Наследница Вещего Олега - Елизавета Дворецкая

– О боги, кто ее обидел? – Тот, еще не остывший после приятной беседы в Ингваровой гриднице, повернулся к Уте.

– Это я виновата, – смущенно вздохнула хозяйка. – Не надо мне было говорить… Я не хотела… Как-то само вырвалось… Она сама сказала…

– Что сказала?

– Ас… Асм… – попыталась ответить ему Пестрянка, но судороги в горле не давали ей говорить.

– Что с ним такое? – встревожился Хельги, поняв, что та пытается вымолвить имя мужа. – Дурные новости?

– Да это уже давно, – вздохнула Ута. – Эльга хочет ему сосватать внучку воеводы черниговского. Уже почти договорились, осталось обручение объявить. На эту осень свадьба Володеи назначена, – она оглянулась на младшую сестру, с расстроенным видом сидевшую в другом углу, – Эльга и хотела одну невесту на другую обменять. Аська же здесь жил парнем холостым, то у нас ночевал, то в гриде у Ингвара, со всеми оружниками. А рода он хорошего, и с тех пор как Эльга княгиней сделалась, ему уже такая жизнь стала не к лицу. Ингвар его к грекам с посольством отправил, вернется – из отроков в бояре выйдет.

– Само собой, я понимаю – ни родом, ни рылом мы не вышли! – заговорила Пестрянка, резко втягивая воздух и сглатывая. – Она вон какая – в красном платье греческом, в серебре вся! Я сама ее едва узнала на пристани, а она меня и подавно не помнит! Я знала… Вот потому он про меня забыл… Он себе воеводскую дочь искал! Кто я перед ней? Греческого платья сроду я не нашивала и не думала даже! Куда мне против этих всех…

Пестрянка провела в Киеве три дня, а казалось – три месяца. Но самого Киева совсем не видела, потому что ни разу не покидала Свенельдова двора. Золовка, Ута, приняла ее и дитя очень хорошо, обещала сводить погулять по горам, покататься в лодке по Днепру. Пока мужчины ходили к князю, женщины сидели дома. Зато у них нашлось время обо всем поговорить. При таком обилии детей в доме Уте все время приходилось что-то шить, Пестрянка сразу вызвалась ей помочь. Привычная работа успокаивала: можно было и не вспоминать, что за стенами этой избы не Варягино, а стольный город далекой Полянской земли. При родичах Ута невольно вернулась к выговору северных кривичей, и за беседой с ней Пестрянка ощущала себя почти как дома.

Если бы только не богатство избы, в которой они сидели: шелковые покрышки на лари, желтые и зеленые чаши, кувшины, миски и блюда – из белой глины, покрытые тоненьким слоем цветного стекла. Ута сказала, что это из земли Греческой. Особенно она любила один кувшин: с нежно-зеленой поливой, с нарисованными с двух боков бело-желтыми птичками. Лучины водилось только в избе для челяди, а в хозяйском жилье вместо них были бронзовые литые светильники, в которых горело масло, или желтые палочки из воска с ниткой внутри – свечи, тоже греческие. Ларцы и лари, отделанные медью и резной костью, наверняка были полны разных сокровищ. Но Ута держалась так просто и дружелюбно, будто не придавала всему этому никакого значения.

Не то что ее муж. Оба воеводы – молодой и старый – внушали Пестрянке страх. Свенельд, которого она иногда видела во дворе, казался ей медведем в берлоге: не тронь его, и он не тронет. Зато Мистина был будто голодный волк, что нарезал круги возле приезжих и искал себе поживы. На нее, Пестрянку, он смотрел такими холодными оценивающими глазами, будто прикидывал, сколько шелягов за нее дадут.

Княгиня ей тоже не понравилась. Конечно, это красивая женщина, но в их мимолетную встречу на причале Пестрянка успела заметить: Эльга вовсе не готова распахнуть ей объятия только потому, что она жена ее двоюродного брата. Или потому, что еще три года назад они вместе гуляли в венках над Великой, провожая русалок.

И к тому же Асмунда не оказалось и в Киеве! Пока она добиралась к нему сюда, он ехал за Греческое море! Что же ей – всю жизнь за ним гоняться? – негодовала Пестрянка про себя поначалу. Пока не узнала, что пропавший муж тем временем готовится к другой свадьбе.

– Перестань! – Хельги подошел ближе, сел на укладку и обнял ее. – Кроме платья, ты ничем не хуже любой знатной женщины, а платье – дело наживное. Вот заставим мы Ингвара поделиться добром – я сам куплю тебе пять греческих платьев!

– Каким добром поделиться? – не поняла Ута.

– Тем, что осталось от твоего первого мужа, – Хельги обернулся к ней, не снимая руки с плеча Пестрянки. – Ингвар убил его, забрал все его имущество, а тебя просто выдал замуж за своего человека, без выкупа и возмещения.

– Что ты говоришь? – Ута опешила.

События той осени помнились ей как сплошной ужас, но к зиме все наконец устроилось и с тех пор шло хорошо. К Ингвару она испытывала благодарность за то, что ее участь все же оказалась не в пример лучше, чем у других женщин в подобных обстоятельствах; к Мистине – за то, что он никогда не давал ей повода вспоминать все это. И вдруг какой-то выкуп?

– Я тебя прошу – не надо всего этого ворошить! – Она с мольбой сжала руки. – Все же наладилось. И у меня, и у Эльги. Бельша и вуй Гремята тогда приезжали, три года назад, обо всем договорились.

– Ингвар платил выкуп за похищение невесты? – Хельги подался вперед, сцепив пальцы между колен.

За те месяцы, что прожил в Варягине, он подробно выяснил все события за последние решающие годы. Тогда его целью было лишь войти в семейный круг, приобщившись к общей памяти, но теперь, когда перед наследниками Вещего вдруг возникла необходимость бороться за свои права с родом Ульва, ум Хельги напряженно искал зацепки, нащупывал оружие, которое можно направить против соперников. Родившийся и выросший в многолюдном вике, куда каждое лето приезжали тысячи людей с разных концов света, он наслушался всякого и научился видеть связь и смысл событий.

– За похищение? – не поняла Ута. – Какой невесты?

– Но он же похитил Эльгу – руками своего человека, то есть твоего нынешнего мужа. Ее ведь сначала хотели выдать за Дивислейва с Ловати?

– Родичи приехали и договорились с Ингваром… – стала припоминать Ута. – А выкуп… нет, об этом разговора не было…

– Но тогда получается, что их брак незаконный! – Хельги хлопнул себя по коленям. – Она наложница, а не княгиня!

– Нет, нет! – Ута даже привстала в испуге. – Что ты! Вместо выкупа Ингвар отомстил за Вальгарда! Он с самого начала это предлагал!

– С какого начала?

– Ну… Когда Свенельдич только к нам в Варягино приехал и предложил возобновить обручение Эльги с Ингваром.

– То есть еще до того, как она была похищена?

– Конечно… – Ута приложила пальцы к вискам, пытаясь точно вспомнить ход событий. – Она тогда считалась невестой Дивислава. Приехал Свенельдич… в тот самый день, когда мы узнали, что дядя Вальгард погиб. С Наровы привезли его тело… в тот самый день, я помню. А Свенельдич говорил с моим отцом и предложил ему: вы возобновите обручение Эльги с Ингваром, а мы взамен поможем вам отомстить за Вальгарда.

– Это Ингвар в Киеве дал ему такое поручение?

– Ингвар, Олег Предславич и Мальфрид, все вместе. Тогда ведь еще Олег был здесь князем.