Разрыв не по шаблону - Тамара Шатохина

На кладбище же Алексей получил сообщение-рассылку от семейного нотариуса, тот собирал ближайших родственников для оглашения завещания.

Содержание удивило всех, а многих расстроило и даже возмутило. Его тоже. Отец успел распродать почти все свои активы, а деньги вложил в медицинские исследования. Такую благотворительность сам Алексей не считал блажью — состояние мужчины после смерти Лены что-то такое и предполагало.

Схема, по которой Спивакову когда-то досталось почти все из того, что он имел, была довольно известной. Намечался объект, необходимая сумма волевым решением самого покупателя или его хороших знакомых выдавалась многомиллионной ссудой из государственного банка, потом частично погашалась, а большинством списывалась. И бог с ним — несовершенством закона, но это по сути своей было неправильно… Лешкиному отцу в те трудные годы никто не ссудил бы и сотни рублей без серьезного залога. Семья выбиралась из нищеты исключительно своим трудом, потом и кровью, что называется.

Но речь не об этом… старые люди и те, кто перенес потери, часто бывают мнительны. Отец вполне мог воспринять смерть избалованной деньгами дочери, как некое возмездие. Отсюда и фонд ее имени, из которого выделялись трасты на медицинские исследования, отсюда и строжайше выверенная схема пользования средствами фонда, не допускающая нецелевого использования.

Что-то досталось родственникам, как мелкие подачки. Хорошая сумма была выделена на лечение и содержание матери Елены. Продано было все, кроме квартиры старших Спиваковых, даже дом, о существовании которого Алексей не знал до самой смерти жены, и от которого отказался в пользу ее родителей.

Что до сих пор не продан весь гостиничный комплекс «Музыка», Алексей знал, но как-то не осознавалось, что тот теперь будет принадлежать ему. Ведь жива была теща… это было бы правильнее. Но нет — завещание было грамотно составлено в его пользу. Он психовал… хотелось свободы, а ее опять отняли у него.

После оглашения последней воли Спивакова к Алексею подошел его двоюродный брат и предложил выкупить ресторан и гостиницу. Откуда-то он знал, что подробная оценка недвижимости и самого бизнеса уже была сделана и соглашался с ценой. Даже предложил помочь грамотно уйти от налога на продажу, уменьшив его вдвое — с тринадцати до шести с половиной процентов. О законности схемы Алексей поспорил бы, но такая лазейка действительно существовала и ею пользовались. Он пока еще ничего не решил, но съездить и получить независимую консультацию к финансовому юристу согласился. Когда увидел, куда привез его дядя Елены, усмехнулся про себя, но не развернулся и не ушел… решил досмотреть представление до конца и постараться понять смысл всего этого.

Неожиданно для него тем самым юристом оказался Вадим Демьянцев. Младший Спиваков внимательно наблюдал встречу двух мужчин, но они просто кивнули друг другу, официально представились, даже пожали руки… Алексей терпеливо выслушал, как Демьянцев всячески поддерживает своего бывшего шефа, подтверждая выгодный способ продажи комплекса. Поблагодарил и распрощался, пообещав подумать.

И каково же было его удивление, когда Вадим Демьянцев этим же вечером позвонил ему сам:

— Не стану задерживать вас, Алексей Юрьевич и ходить вокруг да около — схема заниженной оценки и продажи через ячейку неплоха, но только если вы на 100 % доверяете покупателю. Были прецеденты — деньги изымались из общей ячейки, и продавец даже не мог выступить с обвинением в воровстве. Этим он заявил бы свою попытку уйти от налога.

— Спасибо за информацию, — озадаченно отозвался Алексей, — а чем, собственно, я буду вам обязан за столь неожиданную помощь?

— Эта помощь в ответ на вашу… паршиво мне было, — серьезно ответил Демьянцев, — насколько плохо сейчас вам, могу только догадываться — потеря за потерей. Так что… больше того — я дам вам координаты грамотного бизнес-брокера. Он самостоятелен и стоит дорого, но риэлторская контора обойдется дороже в разы. Вы можете навести справки — человек опытный, юрист по образованию, своим делом занимается больше десяти лет. Сделает продажу с нуля — организует оценку, поиск покупателя… кстати — вам выгодно предложить свою недвижимость турагенству, с которым вы ведете дела, они часто интересуются такими объектами… Ну, и дальше — вся документация, сама сделка. Время подготовить все предельно аккуратно есть — еще полгода впереди, и вам не придется переплачивать за срочность. Надумаете, заскочите за его визиткой. Или нет… лучше я надиктую номер. Интересуетесь?

— Пожалуй, — согласился Алексей.

— И еще одно… так, чисто в порядке размышления… Нормальная практика — составлять собственное завещание сразу после вступления в наследство. Если вы сделаете это в пользу того же благотворительного фонда… имени Елены Спиваковой, громко озвучив свое решение всем заинтересованным лицам… Никогда не поздно будет составить следующий, имеющий юридическую силу документ.

— Считайте — мы в расчете, — хмыкнул Алексей, записав имя и номер: — Надеюсь — больше не увидимся.

— Принято, — отключился Демьянцев.

Алексей привык к «Музыке», знал свою работу, и она даже не напрягала его, но безусловно — связывала. Например, о том же Алтае сейчас, после смерти тестя, речь уже не шла бы. Он мог позволить себе только ознакомительную поездку туда. Комплекс мешал, вязал руки, но и продавать его он подождет — раскрученный бизнес пока что оставался его гарантией, если с медом что-то пойдет не так.

И он последует совету Демьянцева о завещании, мало ли…? Нездоровый интерес младшего Спивакова к собственности брата определенно наблюдался, да и к семье тоже… Сейчас Алексей уже не был уверен в том, что братец больше не названивал тестю, раз за разом вызывая его на воспоминания и не давая ране от потери Лены затянуться хотя бы первой тонкой корочкой.

«Человеку в отношениях нужно чувствовать «берег». Крепкую уверенность в том, что он кому-то принадлежит. Уверенность в том, что кто-то четко обозначает его, как «мой». Это не всегда прямые слова. Это скорей поступки и отношение. Это заинтересованность в конкретном человеке, колоссальный настрой именно на него».

Мне хотелось понять, что со мной происходит — почему нет сил, да и просто желания видеть Вадима, если раньше точно был тот самый настрой — на него? Любовь может уходить, исчезать, будто и не было? Потому что сейчас ее точно не существовало. Если просто присутствие человека в тягость, если с облегчением выдыхаешь, когда он исчезает с глаз и желание — подойти, обнять… да просто сказать лишнее слово, кажется чем-то немыслимым, то это точно уже не любовь, а что-то другое.

Можно было обратиться к психологу и для меня разложили бы все по происходящее «по полочкам», проанализировали и объяснили. Но острой необходимости в этом не было. Пара статей в интернете, пара фраз… И потом — у меня сейчас был мой собственный надежный «берег» — Янка.

Мы с ней стали ближе. Может потому, что теперь я почти не оставляла ее одну — мы играли вместе, ходили на прогулки, катались в парке на том самом белом велосипеде с детским сидением-корзинкой впереди, занимались по той схеме, что нарисовала мама, вместе кушали, а иногда даже и готовили.