Олимпийский спецназ - Александр Тамоников

– Тогда можешь вывести меня на площадь и расстрелять. Все одно свои позже прибьют. Но и ты потеряешь все шансы вырваться отсюда. Так что в конце концов наши трупы скоро будут лежать в одном морге. Или на одной свалке.

Афганец бросил в рот порцию насвая, прошепелявил:

– Хорошо! Ты убедил меня. Сколько человек и кого именно ты хочешь отпустить? В обмен на собственную, весьма ценную фигуру?

– По пути в кабинет, у окон слева я видел трех женщин, рядом с ними пять или шесть детей. Отпусти их!

– Не много ли за майора?

– В самый раз! Но сообщить в штаб об освобождении заложников должен я.

– Хоп! Детский плач уже надоел мне! Но в здании остаются еще около десяти детей, три грудных. Может, и их отправить на площадь? С матерями, естественно?

– Грудники, говоришь? Нет, много отпускать нельзя. Тогда делаем так: сейчас я связываюсь со штабом, докладываю о достигнутых соглашениях, чтобы федералы не предприняли каких-либо ненужных нам мер, и выходим в зал ожидания. Там я сам отберу заложников, которых отпустим! Но ты и твои люди должны держать меня под прицелом и обращаться грубо, как с таким же заложником. Потом освобожденные расскажут об этом в штабе.

– Хорошо! Насчет самолета ты ничего не слышал?

– Думаю, нам отдадут тот борт, на котором в Черногорск прибыл спецназ!

– А что, кстати, за спецназ?

– Главного управления по борьбе с терроризмом. Серьезная организация, подчиненная самому президенту.

– Ладно, связывайся со штабом!

Душман указал на телефонный аппарат. Но Козлов достал мобильник и набрал номер комбата.

Подполковник Кадацкий тут же ответил:

– Да?

– Это майор Козлов!

– Очень приятно! Мне доложили, ты ушел к террористам.

– А вам не доложили, почему я это сделал?

– Мне, майор, сообщили лишь о том, что, пользуясь своим положением, ты ввел в заблуждение командира взвода оцепления, передав ему, что действуешь по моему приказу.

– У меня не было другого выхода, Юрий Павлович!

– Что значит не было другого выхода? Я куда тебя послал? Почему не выполнил приказ? Что за самодеятельность, майор?

Козлов повысил голос:

– Да прекратите вы орать на меня. Вместо того, чтобы бесконечно заседать в штабе, принимали бы меры к спасению заложников.

– Как это делаешь ты?

– Да, как это делаю я. Мне удалось убедить руководителя боевой группы, захватившей людей на станции, в обмен, кстати, на себя, отпустить часть заложников. Мохаммед Рабулло готов и дальше вести переговоры, но он прекрасно понимает, что вы готовите силовую акцию. И не я – источник данной информации. Короче, Кадацкий, что сделано, то сделано. Готовьтесь принять часть заложников, не предпринимайте никаких силовых действий, ну а я предприму все усилия, чтобы не допустить гибели людей, захваченных на автостанции. Доведите суть нашего разговора до руководителя штаба. Все. В следующий раз, если, конечно, буду жив, свяжусь с вами по городскому телефону. До связи, комбат!

– Ну-ну, до связи, Козлов!

Оборотень отключил сотовый телефон, взглянул на Душмана:

– Ну, что скажешь, Рабулло?

– Пока ничего, говорить ты всегда умел. Ответь, а почему не попытался скрыться в станице через Анвара?

– Одноногий прикинулся, что знать меня не знает, и пригрозил сдать ментам, если буду звонить!

– Ясно! Анварчик решил выйти сухим из воды? Молодец! Верную тактику выбрал. Вот только если заговорит Басмач, его ничто не спасет! Ладно, идем, отберешь тех, кого отпустим, но учти, не более пяти-шести человек.

– Хоп, Мохаммед. Тебя не зря считают мудрым человеком.

– Достаточно взаимных комплиментов, работаем.

Рабулло с зампотехом вышли в зал. На них сразу устремились десятки испуганных глаз. В зале ожидания наступила мертвая тишина. Душман указал на оборотня:

– Вот, герой из местных вояк объявился. Пришел спасать вас. Предложил себя в обмен на заложников. Подумав, я согласился. Мне лишние трупы тоже ни к чему!

Он повернулся к Козлову:

– Говори!

Зампотех откашлялся, обратился к заложникам:

– Товарищи! Я – майор Козлов Игорь Михайлович, заместитель командира местного мотострелкового батальона. К сожалению и в силу непредвиденной ситуации вы попали в сложное положение. Врагу не пожелаешь такого. Но не отчаивайтесь. Еще не все потеряно. Командир диверсионной группы, с которым я имел беседу, не имеет намерения непременно уничтожить вас. У него другие цели. Но власти станицы повели себя так, что боевики вынуждены были применить оружие. Со временем вы узнаете правду о причинах нападения на станицу, если, конечно, власти не скроют ее от вас, или не исказят, что в их стиле. Прошу вас вести себя спокойно. Господин Рабулло согласился отпустить для начала группу заложников. Я сейчас выберу людей, которые смогут первыми покинуть станцию. Ну а дальше будем продолжать переговоры. Вы поняли меня?

Из разных мест донеслось:

– Да, поняли!

– Спасибо!

– Храни вас господь!

Козлов поднял руку:

– А сейчас прошу сохранять тишину и самообладание. Повторяю, у вас неплохие шансы всем выбраться отсюда, и мы ими воспользуемся в полной мере.

Майор подошел к трем женщинам, которые кучкой сидели на корточках у одного из окон. На руках они держали грудных детей.

Сказал:

– Поднимайтесь! Первыми пойдете вы!

Женщины поднялись. Одна из них сказала:

– У меня еще сын с мужем здесь.

– Я понимаю, но сразу всех боевики не отпустят.

– Мальчику всего десять лет! Я без него не пойду!

Вторая женщина сказала:

– А я без мужа не пойду! У него больное сердце, ему лекарства нужны. Он здесь умрет. Я не могу его оставить!

Козлов повернулся к главарю банды:

– Господин Рабулло, прошу вас о милосердии, отпустите с женщинами и грудными детьми еще и больного человека и мальчика, второго сына одной из женщин.

Душман усмехнулся:

– Хоп! Пусть уходят! Но учти, майор, это моя первая и последняя уступка!

– Да-да, конечно!

Козлов обернулся к женщинам:

– Зовите своих близких и следуйте в тамбур. Но без меня на улицу не выходите, солдаты, не разобравшись, могут открыть огонь!

Группа заложников прошла в тамбур. Душман с Козловым вернулись в кабинет начальника станции. Майор спросил:

– Я звоню комбату?

– Звони! Пусть забирают заложников. И спроси, почему до сих пор не убрали трупы от крыльца?