Повести о Куликовской битве - М. Н. Тихомиров

Помышляя же в себе Олг резанский и Олгерд литовский, глаголаша сами к себе, егда услышит князь Дмитрей московский царево имя и нашу присягу к нему, то побежит с Москвы от лица силнаго царя Мамая, да и от нас, в Великий Новгород или на Двину к морю, но и там его именем царевым возмут, аки птицу из гнезда, и умолим царя, сами сядем на Москве или на Коломне. И егда царь пойдет к Коломне, и мы его умолим и з дарми встретим, и по мнозем царя учтим и царь возвратится, а мы княжение Московское разделим себе царевым повелением и учнем владети, ова к Вилну, ово к Резани, ведаю бо, яко имет нам царь дати грамоты, почему нам Москвою владети, да и детем нашим во веки по нас. А не веси бо, что смыслиши и что глаголеши, яко младыя дети, а не ведаше божия силы владычняго милосердия. Апостол Павел рече: «Аще кто к богу веру держит з добрыми делы и правду в сердце, то может человек от многих врагов быти».

Князь же великий Дмитрей Иванович не ведаше прихода царева на собя, ни совокупления Олга резанскаго и Олгерда литовскаго ко царю. И бе у великого князя Дмитрия Ивановича устроены крепкие стражи, именем Родион Жидовинов да Ондрей Попов сын Семенов, да Федор Стремен Милюк и иных удалых людей 50 человек великого князя двора.

Того же дни по Ильине дни на третей день князь великий Дмитрей Ивановичь у собя на пиру в набережных теремах чаши изволил за своего брата, за князя Владимера Андреевича.

В то же время пригонил Андрей Попов сын Семенов ис поля и говорит великому князю Дмитрию Ивановичю, рече: «Ныне не подобает тебе, государю Руския земли, веселитеся и сладких медов испивати, но есть, княже, время всем молитися богу и мыслити о всем, како снабдити земля Руская тихо и безмятежно. Идет на тебя, государь, царь Мамай со всеми силами ордынскими, а ныне на реки на Воронежи, а мы его силу обезжали 12 дний, и подстерегли нас царевы сторожи, мене и поймали. И спрашивал меня царь: «Ведает ли мой слуга, а ваш государь князь Дмитрей Иванович, что аз иду к нему гостити со многими силами, а силы моей 12 орд да три царства, а князей со мною 73, опрочи боловных, сполских 31 князь, а силы моей 453 000. И после моего числа прибыло два алпауты великия з двема своима дворы, а тем и аз и сам числа не ведаю, может ли слуга мой, а ваш государь, нас всех накормити и подарити мене».

Царь же по полком водити и показывати сосуды избранныя, еже на взятие руским градом привезли бяше. Но милостию божиею и пречистые богородицы молитвами, святаго Сергия, игумена и твоим государевым счастием убежал у самого царя из рук и пригонил к тебе с вестию».

Князь же великий Дмитрей Ивановичь о том воскорбися и ударив чашю златую о стол дубов и бысть в недоумении велице, взем на себя смирения образ, желая небеснаго жития получити будущих от бога благ вечных, не ведый же, совещаста на него ближнии его совет зол. О сем рече царь Давид пророк: «Не сотвори николи же соседу своему зла и не ревнуй, не копай под другом ямы, самого тя бог не ввержет в ров погибели».

Приидоша же послове от Олгерда литовского и от Олга резанскаго к безбожному царю Мамаю и принесоша ему дары многие и написанные книги. Царь же Мамай восприят дары с великою честию, списанныя книги слушав, и послов почтив добре, и отпусти их, и писав писания Олгерду литовскому и Олгу резанскому: «От силнаго царя Мамая от восточнаго. Елико написаете ко мне и на дарех ваших велику хвалу вам воздаю, елико сколко хощете отчины Руские земли, но всем тем одарю вас, но токмо имейте присягу ко мне и встретите мя с своими силами, елико где успеете да одолеете своего недруга, а мне убо ваша сила не удоб надобет, но аще бы аз хотел — своею силою древней Иерусалим пленил, но яко же халдеи. Но аз вас к себе совести вашей ради, но моим имянем, а вашею грозою растужен будет князь Дмитрей Иванович московский, огрозитца имя ваше во странах ваших, мне убо царю подобает победита подобна себе и довлеет мне царская честь, сице князем своим рцыте».

Послы же возвратишася к ним и сказаша им, яко царь здравит вам велми за хвалу повелику. Они же скуднии умом быша велми и воздрадовашася о честнем привете царя Мамая, а не ведуще того, яко бог дает власть, ему же хощет. Ныне же много безумный сей князь Олго резанский, едина вера и едино крещение с великим князем Дмитрием Ивановичем московским, а мыслит з безбожным царем Мамаем на московского князя Дмитрия и на святую православную христову веру, хотя разорити святыя божия церкви. О таковых бо пророк рече: «Поистинне отсекоша свои маслечнеи и присадишася к дивии масличнеи». Тако же сей новый отметник князь Олг резанский. Нача царь поступати вборзе. По пути же нечестивых не спасетца, но собирает себе досаждение и поношения. Ныне же сего Олга резанского втораго Святополка наречем.

Слышав же то князь великий Дмитрей Иванович, яко грядет на него безбожный царь Мамай, неуклонно со всеми силами, яряся на христову веру и ревнуя безбожному царю Батыю. Князь же великий Дмитрей Иванович велми печален бе от безбожнаго нахождениих, и став пред иконою господня образа, иже во главе и стояще, и паде на колени своя и нача молитися и рече: «Аще не смею молитве, господи, смиренный аз раб твой, токмо прострети уныние мое, но на тебе, господи, возверзем печаль мою, ты бо свидетелю владыко, не сотвори нам, господи, яко же отцем нашим, иже наведе на них грех ради наших злаго Батыя, и еще бо тому страху и трепету вельми сущу и велику. И ныне, господи, не прогневайся на ны до конца, вем бо, господи, яко мене ради хощеши погубити всю землю, аз согреших паче всех человек пред тобою. Призри, господи, слезы раба своего и укроти, господи, сердце скверному сему варвару». И паки воздвигся, рече: «На господа уповах да не постыжуся во веки». И утешихся ют слез.

И посла вборзе по брата своего по князя Владимера Андреевича, в своей бе власти в Боровске, и по всех князей руских розосла и по