Эпицентр Тьмы - Борис Орлов

Топот ног, и прямо перед нами на улицу выскакивают три здоровых, как ездовые лоси, мужика. Оружие в руках только у одного. Один тут падает — Веник аккуратно проделал ему третий глаз в середине лба. Второй начал было разворачивать ствол в нашу сторону — его свалил Вася. Ну и третий достался мне. Отбегались, козлы!

А молодцы ребята, четко работают! Только бы Фюрера не упустить! И лучше бы взять живым — у меня на него персональный план.

Когда раздались первые выстрелы, он расслабленно возлежал в предбаннике, отдыхая после парной с двумя покорными деревенскими молодухами. Собственно, иметь нормальные сексуальные отношения с женщинами он не мог — были проблемы с эрекцией. Вставал у него только после «предварительных ласк», как он это называл — жертву надо было обязательно помучать. Он любил прижигать девкам соски и покалывать ножом бедра и живот. Только такие действия позволяли Фюреру хоть немного возбудиться. Да и то — радость обладания женским телом скрадывалась преждевременным семяизвержением. За прошедшие сутки он уже замучал насмерть одну крепкую бабенку — она выдержала целых три сеанса «ласк». Скоро наступит очередь и этих двух, а пока можно передохнуть. Лениво дотянувшись до бутыли с первачом, Фюрер плеснул на самое донышко стакана. Много алкоголя он не пил — особенность организма — вырубался со ста грамм. Но после баньки можно…

Выстрелы не прекращались.

— Эк мужики веселятся, — подумал вслух Фюрер. — Наверное, за овцой охотятся.

Мыслей о возможности сопротивления в деревне у него не возникло. Да и кто бы посмел? Эти скоты? Да их всегда грабили — что сейчас, что раньше. Если деревенского не ограбить, он, поди, от удивления помрет.

Ухватив ближайшую молодку за грудь, Фюрер сильно сжал сосок. Девушка вскрикнула от боли. Довольно рассмеявшись (внизу живота немного потеплело), он залпом выпил самогон и потянулся к подносу, на котором лежал зажаренный поросенок. Отгрыз здоровенный шмат мяса, а остатки ткнул молодухе:

— На, жри, тварь! Ночь впереди длинная…

Закончить фразу он не успел. Ухнул взрыв гранаты, и сразу же, без перерыва, застрочил пулемет. Так не развлекаются…

Фюрер быстро оделся, путаясь в белье, цыкнул на молодух, велев им дожидаться, как есть, не одеваясь, и выскочил наружу. И тут же понял, что дело плохо…

По улице боком, подволакивая раненую ногу, бежал рыжий боец его личной гвардии (а попросту — «шестерка») по кличке Низуми. Расхристанный, в висящей лохмотьями куртке, с залитым кровью лицом. Гвардеец не сделал и двух десятков шагов — пуля снесла ему полчерепа, и он рухнул бесформенной кучей тряпья в лопухи у забора.

Выстрелы звучали со всех сторон, и на мгновение Фюреру показалось, что все пули летят в него. Пригнувшись, лапая кобуру с потертым «стечкиным», он метнулся за поленницу. Затаился, стараясь определить: откуда на них свалилась эта нежданная напасть? Кто мог прийти в «его» деревню?

Из соседней избы начали выскакивать его бойцы. Кто с оружием, кто без. Они заполошно палили во все стороны, дико орали, и все как один, дружно, попытались рвануть на огород — а оттуда и до околицы недалече. Фюрер уже даже хотел присоединиться к толпе своих «воинов», но тут со стороны заднего двора ударил пулемет. Окружили! Трое уцелевших гвардейцев вылетели из-за угла как ошпаренные и сразу ломанулись через калитку на улицу. Не тут-то было! Сухо щелкнуло несколько выстрелов — и вся троица легла тут же, не сделав от забора и десятка шагов. А на самой улице возникло два человека. Да так, что Фюрер даже не успел заметить, когда, как и откуда они появились. Вот только что их не было и вдруг — бац! Пара спокойно шла уступом. Подойдя к лежавшим возле калитки телам, идущий впереди боец деловито сделал контрольные выстрелы и что-то негромко сказал своему напарнику. Тот осторожно вошел во двор и двинулся к задней его части. Наверняка затем, чтобы проверить, остались ли там живые.

На какое-то время чужак остался один. Ну, сейчас он поплатится! Фюрер опасливо привстал и, положив руку с пистолетом на поленницу, прицелился в спокойно стоящего у калитки бойца. В пляшущую прорезь целика «стечкина» попала широкая спина, но Фюрер, отлично понимая, что успеет сделать только один выстрел и бить нужно наверняка, постарался справиться с предательской дрожью. Еще немного… Вот сейчас… сейчас… Палец уже начал выбирать слабину спускового крючка, как вдруг…

По руке резко ударили чем-то тяжелым, и Фюрер выронил оружие. Тут же обернулся: кто это смог подобраться так незаметно? Никого. Удивленно посмотрел на руку. Ладонь была в крови, и только тогда он почувствовал резкую боль. Зашипел и, плюнув на месть, уже хотел припустить бегом за дом…

— Стой как стоишь, ур-р-ррод! — резкий женский — нет, не женский — девичий голос. — Лапы вверх, тварюга!

Фюрер торопливо завертел головой, и тут же сбоку раздался выстрел. Пуля, выпущенная почти в упор из снайперской винтовки, пробила ему колено. Падая, он увидел стоящую на улице девчонку в камуфляжной куртке. Совсем малявка, над забором только голова торчит, поэтому он не сразу ее заметил.

Мгновение, и рядом с девочкой оказался тот самый чужак, который только что стоял в тридцати шагах отсюда.

— Живого взяла, Катюша? — он ловко перемахнул через заборчик, подскочил к Фюреру и отшвырнул ногой валяющийся на земле «стечкин».

И только сейчас Фюрер узнал его — это был тот самый, что сорвал ему операцию по захвату Электрогорска. Тот, кого бредуны называли «Палач». Фюрер понял — эти люди пришли в деревню не случайно. Они специально охотились за ним.

— Молодец! Мастерские выстрелы! — похвалил Палач.

Лицо девочки озарилось такой радостью, что невольно подумалось: не равнодушна она к своему спутнику с такой страшной кличкой.

— Гляди-ка! Да это же сам Фюрер! Добегался, козел? — с этими словами Палач нагнулся, одним движением сорвал с главаря фашистов пояс с пустой кобурой и ножнами, отшвырнул его в сторону и принялся обыскивать — быстро, но тщательно.

— Слушайте, ребята, а может, договоримся, а? У меня есть золотишко… — Фюрер попытался сделать еще одну попытку. Ведь золото должны любить все, но четкий удар в челюсть заткнул ему рот, не дав договорить.

— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — спокойно сказал Палач, стягивая ему руки его же ремнем. — У меня для тебя приготовлен большой сюрприз.

И столько холодной ненависти было в его словах, что Фюрер понял — пощады не будет — и страшно завыл. Аккомпанируя ему, на заднем дворе простучали контрольные выстрелы.

Мы сходимся на деревенской площади. Так, потерь вроде нет, но проверить не мешает.

— Командирам отделений! Доложите о результатах! Потери?

— Уничтожено пять ублюдков, двое взяты живьем, потерь нет! — рапортует Сергиенко.

— Уничтожено восемь тварей, трое взяты живьем. Потери — двое раненых. Легко, — докладывает Панкратов.