте же раздор и сомнения. Нашли же, кого слушать, от кого помощи ожидать. Приставайте к Союзу: с Царем, а не с евреями и с революционерами, — с