Отражение не меня. Сердце Оххарона - Марина Суржевская

— На земле существует многое из того, о чем ты не имеешь понятия, — бросила Сейна, поднимаясь из глубокого кресла.

— Ах, ты снова о любви, дорогая сестричка, — картинно поморщилась Лиария, отодвигая носком бархатной синей туфельки упавшую вышивку.

— Нет, не о любви. — Сейна подобрала полотно и, осторожно свернув, убрала в шкатулку. — О ней ты и так знаешь. Правда, в твоем понимании любовь — это присвоение и обладание, сестра.

— О чем это ты?

Тон остался насмешливым, хотя глаза почернели.

— Брось. Кажется, порой ты забываешь, что мы сестры. Близнецы. — Сейна обернулась, бросив на королеву спокойный взгляд. — И убери свои иллюзии, роскошными нарядами можешь покорять Темный Двор. Я всегда вижу тебя настоящей, Лиария. Ты ведь поэтому пришла ко мне сегодня? Не так ли?

Две женщины смотрели друг на друга через пространство разделяющей их комнаты, два взгляда схлестнулись и сцепились, не уступая друг другу. И впервые за долгое время Лиария первой отвела взгляд. Как в детстве. Сейна всегда была старшей, несмотря на то что разница в их рождении составила лишь пятнадцать ударов хронометра.

Лиария отвернулась, и волны бирюзового платья, как волнами безбрежного моря растекавшиеся по комнате, потемнели и осыпались пеплом. Синие лазуриты, усыпающие королеву, растаяли, словно капли воды на жарком солнце, а россыпь жемчуга в волосах и на шее развеялась серой дымкой.

Лиария была в черном, и на ее руках и босых ступнях засохла кровь из чаши на башне. Сейна окинула сестру взглядом, но ни осуждения, ни насмешки в ее лице не возникло.

— Зачем ты пришла ко мне, Лиария? Я вижу, что твои мысли черны.

— Они всегда черны. — Лиария вскинула голову, взметнув белые волосы. — Темнота — моя суть.

— Когда-то Тьму называли милосердной и оберегающей, — задумчиво протянула Сейна. — Ее величали защитницей, отрадой и успокоением. Тьма была дана нам как сила, а мы обернули ее злом. Наш источник — ненависть, а правительницу за глаза называют жестокой ведьмой. — Сейна качнула головой. — Разве этому нас учили родители, Ли? Разве этому?

— Не смей осуждать меня! — закричала королева. — Не смей! Иначе…

— Иначе что? — устало вздохнула ее сестра-близнец. — Ты отберешь все, что мне дорого и любимо мною? Это? Так ты уже сделала это, Лиария, и давно. А знаешь почему?

— Потому что ты была слабой!

— Потому что слабой была ты, — перебила ее Сейна. — Потому что не смогла смириться с тем, что у меня была счастливая любовь, а у тебя — нет. Взаимная любовь. Мой избранник пронес наши чувства сквозь долгие годы, от разлуки и потерь наша любовь лишь окрепла и стала сильнее, а тот, кого желала ты…

— Не говори о нем! — Стекла и зеркала треснули и осыпались на пол крошкой, но Сейна лишь пожала плечами.

— Что ты наделала, Ли? Что же ты наделала! Нельзя заставить полюбить. Когда же ты уже это поймешь? Любить — не значит обладать. Это значит — отпустить…

— Никогда!!!

Острые осколки взметнулись в воздух, и все, как один, устремились к Сейне. И лишь в самый последний миг остановились — тысячи граней, застывших у хрупкой женской фигуры.

Лиария рассмеялась.

— Отпускают слабаки. Сильные — получают то, что желают. Я сильна. Я самая могущественная женщина в Оххароне!

Сейна покачала головой и промолчала. Лиария топнула ногой и, обернувшись летучей мышью, вылетела в окно. Осколки осыпались на деревянный пол с тихим звоном.

— Мне жаль тебя, сестра, — тихо сказала в пустоту Сейна.

Незабудка

Вот уже час Незабудка скулила, сопела и пыхтела, но сделать ничего не могла. Про себя она ругала дарей-рана всеми запрещенными словечками, что услышала от сестры и которые ей строго-настрого запретили повторять. Но где-то в глубине души понимала, что заслужила наказание.

Ее разбудил Шариссар и приказал умываться и одеваться. И все это быстро, а главное — молча. Потом ее покормили, и дарей-ран кивнул:

— Идем, Сиера.

Она помялась с ноги на ногу и вздохнула. Посмотрела снизу вверх на высокого мужчину.

— В яму, да? — прошептала Незабудка. Уголки мужских губ чуть дрогнули, но глаза остались суровыми.

— Думаю, яма для тебя недостаточное наказание, — произнес Шариссар, отворачиваясь и направляясь к двери.

Незабудка плелась за ним как могла медленно. Почти ползла улиткой, цепляясь носками ботинок за каждую половицу и представляя все те ужасы, что ждут ее впереди. Самое странное, что и паладин не торопился и даже не подгонял ее. Но лучше бы подгонял, потому что пока они шли через длинный коридор, большой зал, поднимались по узкой лестнице и снова шли, девочка успела пять раз вспотеть от тех кошмарных картин, что рисовало ее живое воображение. То ей представлялось, что впереди не просто яма, а наполненная склизкими змеями, которых Сиера втайне боялась. А еще гаже — крысами! Или нет, крысами-великанами! Теми самими, двухголовыми и огромными, словно собаки! У них светящиеся желтые глаза и длинные, словно ножи, зубы! И они будут откусывать от Сиеры по кусочку, пока от нее совсем ничего не останется!

Одно утешало, что ее драгоценных щенков дарей-ран не отдал волку, они по-прежнему обитали в чулане на первом этаже, где их кормил Айк.

Но собственная участь так печалила и страшила девочку, что когда Шариссар остановился у двери, Незабудка была уже на грани. Самое страшное, что всю дорогу мужчина с ней не разговаривал и не озвучивал, что именно ждет проказницу. Делал вид, что и не слышит девочку, позволяя Сиере придумывать все новые ужасы.

И когда на самом верху башни перед ними открылась со скрипом дверь, Незабудка завизжала, не сумев удержаться.

— Только не крысы, только не крысы!!! — вопила она. — Пожалуйста, только не крысы!

Шариссар что-то прошипел сквозь зубы и присел перед Сиерой.

— Прекрати голосить, нет там никаких крыс!

— А змей? — не поверила Незабудка. Шариссар покачал головой:

— Ни одной.

— А… кто есть?

— Тот, кто научит тебя хоть чему-нибудь полезному. Кажется, твою неуемную живость пора направить в правильное русло.

— Куда направить? — растерялась Сиера, осторожно заглядывая в комнату. Но ничего особо страшного там не было — обычное круглое помещение, небольшое, с красивыми желтыми занавесками на окне, столом и белой стеной, у которой находилась долговязая и сутулая фигура. И все бы ничего, но силуэт длинноносого и темноглазого старика висел в воздухе, не касаясь пола. При их появлении старик склонился в поклоне и проскрежетал:

— Рад вновь видеть вас, мой господин.

Сиера на всякий случай спряталась за Шариссара. Так было как-то надежнее. И с опаской выглянула из-за него.