Тишина моих слов - Ава Рид

Я вспоминаю ту ночь в лагере, звездопад и то, что я тогда сказал.

«Я загадал, чтобы ты когда-нибудь назвала меня по имени. Чтобы ты встала передо мной и сказала: «Привет, Леви». А я бы ответил: «Привет, Ханна! Какие мы сегодня, однако, разговорчивые».

Мне хочется сказать об этом, но я не в силах вымолвить ни звука.

Она произнесла мое имя. Вот и все, о чем я в состоянии думать.

– Черт побери… – не слишком учтиво выражаюсь я и рывком притягиваю Ханну к себе. Я обнимаю ее, упираясь подбородком ей в макушку. Мне приходится взять себя в руки, чтобы сто раз подряд не просить ее произнести мое имя. Или вообще хоть что-нибудь. Ее руки обвивают меня и, клянусь, мне давно ни от чего не было так хорошо.

– Так ты, значит, и есть Леви, – слышу я незнакомый мужской голос и отпускаю Ханну.

– Да, это он. А мы – Йош и Макс, если это кому-то интересно, – бесцеремонно заявляет Макс, а Йош раздраженно шипит:

– Нет, идиот, никому это не интересно! – Он утаскивает Макса за собой и ждет в сторонке.

Я очень неохотно отрываюсь от Ханны. Передо мной стоят мужчина и женщина, и они чертовски похожи на Ханну.

– Я – Пауль, отец Ханны, а это моя жена Лаура. – Он протягивает мне руку, а затем я пожимаю руку Ханниной маме.

Ханна, по-прежнему стоя рядом со мной, берет меня за руку, и я сразу чувствую себя немного уверенней.

– Мы сегодня уже не раз слышали твое имя и, похоже, тут есть что еще рассказать, но мы просто хотели бы… – Он замолкает, глядя на Ханну. – Мы хотим от души сказать тебе спасибо.

Я собираюсь ответить «совершенно не за что», но горло мне затыкает здоровенный ком.

Внезапно оказываюсь в объятиях Ханниной мамы и слышу у самого уха ее голос. Она без конца повторяет «спасибо», а я не состоянии ничего ответить.

Наконец она отпускает меня, и я не знаю, что делать.

– Мы уезжаем. Увидимся через неделю, когда ты приедешь в воскресенье нас навестить. Мы завтра позвоним тебе, ладно? – папа Ханны обнимает ее, кивает мне, а мама быстро целует ее в щеку. Помахав на прощание, они уходят.

А я тем временем пытаюсь как-то прийти в себя после всего происшедшего.

– Я же еще так и не поблагодарила тебя.

– И не нужно. Не вижу причин.

– А я вижу, и много, – говорит она, упорно глядя мне прямо в глаза. – Ночь в хижине.

– Так я сам и виноват, что ты тогда убежала.

– Нет, не виноват, и прекрасно это понимаешь. Как ты играл на гитаре, как мы сидели у озера, ночь звездопада, – тихо и вдумчиво продолжает перечислять она. – И еще спасибо за твою историю.

– Если бы не хотел, я бы с тобой не поделился. – Это так, но все же интересно, почему я это сделал.

– Спасибо, что поехал со мной к моему дому.

Я сжимаю ее руку, потому что ничего сказать сейчас не в силах. Потому что перед глазами у меня по-прежнему то, как она кричит и падает. Потому что перебираю в уме все, что связано с Ханной, и думаю о том, как, впервые увидев ее, спросил себя, кто эта девчонка.

– Леви?

– Да?

– Зайдешь за мной сегодня вечером?

За окнами темно, и я жду Леви. Сара заснула на диване с книжкой на животе, Лина сидит рядом и, поглаживая Мо, таращится на меня, словно я какой-то цирковой аттракцион.

– Ну, скажи еще что-нибудь. Ну хоть словечко!

Но я, бросив на нее раздраженный взгляд, только вздыхаю. На сегодня мои возможности исчерпаны.

В дверь стучат, и сердце у меня делает сальто. Прихватив рюкзак и вязаную кофту, исчезаю, не дожидаясь протестов Лины.

Леви улыбается мне во весь рот, когда я буквально врезаюсь в него.

– Похоже, кто-то сильно торопится. Ну, и куда ты меня похищаешь? На улице темно и жутко страшно.

Пихнув его кулаком в бок, тяну за собой. Мы покидаем надежные стены «Святой Анны» и через парковку идем к скамейкам. Воздух свеж и прохладен, ночь ясна, на небе уже видны отдельные звезды.

– Ну, Ханна, говори уже! Что ты затеяла?

– Начать все сначала.

Да, именно в этом и состоит мой план. Я хотела бы начать все сначала. Но забывать я ничего не хочу. Хочу и дальше думать об Иззи, продолжать разговаривать с ней, рассказывать ей обо всем. Но теперь по-другому. Не так, чтобы это разрушало и съедало меня. Я опять хочу улыбаться, думая о ней.

– Начать все сначала, – эхом отзывается Леви. У скамеек мы останавливаемся, и я снимаю рюкзак.

– Да. Я не хочу больше все время тосковать. – Я не смотрю на Леви, но он заставляет меня.

Он поднимает мой подбородок.

– Взгляни на меня. Пожалуйста! – И я делаю это. – Ты ведь понимаешь, что за один день не получится, да?

Закусив губу, я киваю. Да, понимаю.

– И ты понимаешь, что в определенном смысле всегда будешь тосковать. Когда больше, когда меньше. Иногда ты будешь на время забывать о тоске. Но она всегда будет возвращаться. Просто однажды станет не так больно.

– Я должна попробовать, – хрипло шепчу я.

– И я тебе помогу. Когда-нибудь станет легче, и болеть будет меньше. Боль приглушится, не будет такой острой. – Пальцы Леви скользят с моего подбородка по шее к плечу. – Начать сначала. Для этого тебе нужно сперва простить себя, Ханна. Может случиться, что…

Он не договаривает до конца, но я понимаю и так. Может случиться, что я никогда этого не смогу. Леви не пугает меня, а пытается защитить от разочарований.

– Знаю, но начать я хочу не с этого. Мне нужно сперва… мне нужно отпустить Иззи.

Повернувшись к рюкзаку, я раскрываю молнию и достаю содержимое – блокнот, спички и свечу. На какой-то миг я готова передумать и сложить все обратно. Закрыть рюкзак, вернуться и продолжать жить, как раньше. Готова опять лишиться слов и погрузиться в скорбь. Боль еще очень сильна, и Леви прав: до конца она не исчезнет никогда.

Но этот миг проходит. Я больше не хочу убегать.

Пальцы мои движутся по бумаге, по письмам, по словам, что я написала для Иззи за последние дни. Пришла пора отослать их.

– Ты уверена, что мне стоит присутствовать?

– Иначе я бы тебя не попросила или уже прогнала. – Хочу пошутить, но попытка с треском проваливается, голос у меня совсем слабый. Нет сил и у меня самой.

Я выдираю из блокнота страницу за страницей, пока в нем не остаются одни чистые. И мне вспоминается мысль о том, что блокнот выглядит так, будто в нем никогда ничего не записывали. А записывали очень много. Записывали мысли, чувства, слова, записывали воспоминания, страхи, мечты, записывали вопросы, а порой и ответы. В нем встречались чувство вины со смелостью, Ханна с Иззи.