Снежная жаба - Анна Ольховская

Кай едва не выронил ставшую вдруг чугунной кружку и изнеможенно лег обратно.

— Ну вот и славно. — Старик отставил пустую кружку на стол и аккуратно взял на руки ребенка. — Вот и поспи. А я пока мальчонку снова под присмотр Казбека отнесу. И парнишке польза — свежий воздух, и тебе просторнее на энтом топчане будет. Спи, отдыхай.

Последние слова Степаныча пробивались к Каю словно сквозь слой ваты, а потом этот слой обволок мужчину целиком, укутав в мягкий уютный кокон. Вернее, в исцеляющую капсулу.

Потому что следующее возвращение в реальность весьма существенно отличалось от предыдущего. Причем существенность эта была исключительно положительной.

Настолько положительной, что Кай первые несколько мгновений недоверчиво прислушивался к своему организму, ожидая подлянки. Ну, тошноты там, слабости, хлестких ударов боли при каждом движении — всего того, что «украшало» его реальность еще утром.

Ни‑че‑го. Так, лишь легкая усталость. Ладони больше не саднили, и спина, когда мужчина перешел из горизонтального положения в полувертикальное, вовсе не выстрелила болью.

Но самое главное — к нему вернулись его способности, его сила, вся, целиком! Кай снова «слышал» пространство, он знал, кто где сейчас находится и чем занимается. Михаэль был совсем рядом, с той стороны окна, он не спал, ему было комфортно и весело — рядом с малышом радовался жизни пес. Степаныч что‑то мастерил неподалеку, кажется, ту самую люльку, что обещал.

В общем, здесь все было замечательно. А вот у подножия горы, на самом краю «слышимости», замечательное заканчивалось и начиналось уродливое. Там выстраивались цепью его соплеменники, готовясь к тотальному прочесыванию окрестностей.

Судя по приглушенной яркости солнечных лучиков, день уже готовился смениться вечером. И крысы подземелья могли выползти наружу, не опасаясь ожогов.

А значит, надо спешить. Надо встретить эту свору возле норы, загнать их внутрь и устроить сеанс массового гипноза, как тогда, в аэропорту. Сейчас он сможет это сделать, Кай был абсолютно уверен. Чай Степаныча оказался поистине чудодейственным, ментальная мощь буквально переполняла сейчас мужчину, стремясь выплеснуться на волю.

Она же, судя по всему, и подлатала израненное тело хозяина во время сна, потому что раны на ладонях, как оказалось после снятия повязок, почти затянулись, да и сгоревшая спина вела себя гораздо лояльнее.

— Ну што ты будешь с им делать! — досадливо нахмурился вернувшийся старик. — Опять вскочил! Вот ить торопыга! Так ты не то што до пещер своих — до сортира не дойдешь! Надо потихоньку, полегоньку, опираясь на костылик, — он показал сколоченную из палок подпорку, — растоптаться, по горнице походить, потом — по двору, а потом уже, помолясь, и в путь.

— Некогда, Степаныч, — улыбнулся Кай, упруго поднимаясь с лежанки. — Некогда. Меня уже ищут.

— Эт‑та ты как? — Дед ошарашенно наблюдал за бодро передвигавшимся гостем. — Эта што, мои травки так на тя подействовали? Нет, ну сил они прибавляют, конешно, но раны‑то не лечат! А ты, я смотрю, ужо и повязки скинул! Ну‑ка, дай гляну. Ох, и ни… ж себе! Утром ишшо места живого на руках не было, а счас — кожа розовая, новая. Так, а со спиной што?

— Не знаю, но по моим ощущениям — тоже получше, — пожал плечами Кай.

Степаныч аккуратно размотал самодельные бинты, охнул и выстрелил в пространство заковыристую фразу, подтверждающую его службу во флоте. А потом поднял на Кая испуганные глаза:

— Ты все ж таки нелюдь…

— Да людь я, людь, — усмехнулся Кай, — просто не совсем обычный.

