Звезда - Даниэла Стил

– Папа умер. Это многое изменило для меня.

– Твоя мать продала ранчо? Она покачала головой:

– Нет, там теперь Том.

– А твой брат? – Спенсер хорошо помнил этогодлинноногого, с взъерошенными волосами юношу, любившего поддразнить своюсестру. Он вспомнил, как тот дергал Кристел за волосы, а та в шутку егообстреливала. Тогда они были детьми.

– Джед умер весной. – Ей было очень тяжело произнестиэти слова. Он даже не знал, насколько тяжело, не знал, как умер Джед, не знал –почему. Она все еще думала, что из-за нее погиб брат.

– Извини... это был несчастный случай? – спросил затемСпенсер, так как не помнил, чтобы парень болел. Он был так молод, у Спенсеразащемило сердце, а Кристел вновь засомневалась. Она смотрела на свои руки,чтобы не смотреть на него, потом медленно подняла глаза, и он почувствовал больв сердце от того, что в них увидел. В них были злоба, ненависть, страх,утерянные мечты. Все было очевидно, и он потихоньку взял ее руку и сжал всвоей.

– Его застрелил Том.

Ее взгляд пронзил его, как вспышка молнии.

– Боже мой... Они что, охотились вместе?.. Что жепроизошло?

– Нет. – Кристел медленно покачала головой, она немогла рассказать ему все. Она никому не рассказывала, кроме Бойда с Хироко, изнала, что больше никому не расскажет. Ей придется жить с этим позором всегда.Вина велика, но она даже не позволяла ей плакать. – Кое-что произошло междумной и Томом, и я была не в себе. – Она тяжело вздохнула, как будто ей нехватало воздуха. Спенсер сильнее сжал ее руку. – Я побежала к нему с папинымружьем. Том выстрелил в меня, а попал в Джеда.

– О Боже! – Он в ужасе смотрел на нее, стараясьпредставить, что могло заставить ее взяться за ружье. А затем мгновенно понял,с каким чувством вины она живет.

– Шериф сказал, что смерть Джеда – несчастный случай, ая уехала через несколько дней после похорон Джеда.

Она произнесла это просто, хоть это и изменило в корне еежизнь. Пока он ездил на вечеринки в Вашингтон, на озеро Тахо и Палм-Бич,Кристел потеряла отца и брата. Ужасно думать об этом, ужасно, что она пережилавсе это. Он благодарил Бога, что нашел ее в Сан-Франциско.

– У нас с мамой были сложные отношения после смерти папы,к тому же она считает, что я убила Джеда. В какой-то степени это так. Это мояошибка. Мне не нужно было преследовать Тома, но... – Кристел внезапнорасплакалась. Она знала, что не сможет все ему объяснить, а он, слушая,страстно хотел прижать ее к себе и поцеловать. – Мама и я никогда не ладили.Думаю, она ненавидела меня за то, что я была так привязана к отцу.

– Ты что-нибудь слышала о ней, с тех пор как уехала?

– Нет, это все в прошлом. – Она постаралась улыбнуться.– Теперь я здесь. Эта жизнь моя. А то – в прошлом. Я должна думать о том, какжить здесь, и не могу оглядываться назад. Прошлого для меня нет, естьнастоящее.

Она спокойно смотрела на Спенсера. Потом поинтересовалась,не встречался ли он с Вебстерами.

– Ты не видел Бойда и Хироко?

Он виновато покачал головой, ведь он дважды так и не смогпопасть в долину.

– Нет, я только собирался. Я здесь лишь несколько дней.Как они, ты не знаешь?

Она печально улыбнулась, и он опять почувствовал, как внутриу него все перевернулось. Она была неискушенным ребенком и стала неискушеннойженщиной. В ней были чувственность, нежность, женственность, которые возбуждалив нем желание оставаться с ней всегда и защищать ее, но была и изумляющая сила.Эта сила и помогала ей все перенести.

– На прошлой неделе я получила письмо от Хироко. Онаожидает еще ребенка. Думаю, они теперь хотят мальчика, но и Джейн у них такаяпрелестная.

Она рассказала ему несколько историй об их дочурке, а потомизвинилась и пошла на сцену. Он обещал ее подождать. Он мог говорить с нейчасами. Он не хотел уходить. Никогда. Он чувствовал, что нужен ей. Он хотелбыть здесь для нее, подле нее.

Она, казалось, пела только для него, и ее голос проникал всамое сердце. В ней странно смешались сексуальность и невинность. Она сошла сосцены около часа ночи, и еще час они сидели и разговаривали, пока не закрылсяресторан. Спенсер предложил проводить ее домой. Он подождал, пока онапереодевалась, и как будто оглянулся на прошлое, когда увидел ее в шерстянойюбке, белой блузке и клетчатом жакете, купленном ею в дешевом магазине. Онаопять выглядела маленькой девочкой, но смотрела на него глазами женщины.Женщины, о которой он мечтал три года, которую не мог забыть. Женщины, котораямечтала о нем, всегда зная, как она его любит.

Они медленно подошли к дому, где Кристел все еще снималакомнату у миссис Кастанья, и долго стояли, разговаривая о его жизни вНью-Йорке, его друзьях, о чем угодно. Потом он наконец обнял и поцеловал ее.

– Спенсер... – прозвучал в холодном ночном воздухешепот Кристел, и Спенсер крепче прижал ее к себе, чтобы согреть и почувствоватьее всю. – Я мечтала о тебе все годы. Иногда мне казалось, если бы ты был рядомсо мной, все было бы по-другому.

Но она смогла пережить это даже без него. За это он ееуважал. Она сама смогла сделать что-то для себя. Ему хотелось узнать, мечтаетли она по-прежнему о Голливуде, но спрашивать не стал.

– Я хотел быть здесь. – Он мягко дотронулся пальцами доее лица и поднял его, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я никогда не забывал нашихвстреч, часто думал о тебе и тоже надеялся, что ты меня помнишь. Я думал о том,как ты, должно быть, изменилась, может, вышла замуж.

Он не ожидал, что встретит ее одну, поющую в ночном клубе вСан-Франциско, и был благодарен судьбе, приведшей его к ней. Ведь он могвернуться в Нью-Йорк, не зная, что она здесь, не увидев ее. А теперь он незнал, что делать. Он приехал в Сан-Франциско, чтобы отпраздновать помолвку сЭлизабет Барклай, а теперь стоит у дома на Грин-стрит со своей возлюбленнойКристел Уайтт.

– Я люблю тебя, Спенсер. – Она прошептала эти слова,как будто это был последний шанс их произнести, и он почувствовал, как тает егосердце.

Ну как ему было рассказать о другой девушке, на которой онсобирался жениться? Ему хотелось всегда стоять здесь, держа ее в объятиях.

– Я тоже люблю тебя, Кристел... Боже... как же я тебялюблю!

Зачем он это сказал? Что он может ей обещать? Только побытьс ней немного, а потом вернуться в Нью-Йорк, к Элизабет. А почему так? Почемуне быть с Кристел? Это было бы правильнее. В этот момент он понял совершенноопределенно, что всегда любил только ее. Плевать, чего бы ему это ни стоило, ондолжен ей это сказать.

– Я люблю тебя с первой встречи, – и, произнеся этислова, почувствовал облегчение, как будто все три года он искал ее, чтобысказать их.

Ничто больше не имело значения. Ничто и никто.