Охотники за нацистами - Эндрю Нагорски

«Впервые в истории палача еврейского народа будут судить сами евреи, и мир услышит полный отчет о злодеяниях нацистов, а молодое поколение Израиля узнает, как пытались уничтожить наш народ», – добавил он. Харель внушал, как важна эта миссия, и хотя они собирались нарушить законы дружественной страны, на тот момент «не было другого способа послужить справедливости и правосудию».

На случай провала он проинструктировал агентов так: если их схватят, они могут признаться, что являются гражданами Израиля, однако должны при этом утверждать, что действовали по собственной инициативе. Ни в коем случае нельзя упоминать израильские власти!

Харель верил в успех дела и надеялся, что члены команды разделяют эту веру. Впрочем, вполне естественно, что их беспокоили мысли о возможной неудаче. Один из агентов спросил открыто: «Как думаете, нам дадут большой срок, если поймают?» Глава «Моссада» ответил так же прямо: «Лет пять, если повезет».

Для операции израильтяне подготовили два автомобиля. Они планировали схватить Эйхмана по пути с работы. Автобус прибывал в 19:40. Первым автомобилем управлял Аарони, внутри должны были разместиться Эйтан, Моше Тавор и Малкин, которому поручили схватить Эйхмана, по возможности без телесных повреждений. «Ни царапины»,[380] – особо предупредил его Харель.

Малкин, мастер маскировки, надел темную одежду и парик, а также пару толстых перчаток. В Аргентине была зима, так что он не выглядел странно. «Перчатки, конечно, защищали от холода, но купил я их не для того, – вспоминал он. – Меня тошнило от одной мысли, что придется голыми руками трогать этот рот, обрекший на смерть миллионы людей, чувствовать на коже его дыхание и слюну». Малкин, как и другие члены команды, во время холокоста потерял близких.

Во второй машине сидел Шалом и остальные агенты. Они припарковались в тридцати ярдах и открыли капот, делая вид, будто чинят двигатель. При появлении Эйхмана они должны были зажечь фары, чтобы ослепить его и не дать заметить первую машину.[381]

Обычно Эйхман строго придерживался расписания, но в тот вечер отчего-то запаздывал. В восемь часов Аарони не выдержал и шепотом спросил у Эйтана, что делать: уходить или ждать дальше? Эйтан велел пока остаться, хотя понимал, что тянуть не стоит: две припаркованные машины даже в темноте могли привлечь ненужное внимание.

Шалом в 20:05 вышел из автомобиля – и сразу же увидел Эйхмана. Он бросился обратно и включил фары; второй агент торопливо захлопнул капот. Аарони тем временем следил за Эйхманом в бинокль из первой машины. Он предупредил Малкина, что тот держит руку в кармане: возможно, у него оружие…

Когда Эйхман миновал автобусную остановку и свернул за угол, направляясь в сторону их автомобиля, Малкин загородил ему путь. «Un momentito, señor», – произнес он фразу, которую репетировал несколько недель.[382] Эйхман резко остановился, и Малкин набросился на него. Однако из-за предупреждения Аарони он схватил Эйхмана не за горло, как планировал, а за правую руку – и двое мужчин кубарем покатились в канаву на обочине.

Эйхман закричал. «Хорошо спланированная и тщательно подготовленная операция чуть не провалилась», – позднее отчитывался Аарони. Чтобы заглушить крики, он завел двигатель, а Эйтан и Тавор бросились на помощь Малкину. Тот схватил Эйхмана за ноги, двое других – за руки и быстро втащили немца в заднюю дверь. Агенты сунули Эйхмана на пол салона и закидали одеялами, чтобы прикрыть его и не поранить. Эйтан прижимал голову пленника коленом. Пистолета у того не оказалось.

Аарони рявкнул на Эйхмана по-немецки: «Не шуми, а то прикончим!» Малкин все еще закрывал рукой рот Эйхману под одеялом, но когда тот кивнул, показывая, что понял приказ, убрал руку. В полной тишине они тронулись. Эйтан и Малкин пожали друг другу руки. Эйхман, который из-за проблем со зрением теперь носил очки с толстыми линзами, лежал совершенно неподвижно. По дороге на главную конспиративную квартиру они остановились, чтобы сменить номерные знаки. На время потеряли из виду второй автомобиль, но тот вскоре тоже подъехал и последовал за ними к вилле, где с нетерпением ждали остальные члены команды.

Израильтяне занесли Эйхмана в одну из комнат на втором этаже, уложили на железную кровать и приковали за ногу к ее тяжелой раме. Затем его раздели и обыскали, чтобы удостовериться в отсутствии яда. Пленник утверждал, что, живя свободным человеком, давно от него избавился, однако врач все равно удалил ему все зубные коронки и осмотрел тело. Эйтан, Шалом, Малкин и Аарони присутствовали в комнате. Врач проверил подмышку, где у офицеров СС была татуировка с группой крови, но у Эйхмана там оказался лишь небольшой шрам. Как он позднее признался, татуировку выжег сигаретой, когда его в конце войны схватили американцы. Так и не установив личность пленника, его тогда отпустили.

Аарони, имевшему опыт работы следователем в британской армии, поручили вести допрос, чтобы совершенно точно избежать ошибки. Он прекрасно изучил досье на Эйхмана и был готов выбить из него признание. «Аарони казался довольно скучным следователем, – с улыбкой вспоминал Шалом. – Один и тот же вопрос он мог задавать медленно и многократно, десятки раз, пока допрашиваемый не начинал говорить».

Однако Эйхман сломался быстро, так что способности Аарони не пригодились. Когда спросили имя, он поначалу ответил: «Рикардо Клемент». Однако рост, размер обуви и одежды совпадали с информацией из досье. Когда Аарони спросил, был ли он членом нацистской партии, Эйхман ответил утвердительно. Личный номер СС он тоже назвал правильно, как и дату и место рождения – 19 марта 1906 года, Золинген, Германия.

«Под каким именем вы родились?» – спросил тогда Аарони. «Адольф Эйхман», – признался тот. Как выразился Аарони, «мы словно вышли из тоннеля, после долгой и трудной операции смогли наконец вздохнуть».

Незадолго до полуночи Аарони и Шалом отправились в центр Буэнос-Айреса, где в кафе их ждал Харель. Чтобы не привлекать к себе внимание, тот периодически заказывал кофе. «Уж не знаю, сколько чашек ему пришлось выпить», – со смехом вспоминал Шалом.

* * *

Специальный рейс «Эль Аль» – самолет «Бристоль Британия» с израильской делегацией на борту – приземлился в Буэнос-Айресе около шести вечера 19 мая.[383] Делегацию возглавлял Абба Эбан, министр без портфеля, прежде служивший послом Израиля в США и ООН, позднее ставший самым эффективным министром иностранных дел государства. Премьер-министр Бен-Гурион предупредил его, что реальная цель полета – доставить Эйхмана в Израиль, но эта информация была известна только небольшому числу людей на борту. Однако присутствие троих мужчин в форме «Эль Аль», которые даже пытались сделать вид, что исполняют обязанности бортпроводников, вызывала у команды воздушного судна определенные подозрения.