Досадийский эксперимент - Фрэнк Герберт

Аритч медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Сейланг! Разве ты не слышала, как он предупреждал тебя, что ты должна сбросить свою кожу Врева?

Она переваривала это достаточно долго, и он заметил признаки надвигающегося гнева Вревов: подрагивание челюстей, напряжение в ножных развилках…

Немного погодя Сейланг сказала:

– Расскажи мне, что это значит, Учитель.

– Тебе будет поручено действовать в условиях Закона Говачина. Действовать, словно ты второй Маккай. Он приспосабливается! Ты это наблюдала? Он в состоянии сокрушить тебя – и нас – таким образом. ТАКИМ ОБРАЗОМ, что твоя вселенная Вревов будет праздновать его победу. Этого нельзя допустить. На карту поставлено слишком многое.

Сейланг задрожала и продемонстрировала признаки страдания.

– Но я Врев!

– Если дело дойдет до Зала Суда, ты больше не сможешь быть Вревом.

Она сделала несколько мелких вдохов, чтобы успокоиться.

– Если я стану слишком похожей на Маккая, то не боишься ли ты, что я не стану его убивать?

– Маккай бы не колебался.

Сейланг обдумала это.

– Значит, есть только одна причина, по которой вы выбрали на эту задачу меня.

Аритч ждал, что она именно так и скажет.

– Потому что мы, Вревы, лучшие во вселенной, если надо понять поведение других – явное и скрытое.

– И ты не рискнешь полагаться на запреты, которые у него могут быть, а могут и не быть!

После долгой паузы Сейланг сказала:

– Ты даже лучший Учитель, чем я подозревала. Возможно, даже лучший, чем ТЫ подозревал.

Их закон! Это опасный фундамент для неверных традиций.

Это не более чем средство оправдать фальшивую этику!

Говачинский комментарий Закона Консента

Одеваясь в тускнеющем свете единственного окна, Маккай начал допытываться, что имела в виду Джедрик, говоря о том, что будет его учителем.

– Ты ответишь на любой мой вопрос о Досади?

– Нет.

Что же она собирается от него утаить? Маккай наконец понял: те области, где она приобрела и удерживает личную власть.

– Будет ли кто-нибудь возмущен, что мы… занимались вместе сексом?

– Я не…

– Отвечай на мой вопрос!

– Зачем мне нужно отвечать на каждый твой вопрос?

– Чтобы остаться в живых.

– Ты уже знаешь все, что я…

Джедрик просто отмахнулась.

– Значит, людей в твоем Консенте интересуют сексуальные взаимоотношения других. Значит, они хотят использовать секс, чтобы удержать над другими власть.

Маккай мигнул. Ее быстрый, беспощадный анализ был разрушителен.

Джедрик посмотрела ему в глаза.

– Маккай, что ты можешь здесь сделать без меня? Неужели ты не понимаешь, что тот, кто тебя послал, рассчитывал, что ты погибнешь?

– Или выживу на свой собственный экстравагантный манер.

Она это обдумала. Это была еще одна мысль о Маккае, отложенная ею для последующей оценки. Несомненно, он вполне может иметь скрытые таланты, еще не выявленные ее вопросами. Джедрик раздражало понимание того, что она слишком мало знает о Консенте, чтобы выяснить это. Это было словно так, будто ее дергали за марионеточные нити неведомые силы. Возможно, что ее водили за нос так же, как она водила за нос Броя… так же, как те таинственные Говачины из Консента, очевидно, провели Маккая… бедный Маккай. Джедрик резко оборвала эту мысль, как не имеющую ценности. Очевидно, что ей следует, наконец, начать выискивать скрытые таланты Маккая. Все, что она обнаружит, добавит многое к пониманию Консента.

– Маккай, у меня огромная власть среди людей и даже среди некоторых Говачинов в Уорренах – и кое-где еще. Для этого я должна содержать определенные боевые силы, в том числе те, что сражаются физическим оружием.

Он кивнул. Тон ее был такой, словно она читала лекцию ребенку, но Маккай принял это, распознав заботу о себе.

– Сначала мы пойдем, – сказала Джедрик, – в ближайшую тренировочную зону, где мы поддерживаем необходимое преимущество власти над одним из моих отрядов.

Повернувшись, она вывела его в холл и вниз по лестнице, сторонящейся помещения клетки. Однако мысли о том гигантском расходе пространства с его странным обитателем напомнили Маккаю о Пчарки.

– Почему ты держишь Пчарки в заточении? – спросил он, обращаясь к спине Джедрик.

– Таким образом исключается возможность побега.

Она не стала детально отвечать на столь нелепый вопрос.

Немного погодя они вышли во внутренний двор, который приютился между прочных стен возвышавшихся зданий. Лишь далеко вверху виднелся квадратик неба. Освещение обеспечивали светящиеся трубки на стенах. Здесь было две команды, стоявшие лицом друг к другу в центре двора. Это были люди, мужчины и женщины. Каждый был вооружен чем-то вроде трубки с жезлообразным выступом. Несколько людей заняли позицию наблюдателей вокруг двух команд. У дверей, через которые прошли Джедрик и Маккай, был пост охраны с пультом управления.

– Это штурмовой отряд, – пояснила Джедрик, указывая на команды во дворе. Она повернулась и посовещалась с двумя молодыми мужчинами на посту.

Маккай сделал грубый подсчет численности команд: около двухсот человек. Было очевидным, что все остановилось из-за присутствия Джедрик. Он подумал, что отряд состоит из подростков, едва понюхавших крови в жестокой нищете Досади. Это вынудило его произвести переоценку своих способностей.

По тому, как Джедрик вела себя с двумя мужчинами, Маккай догадался, что она хорошо их знает. Они пристально внимали всему, что она говорила. Еще они поразили его тем, что были слишком молоды для такой ответственности.

Другое дело тренировочная зона. Она была угнетающе похожа на другие такие же помещения, виденные им в тихих заводях Консента. Военные игры были постоянным соблазном среди некоторых видов, соблазном, который Бюсаб до сих пор ухитрялся переводить в такие отвлечения, как фетишизация оружия.

Среди преследующего его зловония Маккай уловил слабый запах стряпни. Он принюхался.

Повернувшись к нему, Джедрик сказала:

– Курсантов только что кормили. Это часть их платы.

Похоже было, что она читала его мысли и теперь наблюдала за ним, ожидая какой-нибудь реакции.

Маккай мельком оглядел тренировочную зону. Их здесь только что кормили? На земле не осталось ни крошки. Его поразила осторожность в обращении с пищей, которую он видел и совершенно оставил без внимания раньше.