— Никакой человек не смогет за три часа сна раны себе исцелить! На спине ведь просто жуть кромешная творилась, кожа вся полопалась, мясо торчало живое, а теперь, как и на ладошках — все кожицей новой затянулось. Правда, на спине кое‑где ишшо небольшие ранки остались, но они уже поджившие, сухие. Даже повязка не нужна. Человек так не может!

— Может, Степаныч, может, поверь. В нашем организме спят такие силы, что тебе и не снилось! Мы в состоянии ремонтировать себя сами, но для этого надо разбудить спящих. Мне удалось, и Михаэль, думаю, тоже со временем научится.

— А других лечить ты можешь?

— Могу. Но сил на это требуется гораздо больше.

— А, скажем, радикулит застарелый?

— Степаныч, и радикулит, и все, что пожелаешь, но потом, хорошо? Мне надо спешить, мои соплеменники уже вышли из пещер и готовятся к прочесыванию леса.

— А ты откуда знаешь?

— Степа‑а‑аныч!

— А, ну да, ты ж колдун.

— Да никакой я…

— Слушай, мне так легче, — отмахнулся старик, — чем энта ваша эктра… Ну, ты понял. Так, раз надо спешить, я сейчас тебе што‑нить из одежды своей принесу. Не голым же тебе иттить.

— Ну почему голым, а плащ мой? И джинсы вроде целы. Ты лучше мне чайку своего чудодейственного с собой дай, хорошо? Он мне очень понравился.

— Ага, целы, — проворчал Степаныч. — Там прореха на прорехе! Я их ишшо вчерась простирнул, а сення, када просохли, зашил, где смог. А майку все ж надень, надень, кожа на спине совсем тонкая, энтот твой плащ ее вмиг сдерет! Дерюга дерюгой ить! Я его едва смог сапожной иглой зашить! А насчет травок — дам, само собой. Тока их надоть свежими пить, не больше однова дня они целебность сохраняют, а потом надоть свежий отвар готовить. Я для тебя побольше их, травок‑то, заготовлю.

— Ох, Степаныч, родной ты мой человек, — Кай приобнял старика за жилистое плечо, — что бы мы с сынишкой без тебя делали! Как он там, кстати?

— А лучше всех! — Дед украдкой вытер повлажневшие глаза и улыбнулся. — Я ему уже одежонку временную соорудил из своих запасов, он счас во дворе с Казбеком.

— Сейчас попрощаюсь с ним и пойду.

— Не попрощаюсь, а подосвиданькаюсь! — поправил Степаныч. — А то накаркаешь! Ты ж не навсегда уходишь, правильно?

— Правильно. Я вернусь. Очень скоро.

— Ну вот и ладненько. Идем.

Кай вытащил из широкого кармана плаща флягу с чаем, отпил почти половину содержимого и прикрыл глаза, проверяя реакцию организма. Может, травки Степаныча вовсе даже и не при делах, а его бодрое самочувствие и вихрящиеся внутри силы — исключительно собственные ресурсы?

При делах, очень даже при делах оказался этот природный эликсир. Словно сама земля отдавала через травы ту самую энергию, о которой постоянно твердила Грета. Кай почти видел, как эта энергия распространяется сейчас по телу, заставляя и так кипящую от нетерпения силу буквально выплескиваться наружу.

А значит, самой Природе, да и Высшему Разуму тоже, надоела возня сумасшедших фанатиков подземелья, и они выбрали его, Кая, для прекращения этой возни. Для начала создав собственно его. И послав ему на помощь этого чудесного старика, Степаныча, вместе с его травками, его добротой, его мгновенной, необъяснимой, но такой надежной привязанностью к странному малышу. Отныне можно было не волноваться о судьбе сына и все свои силы, все возможности сосредоточить на решении главной проблемы — «Аненербе».